– Да я его сам спросил об этом, – ответил Раддок, – но он ответил только: «Я не уверен» – и что-то насчет того, что не хочет заранее осуждать его. Мне показалось, что он беспокоится о Финне… ну, может быть, из-за того, как он влияет на детишек в клубе, и поэтому он хотел получить какую-то информацию у его родителей. – Какую именно информацию? – Честное слово, не знаю, – ответил Раддок. – Какую угодно, наверное. Например, не замечали ли они, как он таскает монеты из коллекции… Или не получал ли он серьезной травмы в детстве и не нуждается ли в болеутоляющих… Или не подвержен ли он внезапным изменениям в поведении, без всяких на то причин… Но я хочу сказать, что все это лишь мои предположения, потому что сам Дрюитт ничего не сказал мне, кроме того, что хочет поговорить с его родителями и не знаю ли, я как связаться с его матерью, потому что она тоже работает в полиции. – Сдается мне, что Финн Фриман становится постоянной темой наших бесед, – заметил инспектор. – Как говорится, все дороги ведут к Финну, – добавила Барбара. – Хотел бы рассказать больше, – закончил Раддок, – но это всё. – А вы не узнаёте никаких номеров, указанных в телефоне Дрюитта? – поинтересовался Линли и кивнул на мобильный, который все еще был в руках у Раддока. Полицейский послушно посмотрел на них, но на лице у него было выражение сожаления. – Должен вам сказать, что я в этом смысле абсолютный идиот, – пояснил он. – Ведь я как пользуюсь своим телефоном? Нахожу в списке имя и нажимаю на него. Я и своего-то номера не помню, не говоря о чужих. Понимаете, я все их путаю. Ввожу их задом наперед и все такое. Барбара, припомнив, что в самом начале Раддок посвятил ее в свои проблемы с обучением, едва заметно кивнула Линли. В комнате повисла тишина. Лондонцы пытались притвориться глубоко задумавшимися: сама Барбара скрестила руки и надула губы, уставившись на линолеум отвратительного серого цвета, а инспектор поглаживал указательным пальцем шрам на верхней губе и, нахмурив брови, смотрел на улицу через окно, расположенное над столом, за которым они все сидели. – Мы наткнулись еще на одну вещь, – сказал Линли спустя добрых тридцать секунд. – Может быть, вы нам поможете… – С удовольствием, – откликнулся Раддок. – Это связано с ночью, когда умер Дрюитт. Вы сказали сержанту, что какое-то время провели не с ним, обзванивая городские пабы, после того как узнали о начавшейся коллективной пьянке. И именно когда вы звонили в пабы, мистер Дрюитт и повесился. – Я сожалею об этом с самого… – Понятно. Но если сосчитать все пабы в Ладлоу и прикинуть, сколько времени надо на то, чтобы обзвонить их и потребовать, чтобы они закрылись… – Речь шла о том, чтобы они не обслуживали больше молодежь студенческого возраста, – вмешалась сержант. – А, ну да, конечно. Чтобы они не обслуживали молодежь. – Инспектор вновь обратился к Раддоку: – Мы с сержантом удивились, что эти звонки заняли у вас столько времени. Барбара? – Почти девяносто минут, сэр, – откликнулась сержант, сверившись со своими записями. – И мы стали спрашивать себя, что еще могло случиться за это время. – Ничего. – При этом щеки ПОПа покраснели. На этот раз в его сторону подалась Барбара. – Гэри, когда я приезжала сюда в первый раз, – сказала она, – я подходила ночью к участку. Было… не помню точно… где-то половина одиннадцатого. Свет не горел, но на парковке стояла патрульная машина. – Так обычно и бывает, – подтвердил Раддок. – Эта патрульная машина пряталась в тени. Она стояла очень далеко от здания. Я знаю, что в обычных обстоятельствах это ничего не значит, но в ту ночь – то есть когда я там была – из машины вылезла молодая женщина. А потом – вы. И вы начали вроде как играть в гляделки. А потом оба забрались в машину. Да в ней и остались. Раддок ничего не сказал. Он сидел абсолютно неподвижно. – Вот. – Барбара произнесла это так, как будто поставила жирную точку, перед тем как продолжить. – Мужчины и женщины в машинах на парковках поздно ночью… Это ни о чем вам не говорит? Гэри начал было отвечать, но сержант еще не закончила, поэтому быстро сказала: – А я помню, как вы говорили, что у вас нет никого, кого можно было бы назвать вашей девушкой. А если это так… – Мне пришлось вам солгать. – Кровь прилила к его шее, превращая кожу в один сплошной ожог. – Если б я сказал правду, вы пошли бы к ней. Я не мог этого допустить. Мне очень жаль. Я понимаю, что кругом виноват. И в том, что случилось с диаконом, – тоже, но я не мог сказать… Никто не поступил бы так на моем месте. С этим необходимо было разобраться. Барбара взглянула на Линли, пытаясь понять, что он думает. – Правильно ли я понимаю, что в ночь, когда умер Дрюитт, помимо телефонных звонков вы еще и… – Трахался, – закончила Барбара, зная склонность Линли, джентльмена до мозга костей, к вежливым эвфемизмам. – Тешил своего одноглазого дружка. На парковке в патрульной машине. Раддок отвел взгляд. – Мы уже обо всем договорились. Она и я. Это было еще до того, как мне приказали доставить его. Но ведь даже тогда никто не сказал мне, что не так с этим Дрюиттом. Ну, об этой педофилии. Мне просто велели привезти его и ждать патрульных офицеров. Поэтому я подумал… Я же не мог подумать, что все так закончится! – Вы оставили его без присмотра. – Линли подождал, пока Раддок кивнул, и продолжил: – И у него появилось время, чтобы повеситься. – Или у кого-то появилось время обставить все как самоубийство, – добавила Хейверс, а когда полицейский быстро повернулся к ней, добавила: – Понимаете, как это могло произойти, верно? Вы и она, кем бы эта она ни была, трахаетесь в тени, как кролики, а в это время кто-то пробирается в участок… кто-то, кто знал, что вы и безымянная женщина будете заниматься именно тем, чем вы занимались… – Нет! – закричал Раддок. – Этого не могло быть! Ни под каким видом… – Вы понимаете, что нам надо будет получить ее имя? – сказал инспектор. – Мы просто ставим галочки в клетках, Гэри, – заметила Барбара, – а она – одна из этих клеток. – Это не имеет к ней никакого отношения, – горячо заявил ПОП. – Она не знает… она не знала Дрюитта. – Возможно, это и так, но ей придется это подтвердить, – заметил Линли. – И кроме этого, Гэри, если вы хорошенько подумаете, она обеспечит ваше алиби. Барбара заметила, что эти слова произвели именно тот эффект, которого и ждали полицейские из Мет. Раддок остановился на самом краю. И теперь ему надо было или прыгать, или отступать. Другого выбора у него не имелось. – Я не могу позволить, чтобы ее втянули в это. – Голос у Раддока охрип. – Она замужем. Во всем виноват только я. Я проявил халатность во время дежурства. И никто больше. – Тогда нам понадобится ваш мобильный, Гэри, – сказала сержант. – Нам придется ее вычислить. Вы же понимаете это, правда? Будет легче, если вы сами отдадите его нам. Меньше официальных телодвижений. Все останется между нами. А если мы обратимся за ордером, то это станет известно всем… Вот они и добрались до точки. Теперь все зависит от того, что, по мнению полицейского, могут и что не должны знать другие, особенно его начальство. Хейверс с Линли надеялись, что эгоизм Раддока перевесит все остальное. Так и случилось. ПОП отдал им свой мобильный. – Вы понимаете, что, если она есть в этом телефоне, мы ее отыщем? – уточнил Линли. – Поэтому, может быть, вы хотите что-то сказать, прежде чем мы начнем проверять ваши звонки? – Ее там нет, – ответил Раддок. – Естественно, мы это проверим, – пообещал ему инспектор. – Есть ли еще что-то, о чем вы хотите нам рассказать, прежде чем мы выясним это самостоятельно? Раддок задумался, глядя в окно. Когда он вновь посмотрел на них, лондонцы не могли сказать, решил ли он врать напропалую или же просто обдумал последствия того, что собирается рассказать. – Вы найдете мои звонки Тревору Фриману и его звонки мне. – Речь о муже ЗГК, – уточнила Барбара. – Он попросил меня присмотреть за Финном. Дома мальчишка был сущим кошмаром. Вот Трев и подумал… может, мне стать кем-то вроде его старшего брата… Потому что Трев и Кло… – Создается впечатление, что ваши отношения с ЗГК гораздо ближе, чем можно было бы подумать. – Барбара не могла представить себе, как можно назвать командира Изабеллой, а Хильера – Дэйвом. Да за такое он спустил бы ее с ближайшей лестницы. – Знаете, я никогда не назвал бы ее по имени в присутствии чужих. Просто… послушайте, она вроде бы как взяла меня под свое крыло. Представила семье, особенно Финну. Он понравился мне, а я – ему. – Поняла, – сказала Барбара и повернулась к Линли. – Сэр? – Я думаю, что мы получили все, что хотели, – инспектор кивнул. – Одно только продолжает меня удивлять, – добавил он, вставая. – Что именно? – поинтересовался Раддок. – То, что все, что бы мы ни узнали, обязательно ведет нас к Финнегану Фриману. После этого детективы удалились, вместе с мобильным ПОПа. Когда они забрались в «Хили Элиотт», Барбара сказала: – Уверена, что он на всех парах несется к стационарной линии, чтобы начать обзванивать все номера, которые сможет вспомнить. Ведь есть же такие, которые он помнит наизусть. – Возможно, – согласился инспектор. – Но я почему-то верю всему, что он сказал о телефоне, Барбара. Вы не замечали, что высокие технологии сводят на нет необходимость в мозгах практически во всех областях? Зачем запоминать номер или записывать его в записную книжку или дневник, когда можно просто ввести имя в смартфон и… – И вы в дамках, – закончила за него Барбара. – Вот так технологии превращают всех нас в тупиц. – Инспектор, – произнесла сержант нравоучительным тоном, – а вам не приходит в голову, какой на дворе год, или десятилетие, или столетие, наконец? – Этот же вопрос мне часто задавала Хелен, – улыбнулся Томас. – Правда, так как она сама не знала, как работает микроволновка, думаю, что она простила бы мне подобный луддизм[169]. – Гм, – пробормотала Барбара. – Самое главное – то, что у нас теперь есть телефон. – Линли опустил стекло, но не стал заводить двигатель и посмотрел на Барбару: – Позвольте задать вам вопрос, сержант. Вы поверили в эту историю о звонках Тревору Фриману? – По поводу его сына Финнегана? О необходимости присматривать за ним? – Увидев, что Линли кивнул, сержант продолжила: – Может быть, за ним действительно надо следить, сэр. Повторю лишь, что сказала командир: это тот еще тип.