– Кушать подано, мисс, – Бруно нахально оглядел ее с ног до головы. – Вы такая сладкая с утра, хоть и немного помятая. Кристина молча взглянула на него. Неужели и этот решится на насилие. Теоретически это возможно, пока Кристина беспомощна с ногой в гипсе. Но не побоится ли он своего хозяина. Это оставалась для нее загадкой, и большой проблемой. Как сохранить рассудок. Остаться собой. Бруно вышел, оставив поднос с едой на тумбочке. Только сейчас она поняла, как голодна. Инстинкт самосохранения взял вверх. Надо как-то уберечь себя от этого пса, подумала Кристина делая глоток сока. И как сберечь ребенка, если все получится, как задумал этот ненормальный. Она закашлялась. Положила руку на живот. Ее дитя. Она даже не думала еще о детях. Хотелось хоть как-то устроиться в жизни. А сейчас, ее насильно принуждают к рождению ребенка, ее ребенка на половину. Как быть. Сможет ли она полюбить ребенка, живое напоминание… Ей совсем расхотелось есть. Ведь возможно в ней уже зарождается новая жизнь. Тошнота подкатила к горлу. Но это лишь был позыв, так как ее желудок был пуст. Зажав рукой рот, чтобы не закричать, Кристина опустилась на пол. Слезы, что она так сдерживала, полились из ее глаз. Алехандро рывком открыл дверь кабинета Винсенте. Тот, как всегда, находился в своей кабинете. – Мне нужно с тобой поговорить, – Алехандро сел на стул, не дожидаясь приглашения. – Сколько требуется времени для зачатия? – Доброе утро, – Винсенте встал, приветствуя. – Кому-то удается сразу, для кого-то требуется время. – Мне не нужны пространственные ответы. Сколько требуется времени? Та девушка, что я сбил. Ты сказал, что она может родить. Сколько ей требуется времени? Винсенте был ошарашен услышанным. Как все было не вовремя. – У нее небольшое сотрясение, – Винсенте потер рукой висок и поморщился, как будто бы внезапно накатила головная боль. – Сломанная нога делу не помешает. – Она молода. – Молодость ничего не значит. Моя жена тоже молода, – Алехандро смотрел на Винсенте, не моргая и не отводя взгляд. – Однако же родить она не может. – Давайте проведем анализы, – предложил Винсенте. – Никаких анализов. Никто не должен знать. – Оформим на карточку Августы. – Винсенте, ты удивляешь меня. У них может быть разная группа крови. Как ты все это собираешься потом объяснять? У Винсенте действительно разболелась голова. Если бы он сейчас занимал пост главного, то не было бы никаких проблем. Легко и просто он бы заменил анализы Августы на анализы этой девушки. И решив, махнуть рукой, как в тот раз с Августой. – Она сможет забеременеть очень быстро. Я ее осматривал, никаких отклонений не увидел, – Винсенте сказал это уверенно и просто, надеясь на волю случая. Она должна родить. Просто не бывает, чтобы везде все шло не так, как хотелось бы. – Ты в этом точно уверен? – Алехандро поднялся, он услышал то, что хотел слышать. – Винсенте, не хотел бы я оказаться на твоем месте, если эта девушка не забеременеет и не родит, – он направился к двери. – Ты исчезнешь вместе с ней, – сказал он будничным тоном. Винсенте вытер пот со лба. Надо успокоиться. Он понимал, что попасть на ранчо без разрешения Алехандро будет трудно и практически невозможно. Надо внимательно осмотреть эту девушку. Взять анализы. Хотя Алехандро и против. Но это надо сделать. Один раз он допустил ошибку. Сейчас нельзя ее повторять. – Войдите, – отозвался Винсенте на стук в дверь. – Спасибо положите на стол. Ему принесли результаты анализов пациентов, которые надо изучить. Но его голова шла кругом от событий. «Надой пойти посмотреть на Луз, это сразу меня отрезвит» -, подумал Винсенте и направился к выходу. Рамона спустилась вниз. Ее сын стоял у окна. У него был потрепанный вид, рубашка и костюм помяты. – Доброе утро, Роберто, – мягко обратилась она к сыну. – Здравствуй, мама, – сухой, ничего не выражающий голос. Он даже не повернулся к ней. – Прими ванну, и мы позавтракаем, – Рамона улыбнулась про себя. Она знала, что все будет в порядке. Роберто медленно повернулся и посмотрел на мать, Его взгляд. Она испугалась – это был совсем другой человек. Жесткий, невозмутимый. Руки в карманах. Он чуть склонил голову набок. Что-то было не так в поведении Рамоны. Он это чувствовал. Теперь Роберто мог видеть то, что ранее ускользало от его взгляда. Его мать нисколько не расстроена происходящим. И даже рада, что он сейчас дома. Рамона заволновалась. Она быстро подошла к сыну и обняла его, спрятавшись, только бы не смотреть ему в глаза. Роберто не пошевелился. Даже когда она его обняла, он не качнулся. Стоял как стена. Не сделал попытки обнять мать. – Ты рада, – констатировал сын. – Рада. Ну что ж, – вынул руки из карманов и отстранил от себя мать. – Довольствуйся, наслаждайся. – Что ты, сынок, – Рамона тронула его за руку, ее сердце бешено билось. Неужели он узнала, что это она устроила поджог, в котором погибла Кристина. – Ты никогда не хотела видеть ее в этом доме, ты получила свое, – он повернулся и пошел к лестнице. – Но она же тебе изменяла, – выкрикнула Рамона, и закрыла рот рукой. Роберто остановился на лестнице. – Я тебе этого не говорил. Откуда ты знаешь? – он не поворачивался. Сомнение скользнуло в его сознание. Неужели. Посмотреть на мать и увидеть ответ. – Я, я – Рамона искала ответ, подбирала, что сказать, – наняла детектива, он следил за ней. И сказал мне, что у нее есть другой. Вот так я об этом узнала, – Рамоне казалось, что она тонет. Роберто вернулся, подошел к матери, взял ее за плечи, взглянул в ее глаза. – Даже если это правда. Даже если Кристина мне изменяла. Мама, я надеюсь, что ты не имеешь отношения к пожару. – Ради бога, – Рамона вырвалась из рук сына. – Как ты смеешь меня обвинять? Обвинять в том, что я беспокоилась за тебя, хотела узнать, что из себя представляет эта девчонка? Ты мой единственный сын. И я должна знать, кто с тобой пойдет рука об руку всю твою жизнь. Роберто отшатнулся. Кристина была права – его мать никогда бы не приняла ее. Он был слеп. Но все же – неужели Рамона могла это сделать. – Я люблю тебя. И как мать – не позволю, чтобы кто-то водил тебя за нос. А если бы она понесла бы от своего любовника? Не позволю, чтобы ты считал ребенка своим, который никаким образом к тебе не относится. Ты слышишь меня? Ты был слишком наивен и слеп, увлекшись этой девчонкой. Но я с уважением отнеслась к твоему решению жениться. Все устроила, смирилась. А сейчас ты меня обвиняешь? – Ты сама себя путаешь. Говоришь, что Кристина могла родить от другого мужчины, ты противилась этому, но говоришь, что согласна была на свадьбу. Где логика, мама? – Роберто загнал ее в угол. – Кристина сама сделала бы выбор. Ты не имела права вмешиваться. Скажи, мне правду – это твоих рук дело? – Роберто понимал, что чтобы не сказала сейчас мать – факт, что Кристина ему изменяла – был на лицо. Но ему требовалось знать, могла ли мать пойти на преступление. Он встал перед ней на колени. – Я хочу знать правду, мама. Я стою перед тобой на коленях и прошу сказать мне – ты виновата? – Роберто, сынок, встань сейчас же, – Рамона пыталась поднять сына. Но поняв, что он непреклонен, она сама опустилась на колени, обняла его и заплакала. – Мне больно от того, что ты так думаешь. Я не виновна. Роберто отстранился. Слезы матери его не тронули, но убедили, что она не имеет отношения к смерти Кристины. Его мать никогда не опустилась бы на колени, даже перед сыном. – Пусть это будет правдой, мама, – он встал, но помогать матери не стал. – Никогда больше не вмешивайся в мою жизнь. Рамона поднялась с колен. – Хорошо, и в доказательство своей невиновности – я организую похороны, – ну не могла она говорить ее имя, будь она проклята, эта девчонка, что вбила клин между ней и сыном. – Нет, похорон не будет. Никаких, – Роберто уже поднимался по лестнице. – Но Роберто, она же человек. – Тебе об этом надо было подумать прежде, чем нанимать детектива. Представляю, как ты развлекалась, рассматривая фотографии. Ну что ж, – Роберто остановился на самом верху лестницы, – комедия окончена, мама, финал, – он поклонился. – Можешь аплодировать, ах да, ты же хочешь похороны, устраивай. Мои похороны. Того Роберто, твоего сына, которого ты знала – больше не существует, – он повернулся и пошел по коридору. Рамона проводила сына взглядом. «Даже из могилы ты меня достаешь, будь ты проклята, девчонка. Ты не отберешь у меня сына. Скоро он забудет о тебе». Рафаэль провел планерку. Он старался вникать в проблемы учреждения, но как же трудно не быть обычным человеком. Не думать о своем горе и радости одновременно. Луз мертва, но есть возможность увидеть маленькую ее копию. Крошечку. Их ребенка. Именно это позволяло Рафаэлю двигаться дальше, вставать каждое утро. Он запретил себе приходить к Луз постоянно, лишь раз в день, в конце рабочего дня садился на стул у кровати своей жены. Брал ее за руку. И под звуки работающей аппаратуры разговаривал, делился своими мыслями. Ее вел Винсенте. Он доверял ему и старался не вмешиваться в выбранный курс поддержания его жены на аппаратах. Правила больницы – никогда не лечить своих родных. Теперь он остро это осознавал, что нет объективности в принятии решения, когда дело касается близкого человека. Рафаэль принимал каждого пациента, вникая в его проблемы. Он всегда с теплом, вниманием и заботой относился к людям, ведь это и есть профессия врача – заботиться о других. – Все идет хорошо, дружище, – сказал Винсенте, заходя в палату. – Есть вероятность нормально развития плода. – Я вижу, что внимательно следишь за моей женой и ребенком, – Рафаэль подошел к Винсенте. – Пожалуйста, это самое дорогое, что у меня есть, береги их, – он вышел из палаты, скрывая скорбь. Ведь впереди столько дел и забот. –Я позабочусь о них, не переживай, – Винсенте улыбнулся в след. Уж он позаботится. А сейчас надо вернуться в кабинет – его там дожидается Августа. Августа сидела на кресле у стола Винсенте. Его долго не было. Чтобы занять свои мысли, она перебирала бумаги на его столе. Это были результаты анализов. Ей попалось имя Алехандро Гарсия. «Документы моего мужа, надо будет ему их отдать». Погруженная в свои мысли, она положила документы к себе в сумочку. – Августа, – Винсенте зашел в кабинет, – не трогай мои бумаги. Мне не нравится, когда кто-то трогает мои документы. – Извини, Винсенте, – женщина растерянно убрала руки. – Что ты хотел мне сказать? – Твой муж нашел способ решения проблемы, но тебе придется создать видимость беременности, и по документам будешь проходить ты. Роды как я думаю пройдут на ранчо. Ты должна приготовиться к этому, и чтобы нигде не проговорилась, – Винсенте разговаривал с ней как с ребенком, понимая, что Августе нужно время, чтобы успокоиться. Он уделял ей больше внимания, чем Алехандро, ее муж. Старался успокоить ее разговорами, зная ее. Вот и сейчас он что-то говорил, стараясь, чтобы Августа приняла ситуацию, и не злила своего мужа. Они оказались заложниками своего прошлого. Время. Наше дорогое время. Порой мы стремимся подогнать его, заставить двигаться быстрее, но оно, как назло, замедляет свой ход. Возможно, давая нам передышку, чтобы набраться новых сил, возможно, чтобы осознание происходящего пришло к нам, чтобы иметь желание – что-то изменить. Ведь порой, решаясь на поступок, понимаем – назад уже нет. Кристину вырвало. Она с ужасом прижала руку к животу. Прошло всего две недели. Неужели она беременна или она съела что-то не то, хотя на это не стоило рассчитывать, так как за ее едой следил Алехандро, ведь она должна была выносить и родить его ребенка. Но вот так быстро. С одной стороны облегчение, что ей больше не придется терпеть его, а с другой – теперь в ней растет ребенок, ее ребенок. Она его не отдаст. Пусть и сложилась все так, но это ее ребенок. Она будет защищать его до конца. Надо скрыть пока это. Пусть снимут гипс, и она постарается сбежать. Рамона была вне себя от злости. Роберто как подменили. Он стал чужим и незнакомым. Больше они не разговаривали о Кристине. Но и других тем у него не находилось. На все ее вопросы, предложения – была тишина. Ночами и вечерами он проводил в притонах. Развлекался с женщинами. Становясь черствее, грубее. И та пропасть, что возникла между ними на следующее утро после пожара, только росла и увеличивалась. Но Рамоне нужно было сделать еще один шаг. Ведь если она хочет, чтобы рядом с ее сыном была достойная женщина, ей нужно срочно все организовать. Через две недели Роберто планирует уехать на некоторое время из города по делам фирмы. Сегодня вечером придут Армандо и Палома. Надо сделать так, чтобы Роберто остался дома. Роберто сидел в кабинете, просматривал чертежи. В поездке ему придется руководить строительством этого объекта и нужно сейчас решить все проблемы и уладить вопросы, которые могут возникнуть. Прошло две недели. Две недели назад его жизнь превратилась в ад. Изменило его. Но нужно жить дальше. Его поездка остается в силе. Бизнес требует присутствия. Пусть он все делает механически, без радости, чувства удовлетворения. Да и получит ли он когда-либо удовлетворение. Познает радость? Ведь только рядом с Кристиной он чувствовал себя как птица, парящая над обрывом, это чувство полета, восторга наполняло его и опьяняло. Трудно просто делать, ведь когда делаешь это для кого-то, в этом есть смысл, а сейчас смысла не было, была обязанность жить. И он учился и приспосабливался к этой новой для него роли – жить без нее. Пусть она изменила, но и открыла для него многое, а также забрав желание жить. Противоречивые чувства разрывали Роба на части. Сердцем он верил, что та Кристина, которую он знал, не могла с ним так поступить, но в сознание оживали образы с фотографий. Все женщины, с которыми он был не могли дать ему утешения. Только минутное забвение и дальше пустота. Сегодня он решил никуда не ходить. Завтра надо сдать проект. Он просто поработает, погрузится полностью, чтобы не думать, не гадать, не предполагать. Алехандро с привычной самоуверенностью вошел в комнату. На нем, как всегда, был халат. Кристина сидела на кровати. Надо молчать. Так лучше для нее. Но ее мутило только от одного его вида.