Но нет, он появляется из раза в раз, раздражая, действуя на нервы, разрушая мой уголок тишины и безопасности. Я стоически пытаюсь игнорировать раздражитель, но получается все хуже и хуже. А голос все не умолкает, даже становится громче. Такое ощущение, что он пытается ввинтиться прямо в мой мозг, чтобы пробиться сквозь тот заслон, которым я себя намертво окружила. Да когда все это кончится? Пусть голос замолкнет!!! Неужели так трудно просто оставить меня в покое??? Видимо, трудно. Поскольку настойчивость зовущего не уменьшается, а у меня заканчиваются силы на сопротивление. Я перестаю закрывать уши, а просто хожу и слушаю, пытаюсь вникнуть. Понять, что хочет донести до меня невидимый рассказчик, не получается, зато я успокаиваюсь. Меня больше ничего не раздражает. Наоборот, я жду появления голоса, цепляюсь за него будто за путеводную нить. И постепенно эта нить становится прочнее, осязаемее. Я начинаю различать слова. И однажды осознаю, что голос напевает одну до странности знакомую песню. Что-то из времен далекой юности. От края до края небо в огне сгорает И в нём исчезают все надежды и мечты Зачарованная, я ухожу с пляжа и медленно иду по тропинке, вьющейся между мощными стволами берез, тополей и дубов. Пока иду, обрываю с кустов малину, утоляя внезапно пробудившееся чувство голода. Голос становится все отчетливее и в итоге выводит на небольшую лесную опушку, покрытую мягкой травой. Но ты засыпаешь, и ангел к тебе слетает, Смахнёт твои слезы, и во сне смеёшься ты. Сначала мне кажется, что вокруг никого нет, но вот от деревьев отделяется темная фигура, которая выходит почти на центр свободного пространства и садится, не прекращая напевать. Я подхожу, разглядывая своего…кого? Спутника? Кто он? Разглядеть не получается. Одет он в темные брюки и нечто, напоминающее балахон с глубоким капюшоном, скрывающим лицо. 3асыпай, на руках у меня засыпай… Единственное, что понятно — голос явно принадлежит мужчине. Красивый лирический тенор. Что-то неуловимо знакомое звучит в этом голосе, но распознать не могу. Неловко топчусь на месте, покашливаю, привлекая внимание. Незнакомец не реагирует, будто не слышит и не видит меня. Далеко, там где неба кончается край, Ты найдёшь свой потерянный рай. Любопытство одолевает, так что я молча сажусь рядом и продолжаю наблюдать. Пытаюсь заглянуть под капюшон, но черты лица размыты туманной маской. В конце концов я сдаюсь и просто ложусь на траву, закрываю глаза и плыву на волнах чарующей мелодии. Подставлю тебе ладони, их болью своей наполни, Наполни печалью, страхом гулкой темноты. Это было настолько прекрасно, что даже пробуждение и возвращение в палату огорчает не так сильно. С помощью сестры сходив в туалет, возвращаюсь в палату и подхожу к окну. С удивлением замечаю, что листья на деревьях уже приобрели оранжево-красные оттенки. Осень уже давно вступила в свои права. В помещение заходит один из терапевтов, они с медсестрой о чем-то шепчутся, посматривая на меня. А я все не отрываю взгляд от пейзажа за окном, прокручивая в голове строки песни. Бояться не надо, душа моя будет рядом Твои сновиденья до рассвета охранять. Я бы тоже хотела….Обрести свой потерянный рай. Только кто бы подсказал как это сделать? Кому молиться, у кого искать помощи? Мне, похоже, не у кого… * * * Кто любовь потерял — превращается в лёд Кто её отыскал — никогда не умрёт. Всё, что любил, но не хранил, Потерял я вмиг, И навсегда Всадник из Льда Позабыл твой лик — Тебе пора возвращаться, — слышу после того, как закончилась очередная песня. — Куда? — от неожиданности я вскакиваю с земли, пялясь на странного барда. Это первые слова, брошенные лично мне. До этого он всегда лишь пел, а я молча слушала, наблюдая, как после окончания песни фигура скрывается в лесу. Повторялись эти своеобразные концерты из раза в раз. Я шла на голос, садилась рядом с фигурой в балахоне и слушала. И я успела к нему привыкнуть, как и к тому, что незнакомец меня не замечает. Но, оказывается, все было не так просто. — В реальность. Там тебя уже заждались. — Откуда ты знаешь? — подозрительно на него смотрю. — Ты кто такой? И откуда здесь взялся? — Можешь называть меня Странником. Проводником между мирами. — Мирами? — кажется, я начинаю тупеть, потому что слова этого странного человека вгоняют меня в ступор. — Между реальным миром и миром иллюзий, в котором ты находишься сейчас. Мир иллюзий. Обвожу взглядом пространство. Что ж, весьма подходящее название. Только зачем мне отсюда уходить? Здесь безопасно, уютно, никто не мешает, не осуждает, не причиняет боли. — А это обязательно? — подсаживаюсь к страннику поближе. Присматриваюсь, прислушиваюсь, чтобы ничего не упустить. Внезапно замечаю, что меня окутывает облаком сладковато-терпкого аромата, явно идущего от моего собеседника. Очень вкусно пахнет этот странник. Карамелью, табаком и чем-то еще. Он человек вообще? По идее, духи пахнуть не должны. Хотя что я вообще могу знать о духах? Как о перемещениях между мирами и прочей паранормальщине. Да ничего ровным счетом. — Это только тебе решать. — разводит руками. — Просто знай, что мир иллюзий обманчив. И ловко заманивает в свои сети. Сегодня он дарит тебе утешение и покой, а завтра может принести страх и боль. А когда это случится, выхода назад может уже не быть. Твое время кончается. Если не поторопишься — останешься здесь навечно. — Можно подумать, снаружи меня ждет что-то иное, кроме боли и горечи, — усмехаюсь, глядя в идеально голубые небеса. Ни одно облачко не пачкает горизонт. — А это уже зависит от тебя. Но если не вернешься, можешь упустить что-то важное, что-то настоящее, что могла бы подарить тебе жизнь. А ты даже не узнаешь об этом. — Мне с трудом в это верится, — недоверчиво качаю головой. Нет уж. Возвращаться мне не хочется. Да, я знаю, меня там ждут родители. Но я и так держалась сколько могла. Теперь даже ради них я вернуться не могу. — Могу показать кое-что, если интересно. Я так и не поняла откуда, но в руках у мужчины вдруг появилось странного вида зеркало в оправе из черненого серебра и с мутной поверхностью. Но как только я наклонилась поближе, по этой поверхности пошла рябь, а муть растворилась, оставив перед моими глазами идиллическую картинку. В зеркале отражалась детская кроватка, в которой спал пухлый младенец в голубеньком комбинезончике. Густые светлые волосики, кругленькие щечки, прелестные розовые пальчики с крохотными ноготками. Я инстинктивно протянула руки к ребенку, но видение тут же испарилось, а зеркало подернулось прежней пленкой. — Это мой сын? — ошарашенно спрашиваю у странника. В данный момент мне очень сложно представить, что я смогу в будущем наладить свою жизнь до такой степени, чтобы завести такое чудо. Это больше смахивает на бред. — Может быть твоим. Все зависит от того пути, по которому решишь идти. А вот тебе и еще один вариант. Наклоняюсь над зеркалом во второй раз и вскоре в испуге отшатываюсь. Отрывки, увиденные мной, были ужасны. Кладбище, мужчина, стоящий на коленях у памятника. Рука, держащая что-то подозрительно опасное. Брызги крови на мраморе… Я закрываю глаза и трясусь всем телом, силясь забыть увиденное. — Делай выбор, Таяна… Время на исходе… Ты видела два варианта будущего, а какой из них станет явью, зависит от тебя… В следующий миг меня обдает холодной волной и я понимаю, что осталась одна. Странный пришелец исчез. Даже не объяснив, как именно я могу вернуться назад. Немного отойдя от увиденного, снова пошла бродить по тропинкам, решая, что же делать дальше. Я терзалась, сомневалась, то мечтала о светловолосом малыше, то пугалась крови и кладбища. Но чем больше я раздумывала, тем неуютнее мне становилось в моем убежище. Небо внезапно потемнело, солнце закрыли серые плотные облака, порывы ветра начали сбивать с ног. Внезапно я падаю, зацепившись за корягу, больно расцарапывая руки. Но подняться не пытаюсь. В своем сознании вижу прочную золотистую нить и цепляясь за нее, пытаюсь всплыть на поверхность из темных глубин своего «я»… Я хочу вернуться… Глава 47 Первые шаги к исцелению Глава 47 Первые шаги к исцелению — Пить, — мой голос, раздавшийся в тишине палаты, пугает меня саму. Настолько резким, противным и скрипучим он кажется. А в горле сухо как после года блужданий по пустыне. Слизистую буквально раздирает. — Воды, пожалуйста. — Тая, милая, — мама на пару с медсестрой начинают суетиться, они помогают мне сесть и дают воды. Боже, кажется, это самое вкусное, что я пробовала в этой жизни. Пока я утоляю жажду, мама смотрит на меня не отрываясь, рассматривая каждую черточку, заглядывая в глаза. И вид у нее при этом такой, что я невольно начинаю ощущать себя привидением или внезапно вернувшимся с того света покойником. Мне даже не по себе становится. Отдав медсестре стакан, протягиваю к маме дрожащие руки и оказываюсь в теплом коконе родных объятий.