– Гэри Раддок. – А он здесь при чем? – За тот период, который я успела просмотреть, Дрюитт звонил ему пять раз. Со своей стороны, Раддок за тот же период позвонил Дрюитту трижды. – Вы не ошиблись? – Думаю, что нам надо это запомнить, потому что Раддок говорил, что едва знает этого парня. – Барбара отправила в рот еще одну горсть чипсов и радостно зачавкала. – Мне показалось, сэр, что ПОП мгновенно замолчал, когда речь зашла о юном Фримане. А вдруг он ждал, что мы сменим тему прежде, чем он будет вынужден о ней заговорить? – Или прежде, чем ему придется отвечать на вопросы. Я имею в виду вопросы о мальчике. – Точно. – Тогда в том, что он сказал о Дрюитте, что-то не стыкуется. – Это вы о Раддоке? Совершенно верно. И вот что я вам скажу, инспектор: один его телефонный разговор с Дрюиттом… Отлично, что бы это ни было, его можно не принимать в расчет. Но восемь? От такого не отмахнешься. – Правда, мы не можем исключить программу помощи жертвам насилия, которой занимался Дрюитт. Может быть, именно из-за этого ему пришлось связываться с Раддоком. – Может быть, и так, но тогда в Ладлоу должен был произойти настоящий всплеск преступности, потому что все эти звонки были сделаны… – Барбара заглянула в телефон, – в течение одиннадцати дней. – Еще это может быть связано с мальчиком. С Финнеганом, – инспектор задумчиво кивнул. – Командир считает, что этот парень – тот еще тип. Может быть, он что-то задумал, а Дрюитт узнал, что именно… Или об этом знал Раддок, и он сказал Дрюитту, чтобы тот глаз не спускал с проныры. – Наркота, взлом домов, групповое хулиганство, граффити, уличные драки… – Мы знаем, что он занимался карате. – …разрубание арбузов надвое указательным пальцем? – Все что угодно, сэр, – сержант закатила глаза под потолок. – Но я должна вам сказать: есть в этом парне – я имею в виду ПОПа – что-то, что вызывает у меня сердцебиение. Все эти пустячки, с которыми мы постоянно сталкиваемся, начиная с того самого момента, как мы с командиром появились здесь. – А вот отсюда поподробнее… Барбара стала говорить так, как будто галочками отмечала пункты в воображаемом списке, лежащем на скатерти. – Камера наружного наблюдения на фасаде участка была выключена на срок, позволивший изменить ее положение; какие-то шуры-муры Раддока с девушкой на парковке в ночь, когда умер Дрюитт; Раддок утверждает, что у него нет девушки, и в то же время совершенно ясно, что она была у него в патрульной машине; Раддок говорит, что оставил Дрюитта в кабинете одного, пока обзванивал бары; теперь еще выясняется, что он общался с Дрюиттом по телефону… А ведь мы наверняка не всё знаем. Думаю, что мы еще не вытянули из Раддока всего, что он может рассказать, сэр. Если хотите знать мое мнение – мы должны воспользоваться тисками для больших пальцев[168]. – Может быть, вы и правы, – согласился Линли. – Но в настоящий момент, как мне кажется, нам остается только одно… – Тиски? Или что-то другое? – Речь о мобильном ПОПа. Так как телефон Дрюитта оказался настоящим кладезем информации, то не исключу, что телефон Раддока тоже может представлять интерес. Хейверс задумалась, перед тем как высказаться. – Мы можем запросить распечатку его телефонных звонков. Но это займет много времени и сработает только в том случае, если нам удастся подмазать какого-то придурка мирового судью, чтобы он выдал нам ордер безо всяких видимых причин. Но даже с ордером нам придется затратить уйму времени на эти распечатки, так? А Хильер дал нам для этого достаточно времени? – Не ждите, что я стану с этим спорить. Думаю, нам надо подойти к этому вопросу в лоб. Но с долей выдумки. Так как констебль заявил, что готов помогать нам чем угодно, предлагаю поймать его на слове. – Вы что, хотите сказать, что нам надо просто попросить у него телефон? – Хейверс скептически посмотрела на него. – Вот именно. Если хорошенько подумать об этом, как он может нам отказать? Если мы правильно проведем с ним беседу, то просьба показать телефон возникнет сама собой. Более того, он может предложить его нам вообще без всякой просьбы с нашей стороны. – А ведь вы можете быть жутко коварным, инспектор, если захотите, – сказала Барбара, обдумав сказанное. – Хотелось бы думать, что коварство – это одно из моих имен. – В общем, я с вами. – Сержант захлопнула блокнот и запихнула его в сумку. Туда же последовал и мобильный. После этого она собрала все крошки со стола в руку. В какой-то леденящий душу момент Линли подумал, что Барбара сейчас высыплет их в рот вслед за чипсами – прямо с антисанитарной поверхности стола. – Я прошу вас, инспектор… – сказала Хейверс, увидев выражение его лица. – Я же все-таки человек принципов. Но не успел Линли произнести: «Слава тебе Господи», как она добавила: – Но на это они не распространяются, – и слизнула крошки с ладони. Ладлоу, Шропшир Хотя Барбаре и понравился прямой подход, предложенный инспектором для того, чтобы наложить руки на телефон Гэри Раддока, она не знала, насколько это может сработать. Полицейский не догадывался, что телефон Дрюитта у них, и в этом заключалось их преимущество. Но, с другой стороны, поскольку Раддок уже намекнул на то, что он знает, что между Финнеганом Фриманом и Йеном Дрюиттом была связь, сержант не понимала, как изучение журнала телефонных звонков в мобильном ПОПа может помочь им разобраться во всех этих странностях, связанных с парнем. Позвонив полицейскому, они выяснили, что в участке его сейчас нет. И хотя, судя по голосу, Раддок удивился тому, что детективы из Скотланд-Ярда захотели встретиться с ним еще раз, он не стал отказываться. Гэри сообщил Барбаре, что в настоящий момент находится на большой коммерческой стоянке для домов на колесах недалеко от Ладлоу, где была взломана машина. Может быть, они хотят встретиться здесь? Это совсем рядом с А49. Или он может подъехать к участку. К сожалению, тот сейчас закрыт, а то он предложил бы им подождать его внутри. Они выбрали участок, и Раддок сообщил, что будет там, как только сможет. Он предполагал, что на то, чтобы закончить все дела на стоянке, ему понадобится где-то час. То время, которое им понадобилось, чтобы добраться до участка, Барбара потратила на звонки на номера, найденные в телефоне Дрюитта. Этим же она занималась, пока они ждали Раддока, и за это время смогла выяснить, что Дрюитт находился на связи с директорами трех начальных школ, направлявших детей в его лагерь; что он обращался к родителям детей, ходивших в клуб, с просьбой отвезти их на соревнования по гимнастике; что он разговаривал с органистом церкви и с одним из певцов церковного хора, который попросил внести изменение в хоральную музыку. Ей также удалось проследить звонки, сделанные им отцу, матери и своим трем братьям и сестрам, чтобы обсудить с ними день рождения своей бабушки по отцу, которой исполнялось девяносто пять лет. Некоторые из номеров сразу соединяли ее с голосовой почтой, и ей не оставалось ничего, кроме как оставить послание владельцам телефонов. Когда Хейверс закончила с мобильным, Линли сказал ей, что продумал план разговора с Раддоком, который неизбежно завершится передачей им мобильника ПОПа. Он успел объяснить ей план как раз перед тем, как появился полицейский, и когда детективы наконец прошли за ним в помещение участка, они приступили к выполнению этого плана. Перед этим на парковке Барбара спросила Гэри: – А мы можем где-нибудь присесть и немного поболтать? Мы с инспектором натолкнулись на кое-что интересное. – Ну конечно, – ответил Раддок. – Буду только счастлив помочь. С этими словами он провел их в бывшую столовую, где они уже сидели когда-то вместе с Барбарой, и попросил их подождать, пока принесет еще один стул. Этим стулом оказалось рабочее кресло от письменного стола, которое он на колесиках прокатил по коридору. Линли был тем, кто сообщил ПОПу о том, что телефон Дрюитта находится у них. Йен Дрюитт оставил его в ризнице, сказал инспектор, в ту ночь, когда Раддок приехал в церковь Святого Лаврентия, чтобы отвезти его в участок. Раддок кивнул. И стал ждать, что последует дальше. – Мы его зарядили, – вставила Барбара, – и смогли выяснить правильный пароль, чтобы открыть эту штуковину… – Благодаря усилиям Барбары, – добавил Линли. – Спасибо, сэр, – поблагодарила сержант. – Я стараюсь. – А потом обратилась к Раддоку: – И вот когда он заработал, мы стали просматривать звонки. И входящие и исходящие. – А так как его не использовали с марта, – добавил инспектор, – в нем остались звонки за два предшествующих смерти месяца жизни диакона. – Там и мой номер должен быть, – удивил их Раддок. – Мы с ним немного общались. – Я узнала ваш номер, – сказала сержант. – Видно, что он звонил вам, а вы – ему. – Мы перезвонили всем, чьи номера оказались в телефоне, чтобы выяснить, зачем они звонили Дрюитту, и наоборот, – пояснил Линли. – То есть вы хотите знать, о чем говорили мы с Дрюиттом, – сказал ПОП, переводя взгляд с Барбары на Линли и с Линли опять на Барбару. – Именно так, – согласилась Хейверс. – А можно мне взглянуть на телефон? – попросил Раддок, и Барбара протянула ему мобильный. – Немного запачкался, нет? – произнес Гэри. – Это потому, что им не пользовались с момента смерти хозяина, – пояснила сержант. ПОП кивнул, казалось размышляя над тем, что и в каких объемах готов рассказать. – Ну-у-у-у… это не имеет никакого отношения к случившемуся, – сказал он наконец. – Понимаете, он звонил мне по поводу Финна Фримана. – Сына заместителя главного констебля, – уточнил Линли. – Он немного беспокоил Дрюитта. Честно говоря, где Финн, там всегда беспокойство. Он сотворил с собой нечто в том, что касается его внешнего вида, и старается выглядеть жутко крутым. Все это наигрыш, но людей от себя он отталкивает. Думаю, что Дрюитт следил за ним больше, чем следил бы за любым другим своим помощником в клубе. – Он что, ждал, что с ним что-то произойдет? – Возможно. Он позвонил и спросил, попадал ли Финн в какие-нибудь неприятные истории в городе. Но ничего такого не было, кроме того, что он здорово пил. И я так и сказал диакону. – Но он позвонил вам еще несколько раз. Значит ли это, что вы его не убедили? – Насколько я помню, у него было какое-то предчувствие в отношении Финна, и он звонил или для того, чтобы его поддержали, или для того, чтобы разубедили. Но мне совершенно нечего было ему рассказать. Время от времени мальчик покуривал «травку», но все они сейчас так делают. Пьет, да, но ни разу не попадал здесь в беду. Все это я сказал Дрюитту. Но тем не менее он позвонил еще раз и спросил телефон родителей Финна. Он не стал рассказывать, зачем тот ему нужен, а просто сказал, что ему необходимо с ними поговорить, причем так, чтобы мальчик ничего не знал, поэтому у него он телефон просить не может. Дрюитт каким-то образом выяснил, что мать Финна – офицер полиции. Думаю, что ему сказал об этом сам Финн, или, может быть, он рассказывал об этом детям в клубе… Вот диакон и хотел узнать у меня, как с ней связаться, не привлекая к этому Финна. – Желание позвонить родителям предполагает нечто довольно серьезное, – заметил инспектор. – А он никак не намекал, в чем дело?