– Так ты говоришь о троих? – Трое? – Августа задумалась. – Нет, она родила тогда двоих, девочка потом, не у нас. – Кто родил? При чем здесь Карлос? – Карлоса родила, ну как ты не поймешь, – Августа начала нервничать, он ее не понимает, он не поможет. – Карлоса? – ужаснулся Херардо. – Кто его родил? – Ну та, что приехала. Кристина. Кристина. Херардо бросило в холодный пот, перед глазами встала картина: познакомься, дедушка – это Кристина. Кристина. Вот почему Карлоса так тянет к ней, она его мать. Мать? Как такое может быть? Нет! О чем она говорит? Господи, на что пошел его сын. Что он натворил? Может это просто ее безумие? – Ты не рожала? – Херардо страшно было это спрашивать. – Нет, я просто с животом была. Муж так сказал, – Августа смиренно сложила руки на груди. – Папа мне сказал слушаться, я слушаюсь, я послушная, вы же меня не накажете? Августа в жизни, наверное, так долго не разговаривала. Херардо с испугом смотрел на женщину. Что с ней сделала? Что сделал с ней ее отец? Что сделал с ней Алехандро и продолжает делать. Она просто жертва. И что самое страшное, Херардо, он сам способствовал всему этому. – А она, двое у нее их. А она того, сознание потеряла, не знает. Или испугалась Алехандро, вот с одним и убежала. Бросила его. Вот брошенного и воспитываю, – Августа стала жалеть себя. – Неродного. А моего, кровь, столько крови, он вытащил, он даже не плакал. Херардо отшатнулся от этих слов. Неродного. Вот почему Августа так равнодушна к Карлосу. Не может принять чужого ребенка. Но она тоже была беременна. – А что с твоим ребенком? Ты была беременна? – Один раз, я так хотела, а он не позволил, – Августа наклонилась к Херардо, махнула рукой, чтобы тот приблизился к ней, – нельзя было рожать, – шепотом сообщила она ему, как саму страшную тайну, – мой муж ничего не должен был знать, мне надо было выходить за него замуж, а ребенок не его. Мне так страшно было. Господи, Херардо схватился за голову. Августа была беременна от другого мужчины. А они все заставили ее выйти замуж за Алехандро, ей пришлось убить собственного ребенка. Конечно, это могло быть ее безумной фантазией, но Херардо понимал, что она сейчас говорит правду. Они сломали ей жизнь. – А кто отец Карлоса? – Херардо сжал руки в кулаки, грудь ныла. Сердце кололо. – Мой муж – смешно да, – с издевкой сказала Августа. – при живой жене – привести в дом другую и заставить ее родить, так как я не могла, – четко уверенно произнесла женщин с такой болью, что ему у него на глазах выступили слезы. В другой раз Херардо бы обрадовался, услышав в ее голосе эмоции. Всегда равнодушная, холодная, молчаливая, но сейчас, он испугался, до чего он довел своего сына, что тот решился на такой поступок. Виноват только он. – Привел в дом и сказал, она родит, раз ты не можешь. И она родила двух, а не одного. Я не смогла даже забеременеть, а она сразу двух, как кошка. По ее щеке потекли слезы. Херардо попытался ее обнять, успокоить, но та отмахнулась, закричала, стала вырываться… В палату вбежали медсестры. Херардо встал. Сознание покинуло Августу, она вновь впала в безумие. Но и его самого сейчас страшило одно, что и как делать. Как быть? – Пожалуйста, уйдите, – попросила медсестра, – мы не скажем, что вы тут были, иначе у нас будут проблемы. Пожалуйста, прошу вас. Вы же видите, что нервируете ее. Он вышел из палаты. Облокотился о стену. Постоял немного. Слова звучали в голове. Шатаясь, придерживаясь рукой о стену, другой тяжело упираясь в трость, он пошел по коридору. Виновником всего был он, не его сын, который слепо реагировал на его выпады, борясь с ситуацией так, как мог, как умел. Причиняя ему боль и страдания, он вынудил своего сына разрушить жизни других людей. Реальность обрушилась на него… Дом Рафаэля (далее Кристины) Кристина куталась в шаль. Виктория, Карлос, Даниэль и Сабрина находились в гостиной. Она подошла к камину, протягивая руки к огню, пытаясь черпать силы от огня. – Не судите меня строго, – это были ее первые слова, хриплый голос, срывающийся на шепот. – Мама, что ты, – Сабрина подошла к матери. Обняла ее. – Мы просто испугались за тебя. – Мне так стыдно, – Виктория чуть не плакала. – Не понимаю, папа никогда не был таким. Так вел себя. Господи, как же стыдно. Даниэль стоял в стороне. Он не пытался утешить девушку. Карлос подошел к Виктории. – Ты не виновата в том, что произошло. – Виктория, девочка, ты не должна себя корить, – Кристина повернулась к детям. – В этом не виноват никто. – Виноват, – Даниэль смотрел исподлобья. – Сеньор Роберто. Он непозволительно себя повел. Как он посмел? Но больше всего меня пугают его слова про отца. Это правда? – Даниэль, – Сабрина прижала руки ко рту, она качала головой – их отец не мог такое делать. – Я не верю. Не верю. – Успокойтесь, пожалуйста, присядьте, – женщина и сама села на диван, подождала пока все рассядутся. Даниэль же не тронулся с места. – Даниэль, прошу тебя, я сейчас все расскажу. – Мама, ты не должна перед нами отчитываться, – он стоял в стороне. – Кто должен – так это сеньор Роберто. – Даниэль, – Кристина старалась сохранять спокойствие. – Мы сами разберемся. – Я не позволю ему приблизиться к тебе, – он был зол. – А я еще на него работал. – Даниэль, прошу тебя, – Сабрина подошла к брату. – Позволь маме все объяснить. – Кристина, я не позволю вас никому обидеть, – Карлос пытался поймать взгляд женщины. – Пожалуйста, позвольте мне сказать, давайте не будем ссориться и ругаться. Даниэль, прошу тебя, присядь, дай мне рассказать. Сабрина потянула брата за руку. Даниэль все-таки пошел за сестрой и присел на диван. Кристина обвела взглядом всех детей. – Трудно начать, – она наклонила голову, испытывая стыд, страх перед прошлым. – Как вам все объяснить. – Мама, ты не должна оправдываться, – Даниэль не желал знать, его волновало только одно, Роберто обидел его маму. – Я не оправдываюсь, мне просто сложно признаться в том, что произошло много лет назад. Мы с отцом договорились о том, что убережем вас от случившегося, не получилось. Когда вы родились, – она посмотрела на Сабрину и Даниэля. – мы были очень рады, что вы у нас есть. Такие маленькие беззащитные, – она замолчала. – Нам было так хорошо здесь, в этом доме, – она посмотрела в сторону. – А потом в тот вечер, отец задержался на работе, а они проникли в дом. Не знаю, что они хотели у нас украсть, но…, – она склонила голову, – они., я ничего не могла поделать. Главное, я пыталась вас защитить, – она подняла голову и посмотрела на детей, – я всегда буду вас защищать, даже ценой своей жизни. Помните об этом. Отец ваш ни при чем. Он всегда оберегал меня, понимал. После того случая, я так и не смогла «вернуться» к вашему отцу, вы понимаете меня. Скорее всего, – она опустила голову, – он стал жертвой сложившихся обстоятельств. Он не виноват. Виновата я одна, что не сумела себя уберечь. Мои страхи, они вырываются иногда, но Рафаэль всегда помогал мне с ними бороться. Он замечательный человек. Никому не позволю порочить его память. Никогда не сомневайтесь в своем отце. Виновата я одна. Поэтому мы и уехали из этого города, чтобы забыть. – Мама, – Сабрина подошла к матери и присела рядом с ней, – как же так. Ты никогда не говорила. – Доченька, разве об этом говорят, тем более своим детям? – она покачала головой. – Об этом молчат. Скрывают. Карлос встал и присел рядом с женщиной на карточки, взял ее холодные ладони в свои руки. – Я не позволю никому причинять вам вред, – Кристина попыталась улыбнуться. – Спасибо. Простите меня, Виктория, Карлос, что стали свидетелями этой сцены, узнали о таком, мне очень неудобно перед вами. – А виноват он один! Если бы не он, – Даниэль стукнул кулаком по дивану. – Он не виноват ни в чем, – Кристине хотелось сказать, что не виноват, хотелось верить, но она понимала, что он виновен в том, что украл у нее надежду, веру в будущее, желание быть счастливой. – Мама, почему ты его защищаешь? – Даниэль встал. – Вы были знакомы? Кристина побледнела. – Он не сделал ничего плохого, – ей было стыдно признаться детям, что она страстно отвечала на его поцелуи, что с таким же отчаянием жаждала его объятий, что с таким же нетерпением стремилась к нему, что на мгновение прошлое отступило, если бы не звук рвущейся ткани, она бы не остановилась. – Виноваты те, кто нарушил мой покой. Мы все стали жертвами обстоятельств, – она встала с дивана. – Даниэль, не устраивай самосуд. То, что произошло в кабинете, постарайтесь об этом забыть. Этого больше не произойдет. – Конечно. Я не позволю ему к тебе приближаться. – Даниэль, прошу тебя. Мне стыдно за то, что вы увидели. Очень стыдно. Прошу тебя. Прошу всех вас – забыть и не вспоминать, если вы хоть немного уважаете меня. Роберто не виноват. – Он хотел тебя изнасиловать, – вырвалось у Даниэля. – Нет, – Кристина покачала головой, – он не принуждал меня, – она призналась, не могла врать детям. Роберто не виноват в произошедшем. Не виноват. Она позволила, она хотела, она ждала этих объятий. Ждала всю жизнь, но прошлое слишком явно, оно незримо присутствует, напоминает о себе и никогда не отпустит. – Но мы видели, – Даниэль указал рукой в кабинет. – Даниэль, ты…, – Кристина тщательно подбирала слова. – Я тебе прямо сказала – меня никто не принуждал, ты не понимаешь? – Даниэль отшатнулся от Кристины. – Не слышишь? Мне ужасно стыдно перед вами, перед вашим отцом, которого мы сегодня похоронили. А ты вновь и вновь заставляешь меня говорить о произошедшем, я и так не знаю, как оправдаться перед вами, перед памятью о Рафаэле. Прошу тебя не надо. Виновата я. А вы все набросились на него. Господи, – Кристина заломила руки, – простите меня, – женщина выбежала из комнаты. Сабрина хотела побежать следом за матерью, но Карлос остановил ее. – Оставь, ей надо побыть одной. Даниэль, не говори больше с Кристиной об этом. Ей и так тяжело. – Видимо не такая счастливая у нас семья была. Просто видимость, – Даниэль присел на диван, разочаровавшись в родителях. – Они нас обманывали. Всю жизнь обманывали. Мама получается мучила отца. – Даниэль, – Виктория попыталась взять его за руку, но он ее выдернул. – Виктория, не надо, он твой отец, – он покачал головой. – Моя мать и твой отец в день похорон моего отца. Это уже слишком. Виктория, отступив, заплакала. – Послушай, Даниэль, – Карлос встал перед другом. – Не делай поспешных выводов. Сейчас ты обижаешь незаслуженно. – Что ты так всех защищаешь? – Даниэль встал. – Маму, Викторию. Мама виновата, она предала память отца. Она сама призналась, что…, – он запустил руку в волосы, как бы пытаясь выдернуть те слова, что услышал от матери, – она была не против. Ты понимаешь? В день похорон. Господи. И я считал нашу семью счастливой. Как же я ошибался. – Даниэль, ты ведешь себя как ребенок, у которого забрали игрушку, – Карлос пытался достучаться до друга. – Они просто люди. Обычные. Наши родители такие же, как и мы. Они могут совершать ошибки, проступки. Кристина раскаивается, ты же слышал.