– Еще вчера. – Что? Роберто встал. Его дочь стала пропадать в том доме днем и ночью. Уже дошло до того, что дочь осталась там ночевать. Кристина всех пригрела под своим крылышком. Ее муж вернулся. Она теперь не одна. Раздражение волной стало захлестывать его. Он поднялся с дивана. – Ты ничего не знаешь? – удивилась Рамона, еще не веря в то, что Роб был в неведение. – Что именно не знаю? – Роб хотел подняться к себе. Принять ванну и уснуть, чтобы ни о чем не думать, не гадать, не представлять. Не представлять, что его Кристина в объятиях другого мужчины. Кто он? Что из себя представляет? Как сумел занять место в ее сердце? – Отец Даниэля умер вчера, сегодня были похороны, – эти слова обрушились на Роба, как ушат холодной воды. Роберто обернулся и посмотрел на мать. Он не верил своим ушам. Что он испытывал: радость, сожаление? Он не понимал, но уже направлялся к двери. К ней. Он ей нужен. Одна только мысль заставляло его сердце трепетать, отбрасывая все сомнения, все раздоры, споры, объяснения. – Роберто ты куда? – Рамона поставила чашку на столик. Роберто уже закрывал входную дверь за собой. – Он опять уехал, – сказала тихо Палома. – Ваш сын не меняется. С чего вы это только взяли? Что можно изменить жизнь, каким был, такой и остался. Рамона задумалась, не с проста Роберто ушел сразу же, как только услышал эту новость. Что же так тянет его в тот дом, что и Викторию? Ладно, с Викторией понятно. Она увлечена Даниэлем. А Роберто? Какой у него интерес? Неужели Кристина снова увлекла его. Но также просто не бывает, он знает, что она ему изменила, как он может об этом забыть и стремиться вновь к этой женщине? Роберто подъехал к дому Кристины. Он не был знаком с ее мужем. Теперь уже точно не познакомится. А был ли он? Вообще существовал? Хотя да. Виктория же рассказывала о нем. Даниэль тоже упоминал. Роберто вышел из машины. Он хотел знать. Хотел удостовериться, что все это правда. Но он обманывал себя, главное, ему хотелось увидеть Кристину. Узнать, как она. Если его дочь здесь. Он тоже может спокойно прийти в этот дом. Роберто остановился около двери, решаясь – позвонить или нет. И не позвонил. Он открыл и зашел, как будто как к себе домой. В доме было очень тихо. Уютно. Тепло. Свет горел в гостиной, туда он и направился. Карлос сидел рядом с Сабриной, обнимая и утешая ее. Виктория держала руку Даниэля, поглаживая, как бы успокаивая. А Кристина, она стояла спиной к нему, смотрела на фотографию мужчины. Так вот как выглядел ее муж. Он был намного взрослее ее, удивленно отметил про себя Роберто. Дети сразу увидели Роба. Виктория занервничала. Даниэль напрягся. Карлос встал. Сабрина напряженно смотрела на мужчину. Роберто всех окинул взглядом, он видел их неуверенность, но кроме Кристины, его в данный момент не интересовало ничего, устал он оглядываться, устал притворяться, и он прямиком направился к Кристине. Никто из детей не мог ему помешать, слишком смело и уверенно он себя вел. Подойдя, Роберто остановился в шаге от нее. Он уже понимал, что Кристина знает, что он тут, чувствует его. Роб взял ее за плечи. Сжал. Кристина вздохнула. Он пришел. Чего он хотел от нее? Зачем? Роб бережно развернул ее к себе, смотрел с такой нежностью, пониманием. И прошлое отступило. В данный момент перед ней был ее прежний Роб. Он пришел ее утешать? Кристина не верила. После всего, что они наговорили друг другу. Он пришел сюда, чтобы поддержать ее. Без обид, без претензий друг к другу. Робу хотелось прижать ее к себе. Но здесь на глазах у детей не мог себе этого позволить. Какая-то часть его сознания не позволяла ему действовать со всем его желанием, все-таки ему не 20 лет. Его немой вопрос: где? И Кристина поняла его без слов. Роб отпустил ее. Женщина прошла вперед, в кабинет Рафаэля. Как бы ему хотелось, чтобы она держала его за руку, ведя за собой. Роберто проследовал за ней. Виктория не знала, как ей быть. Она ничего не говорила о том случае в офисе детям, взяв с Виктории слово не рассказывать об увиденном. Все молчали. В кабинете Кристина отошла к столу. Роберто стоял у двери. Он в ее доме. Находится в кабинете ее мужа. Это видно по обстановке. Обида захлестнула его. Как она могла променять его на другого? Кристина повернулась к нему, увидев в его глазах осуждение, заплакала. Больше она не могла сдерживаться. Она осталась одна. Совсем одна. Роберто смотрит на нее зло, с обидой. Как он может в такой момент? Она накинулась на него с кулаками, молотя его в грудь. – За что? За что ты так меня ненавидишь? За что ты лишил меня возможности жить? Роберто придерживал ее, понимая ее истерику. Там при детях она себя держала, но здесь дала волю своим слезам. – Ты украл у меня стремление к побегу. Женился. Как ты мог так быстро меня забыть? – ее слова сквозь слезы. Он не понимал ее. Какой побег? От куда? – Ты мне изменила, как ты могла так поступить со мной? – это первые его слова за этот вечер. Он встряхнул ее, прижимая к себе, лишая возможности двигаться. – Как ты могла? После всего, что у нас было? Кристина сквозь слезы посмотрела ему в глаза. Да, она изменила, но не по своей же воли. Что она могла поделать? И вот так глаза в глаза, совсем рядом, совсем близко. Слезы перестали капать. Неровное дыхание. Ее грудь терлась о его грудь. Роберто стал наклоняться к ее губам. Осторожно, еле касаясь, он прижался к ним на миг. Кровь ударила ему в голову. Он отстранился, но всего лишь на мгновение, желая понять, кто перед ним. Не видение ли? Ведь столько раз он представлял себе этот момент, сколько лет он жаждал слиться с ней в поцелуе, понимая безумность своих желаний, и осуждая себя. Кристина, ее глаза были закрыты, губы приоткрыты, такие мягкие, податливые. И Роб не заставил себя ждать, впившись в них, со всей страстью, что так сдерживал все эти годы. Его стон, слился с ее стоном. Ее губы, он узнает их из тысячи. Роб уже не контролировал себя. Кристина не понимала, сколько рук у Роберто, он так крепко прижимал ее к себе, и в то же время, лаская все ее тело. С жадностью, с опаской, что это мгновение исчезнет, что это лишь плод воображения, Роберто боялся отпустить Кристину, с жадностью целовал губы, шею, вновь возвращался к губам, сминая их своим напором. Кристина понимала, что отпусти он ее сейчас, она бы просто рухнула к его ногам. Робу мешала одежда, каким-то образом он умудрился сбросить куртку. Мужчина был одержим своим желанием. Этой женщиной. Он подталкивал ее к столу, подсадил, Кристина уже сама обвила его ногами. На Кристине было столько одежды, а Роб не хотел ждать. Он рванул ворот ее блузы в разные стороны, пуговицы посыпались на пол. И Кристина пропала. Треск разрываемой одежды отбросил ее назад в прошлое, туда в тот страшный дом. Она раскрыла глаза, увидела перед собой Алехандро. Роберто чувствовал, что она напряглась, что превратилась в струну, что-то было не так, но он жаждал добраться до ее груди. Окутанный ее запахом, ее нежностью, ее податливостью, Роб рвал на ней блузку. Кристина пронзительно закричала. Роб зажмурился, у него зазвенело в ушах. – Нет, пожалуйста, прошу вас, не трогайте меня, – Кристина слабо пыталась его оттолкнуть. Роб не понимал, что с ней случилось. Осознание, как током пронзило его. Нет, не может этого быть, но Кристина рвалась из его объятий, ее глаза были затуманены призраками прошлого. В кабинет вбежали дети. Даниэль сразу оценил ситуацию, он подскочил к Роберто и попытался его отбросить в сторону от матери, но тот стоял как скала. Виктория прижала руки к груди. Как ее отец мог опуститься до насилия, сначала там в офисе, он требовал ночи в замен на трудоустройство Даниэля, теперь же просто силой решил взять эту женщину. Карлос пытался вытащить Кристину из-под Роберто. Сабрина не могла поверить своим глазам. – Отойдите от нее, сеньор, – Карлос одной рукой отодвигал Роба, другой тянул Кристину на себя. Кристина же отбивалась от всех, стараясь придерживать порванную блузку. Роберто с ужасом сделал шаг назад. Все такие его подозрения оправдались. Он не мог в это поверить. И тут Даниэль его ударил. Роб, не ожидавший нападения, отлетел на диван. Карлос, пользуясь моментом, накинул на Кристину свой пиджак, которая без сил опустилась на пол, Роб ее больше не держал. Сабрина присела рядом с матерью. Виктория стояла у двери. Слезы текли из ее глаз. Ей было безумно стыдно за поведение отца. Даниэль надвигался на Роберто. Мужчина быстро пришел в себя, блокировав его второй удар. Дерзость молодого человека, не могла поспорить с мощью и злостью Роберто. Нет, яростью. Он, не причиняя ему вреда, прижал его лицом к стене, скрутив руку, и тряхнул так, что у Даниэля потемнело в глазах. – Как ты мог позволить своему отцу насиловать мать, – Роберто практически прокричал Даниэлю эти слова в ухо, обвиняя. Сабрина подскочила. Карлос пытался обнять Кристину, но та лишь отодвигалась. Он оставил свои попытки, огорошенный услышанным. Конечно же, она сейчас не примет ничье утешение. Роберто ударил Даниэля о стену. – Как ты мог позволить ему насиловать ее? Что ты за мужчина? И вы еще скорбите о нем? Кристина медленно приходила в себя. Она куталась в пиджак Карлоса, побледнела, услышав последние слова Роба. Встала на ноги, приняв помощь Карлоса. Дети были напуганы и растеряны. Сабрина прижала руки ко рту, чтобы не закричать. Она не верила в слова, но уведенное подтверждало насилие. Может поэтому родители жили в разных комнатах. Но как осознать, что ее отец, милый добрый человек, мог совершать такое? Даниэль не пытался вырваться. Слова Роберто, как заноза засели в голове, лишая возможности двигаться. – Как ты мог допустить такое? Роберто защищал ее. Но что он мог сделать сейчас, после всего. Что уже произошло так давно? Что уже просто невозможно исправить? Кристина медленно подошла к Робу, одной рукой, придерживая пиджак, другой обняла мужчину, прижавшись к его спине, как раньше, черпая силу, даря нежность. Роберто замер. Кристина пыталась его успокоить. – Роб, пожалуйста, я прошу тебя, остановись, – Кристина уткнулась ему в спину. – Не трогай моего сына. Он не виноват ни в чем. Роберто прислонился к ней спиной. Так привычно. Это долгожданное объятие, но сейчас оно причиняло ему только боль. Он медленно повернулся. Ее рука безвольно упала. Роберто заглянул в ее глаза. Кристина понимала, что от него не скрыться, как и не скрыть правду. – Кто? – Роберто сжал ее плечи. – Кто это сделал? – он говорил медленно и спокойно, стараясь ее не пугать. – Крис, я прошу тебя, скажи? – он смотрел на нее, но она лишь качала головой. – Почему ты так мучаешь меня? – он прижал ее к себе, крепко, нежно, пытаясь разделить с ней эту боль, забрать ее, очистить. – Роб, пожалуйста, не надо, ты и так натворил дел. Роберто понимал, что она говорит о детях. Что им придется многое объяснять. Но это все потом. Сейчас он хотел успокоить ее, узнать правду. Может все не так, как он думал. – Пожалуйста, – Кристина тронула его щеку, Роб закрыл глаза. Ее прикосновение. – Прошу тебя, – Кристина нервно сглотнула, но как бы больно ей не было, она все же произнесла эти слова, прогоняя его, – уйди. Виктория не могла поверить своим глазам, вот так легко, ее отец позволял этой женщине обходиться с ним. Из разъяренного льва легко превращался в ручного котенка, всего лишь одним прикосновением ее руки. Что все это значит? Роберто отступил. Ему нигде нет места. Ни в этом доме, ни в своем собственном. Он поднял куртку с пола, и не оборачиваясь, вышел из кабинета. Глава 16 Августа металась на постели, она пыталась встать, но не могла, ее руки были связаны смирительной рубашкой, как у душевнобольной. Проблеск сознания, как яркая вспышка – она что-то говорила мужчине о детях. Да, о детях. О Карлосе и Кристине. Кристина, она вернулась, вернулась, чтобы уничтожить их: ее, Винсенте, Алехандро. А еще Сабрина. Господи, это кара небесная. Она пыталась что-то произнести, но язык плохо слушался, изо рта вырывалось какое-то мычание. Она старалась ухватиться за ускользающие воспоминания, за то, что еще имело смысл. В палате никого не было. А ей так хотелось пить. Она то открывала глаза, то закрывала, покачивая головой, сколько прошло времени – она не понимала, борясь за последние остатки своего разума, спотыкаясь о осколки и трещины своего безумия. – Августа, что с тобой? – Херардо не понимал, он отказывался воспринимать то, что предстало перед его глазами, это все не укладывалось в его голове, казалось ведь всего пару дней назад, он видел более-менее разумную женщину, которую просто пугала какая-то определенная ситуация, а сейчас перед ним была практически безумная. До чего довел ее его сын. Августа встрепенулась от звука голоса, ведь еще только что никого не было. Она все также покачивала головой, усиленно стараясь сконцентрировать взгляд. О эти голоса, эти безумные мысли. Эти видения – Карлос и Сабрина. Брат и сестра. Они ничего не знают. Женщина застонала. – Что с тобой происходит, – Херардо присел на стул и осторожно тронул ее за руку. Августа замерла. Она не знала, как реагировать, то ли опять начать вырываться, толи довериться этой руке. Кто это? Что ему здесь нужно? Зачем он пришел? Херардо не знал, что ему делать, как быть? Стоит ли развязать ее? Никогда он еще не слышал ни от Карлоса, ни от Алехандро, что та была буйной. Да могла вести себя бессмысленно, но назвать ее агрессивной – нет. Она не такая. – П-п-и-и-ть, – наконец-то смогла произнести она. Херардо огляделся. На столике стоял графин и стаканы. Встал, налил воды в стакан и подошел назад к ее постели. Развязать не смог и пришлось придержать ее голову, чтобы она смогла попить. Как же знакома эта ситуация, когда-то он точно также поддерживал голову своей жены, помогая ей пить. От первого же глотка Августа, поперхнувшись, закашлялась. Херардо терпеливо подождал, пока пройдет ее кашель, и она сможет допить. Женщина с жадностью выпила всю воду из стакана. Откинувшись на подушки, устало закрыла глаза. Херардо поставил бокал на столик и взглянул на нее. Она лежала, не шевелясь. Казалось, что будто бы она спит. – Еще воды? Августа, открой глаза. Тебе не стоит меня бояться. Скажи, чем я могу тебе помочь? Августа, – Херардо присел на стул и тронул ее за руку, – ты же слышишь меня. – Их двое, двое, а еще девочка, сестра, она ему сестра, – четко и ясно произнесла Августа. – О ком ты говоришь? Кого двое? Августа, посмотри на меня, я не причиню тебе вреда, – Херардо немного сжал ее руку. – Ну же, не прячься от света, я развяжу тебя. Херардо стал возиться с узлом на смирительной рубашке. Что побудило врачей к таким действиям? Раньше она совершенно не выказывала агрессии. Разве может она кому-то причинить вред? Вело себя спокойно, неадекватно да, но не ни на кого не кидалась. Августа почувствовала свободу. Открыла глаза, подняла руки к лицу, стала рассматривать свои ладони. Херардо взял ее за руку, растирая передавленное место, спросил: – Чего ты боишься? – Они брат и сестра, их двое, она нас накажет, она приехала мстить за все, что с ней сделал Алехандро, – Августа говорила четко, несвязанно, но ясно, порой пыталась качать головой, но хваталась за ускользающее сознание и возвращалась вновь к сказанному, повторяясь, бормоча о каре. – Кто брат с сестрой, о ком ты говоришь? – Херардо не понимал. Он боялся, что Алехандро специально заставил Августу лечь в больницу, потом забрал ее, потом снова положил, этому должно было быть объяснение, его сын ничего просто так не делает. Значит есть кто-то, кто страшно ее пугает. Заставляет нервничать, погружаясь в безумие. – Скажи. Я помогу. И тут Августа посмотрела на своего свекра. Прямо, узнавая, ужасаясь от того, что знала, страшась того, что скажет сейчас. – Он ее заставил, она не виновата. Ребенок. Она его родила. Нет, двух, а потом я здесь – с одним, а второго она забрала. Они брат с сестрой. Нельзя, им нельзя. А они не знают. – Августа, о чем ты говоришь? – Вы тоже меня заставили выйти за него. А он страшный человек, мне пришлось убить своего ребенка, а тот настаивал, а я не смогла больше. И тут Кристина, он сбил ее и привез. Она так сказала, – Августа смотрела прямо ему в глаза, – да, она мне сказала, что он ее сбил. Как она просила, чтобы я ей помогла. Я ведь не могла, ты же понимаешь, – она как ребенок искала поддержки. Херардо ничего не понимал, но кивал ей, только бы она говорила. Может быть, он что-нибудь поймет, разберет, сложит картинку. – Не могла, нет, – Августа утвердительно кивнула. – Меня ведь тоже заставили, почему ей нельзя было так же. А потом ребенок, он все время плакал. А мне не надо его, я своего хотела, а моего нету, а он там был, – она погладила себя по животу, – его вытащил, столько крови, – Августа схватилась за голову. Херардо хотелось взять ее и встряхнуть, чтобы понять, что она говорит, о чем. – Августа, пожалуйста, соберись с мыслями, скажи правду. – Правду? – она даже склонила голову набок, как маленькая девочка, как бы обдумывая его слова. – А я правда – так и есть. Страшно. Страшно, когда они узнают, а будет поздно. Карлос, я так и не смогла его полюбить. Он же был напоминанием о ней, о той, кто смог противостоять моему мужу и Винсенте, – это была единственная четкая фраза, потом она снова продолжила поток своих бессмысленных фраз. – Я сказала тому человеку, он теперь все сделает. Да, сделает, – она утвердительно кивала головой. – Не допустит их смешения. Не допустит же? – она спрашивала Херардо. – Кому и что ты сказала? – Что они брат и сестра, что их двое. – Кто кому брат и сестра? – Мальчик и мальчик, а теперь и девочка, – она рассмеялась.