"Зена" очень мягко легла на грунт. Некоторые из тех, кто находился в центральном посту, скривились, но таких было мало. После такого множества испытательных погружений всё прошло в пределах ожидаемого. - Увы, док. По-моему, всё совершенно ясно. Мы можем попробовать ещё, если вам понравилось, но картина не изменится. Слоя пресной воды здесь нет. Мы легли так же легко, как прежде, и легко всплывём. То, что мы ищем - не здесь. - Я знаю, Роберт. Догадался несколько раз назад, но я хотел удостовериться. Чёрт побери, теория выглядела верной, мы все так считали. Такой слой должен был быть. Он есть в Дарданеллах и что-то похожее у Гибралтара. Но почему здесь нет? Фокс покачала головой. Он доставил Водяного куда требовалось, и они ныряли до самого дна на обозначенном участке. Их высокочастотный гидролокатор наносил на карту морское дно вокруг, он нарисовал долину и береговые откосы древнего русла Рейна - до того, как Северное море поднялось и затопило равнину. Однажды он заметил даже то, что показалось остатками прибрежной деревни. Не обязательно, ведь сонар не предназначался для таких объектов, но какое-то пятно отобразилось. Глядишь, в другое время люди с более качественными приборами смогут сюда прийти и посмотреть как следует. - И что у нас на руках, док? - Ну, у нас всегда остаётся возможность. Люди получают Нобелевские премии не за способы доказательства верных теорий, а за доказательства их неверности и находку правильных. Такова наука. Мы всегда проверяем теории и отказываемся от тех, которые не соответствует доказательствам. В нашем случае, как я уже говорил, весь подводный мир невообразимо сложен, и мы пока только разбираемся, насколько он сложен. Как давно мы пытаемся предсказать погоду? И часто ли мы угадываем? Когда САК подняло бомбардировщики на недосягаемые раньше высоты, они встретились с целой группой явлений, о которых мы и не подозревали. То же самое здесь. Мы даже не достигли понимания, насколько мало мы знаем. - Ну ладно. Всё это интересно, но что насчёт загрязнения? Подводной реки нет. Это хорошо или плохо? Свампэн задумался. - Я сказал бы, и так и эдак. Мы надеялись, что придонная река унесёт грязь в Атлантику, где та рассеется до безопасной концентрации. Теперь, если только здесь нет чего-то иного, о чём мы не знаем - а оно почти наверняка есть - эта надежда беспочвенна. Хорошее же в том, распространение загрязнения будет более ограниченным. Предполагаю, вот до этого рубежа, - он ткнул пальцем в карту, - а плохое - его плотность в поражённых районах окажется намного выше, чем мы думали, прежде чем начнёт спадать. Кроме того, без данной реки Северное море получается замкнутой системой. Всё, что сюда попало, осталось здесь. Придонный Рейн, если бы он существовал, сработал бы как коллектор. Немного грязи растекается по сторонам, но основная часть уносится. А без него будет лежать, пока не распадётся. - Долго? Свампэн снова стал задумчив. - Опираясь на предыдущие расчёты, думаю, загрязнение будет усиливаться ещё не менее десяти лет, а затем пойдёт на спад. Где-то лет через пятьдесят лет, скорее всего, центры заражённых участков станут безопасными. Хотя даже в это время пересекать их можно, не опасаясь особого вреда. Главное, не слишком часто. Роберт, вам нравится селёдка? - Не особенно. Слишком жирная, меня от неё слабит. - Ну тогда всё в порядке, вы за ней не соскучитесь. Промысел сельди в Северном море и на Балтике умер. Вместе с рыбоперерабатывающей промышленностью, которая от него зависела. Рыбакам придётся уходить далеко в океан или найти другую работу. Кстати о Балтике. О ней отдельный разговор. Когда американцы бомбили порты и верфи, они взрывали заряды на поверхности. - Я думал, так было со всеми бомбами. - Не с этими. Для большинства целей, очевидно, воздушный подрыв был эффективнее. Достаточно высоко, чтобы плазменная сфера не коснулась земли. Но там было много по-настоящему прочных построек, таких как доки и бункеры подводных лодок, бомбы настраивали для взрыва после касания. Проблема в том, что при таком способе происходит выброс жёстко облучённого грунта. Он осел в воду и распространился вдоль побережья. Вся Балтика серьёзно загрязнена, шведы и норвежцы уже вопят. Финны тоже хотели бы, но они, кажется, полагают, что если они поднимут шум, их немедленно оккупирует русская армия. Весьма реалистичный взгляд, между прочим. Датчане вообще покинули своё балтийское побережье, хотя я думаю, это излишний пессимизм. Насколько нам известно, основное течение там с запада на восток. К сожалению, как мы только что выяснили, нам толком практически ничего не известно. Что говорят ваши приказы, Роберт? - В основном, возить вас куда вам надо, если это не создаёт риска для лодки и экипажа. Заодно обучить команду на практике и проверить должную работу всех систем. - Мы можем пойти на Балтику? - Судя по тому, что вы сейчас рассказали, это опасно. Свампэн кивнул. На фоне понимания того, что сейчас заварилось на Балтике, и как мало они знали о местных течениях, опасения Фокса были вполне разумны. - Давайте пойдём на Скагеррак, постоянно снимая показания. Если моё предположение верно, по пути на север загрязнение должно быстро снижаться, а потом снова будет расти. Когда встретим ту же концентрацию, что и здесь, разворачиваемся и уходим. Как смотрите на это? - По-моему, мысль здравая, - голос Роберта выдавал его беспокойство. Он уже решил, что будет отслеживать абсолютный уровень загрязнений, и если ему не понравится увиденное, они покинут область. Потом его посетила пугающая мысль: если их обоих настораживает концентрация в Северном море, то какова она на Балтике? Округ Колумбия, Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет - Сэр, вас хочет видеть сенатор Джозеф Кеннеди. Президент Дьюи вздохнул и выругался. Выборы прошли всего месяц назад. Согласно опросам и наблюдениям, их едва не прокатили. Демократов в этой кампании представлял Гарри Трумэн, хотя за ним стояли Кеннеди и их клика. Одной из проблем, на которой они поднялись, были военнопленные и пропавшие без вести. Слишком много солдат попало во вторую группу, и слишком немногие из первой нашлись. Кеннеди и его сторонники тратили уйму времени для нападок на администрацию - "верните наших мальчиков домой" и "найдите пленных". От таких обвинений у Дьюи кишки в узел завязывались. Как этот наглый сукин сын набрался смелости? Когда Кеннеди был послом в Британии, то находился на короткой ноге с Галифаксом и его кливденской бандой. Можно поспорить, он знал о замысле Галифакса. Чёрт побери, от этого оставался всего один шаг до перехода в сторонники нацистов. Всё изменилось лишь когда... - Рад снова вас видеть, Джо. Что я могу для вас сделать? - радушно встретил его Дьюи. - Найти моего мальчика, - слова президента были приветливы, но неискренни. Кеннеди излучал честную ненависть. Как политик старой школы, Дьюи разделял личное и профессиональное, невзирая на разницу во взглядах. Он никогда не позволял политике вмешиваться в личные отношения. Поэтому за пределами властного соперничества они с Трумэном оставались друзьями. Клан Кеннеди сделал политику личным делом, и с её помощью уничтожал всех несогласных. Они не признавали компромиссов и взаимных уступок. Побеждая, они забирали всё, проигрывая, старались уничтожить всё настолько, чтобы победа противника оказалась максимально бесплодной. - Джо, стратеги подробно всё изучили. Бомбардировщик взорвался в воздухе от прямого попадания ракетного залпа Ме-262. До земли долетели только обломки. Никто не спасся, парашютов не было, да и кто смог бы пережить взрыв? У меня есть полный отчёт. Если хотите, сделаю вам копию. - Они врут. Скрывают правду. Парашюты видели. - Да незачем её скрывать. С чего бы САК этим занимался? Когда взорвался самолёт Джозефа, сбили шестнадцать - шестнадцать! - других B-29. Всего в тот день было потеряно свыше сотни. Это было одно из худших поражений ВВС за всё время. Из тысячи двухсот человек экипажей примерно триста сумели покинуть гибнущие машины и попали в плен. Только двое его пережили, их спасли "котики". Двое! Немцы убили остальных. Заморили рабским трудом, сгубили в медицинских экспериментах, или просто затравили газом на своих фабриках смерти. - Это ещё одна ложь. Немцы подписали Гаагскую и Женевскую конвенции. - Подписали. И проигнорировали. "Котики" прочесали всю Европу в попытках отыскать выживших пленных и вернуть их. Вы сами знаете, скольких удалось спасти. Вы достаточно часто повторяли это число во время избирательной кампании. - Мой мальчик жив. Я это знаю. Внезапно терпение Дьюи лопнуло. Хватит с него этого высокомерного, претенциозного типа, который травит и запугивает тех, кто ему поперёк. Проклятье, Америка устроила революцию, чтобы избавиться от людей, уверенных в своём праве растоптать всех инаковых. Георг III[44] поджал хвост и удрал домой. Пора поступить так же и с Кеннеди. Он залез в стол и вытащил толстую папку, заполненную свидетельскими показаниями и фотографиями. - Никаких шансов, Джо. Никаких. Вы слышали о Ново-Александровске? Кеннеди попытался что-то сказать, но президент оборвал его. - Когда немцы прорвались к западному берегу Белого моря, у Архангельска, один из фланговых ударов отсёк значительную часть 23-й пехотной дивизии и полк из 25-й. В плен попали восемнадцать тысяч американцев. Их отправили в лагерь под Ново-Александровском. Хотя какой там лагерь. Не было даже сараев. Ни деревца, ни кустика. Голая земля, окружённая колючей проволокой. Русская полярная зима, когда температура опускается за минус двадцать. Кормили их из двенадцати котлов, рассчитанных на сто человек каждый. Немцы кипятили воду и варили в ней тухлую конину. Когда охрана отдавала приказ подойти, допускались только первые тысяча двести. Остальные ждали. Если кто-то пытался подбежать, автоматчики их убивали, и тела оставались на земле. Там выжило менее семисот человек. И мы уверены, только потому, что поедали мёртвых. Это правда, Джо. Наших солдат довели до людоедства те, кто вы говорите, подписал Женевскую конвенцию. Ваш сын был сбит в 45-м. Если ему выпал один шанс из десяти миллионов и он действительно выпрыгнул, какова вероятность пережить два года при таком обращении? Вот вам кое-какие числа. Немцы захватили семь миллионов шестьсот тысяч русских солдат. Спасти удалось менее полутора миллионов. Да на переднем крае было больше возможности уцелеть, чем в немецком плену. У нас соотношение немного лучше, мы вернули сто пятьдесят с небольшим тысяч из четырёхсот, о которых было известно, что попали в плен. При общих потерях на Русском фронте почти миллион триста тысяч. Есть желание прикинуть, сколько из них убили сразу после захвата? А мы ведь рано или поздно узнаем. Я сожалею о вашей утрате. Джозеф был добрым и храбрым парнем, который мог уклониться от службы, но сам пришёл на призывной пункт. Такие часто гибнут первыми, но он всё равно пошёл. Точно так же, как миллион триста тысяч наших других наших сыновей. Это потеря, которая целое поколение будет сказываться на нашей стране, если не дольше. Мы должны помнить о них и нести это бремя. - Вы врёте. Он не погиб. Он где-то там, и никто не подумал его разыскивать. Это всё вина вашего драгоценного САК. Они отправили его в рейд на тех проклятых бомбардировщиках, - Кеннеди подскочил и выбежал из кабинета. Дьюи вздохнул и крутанулся на кресле, отвернувшись к стене. Кеннеди, вероятно, сам не понял, как выдал себя последними словами. Когда Джозеф пошёл в армию, его приняли в ВВС. Отец попытался сначала остановить его, а потом найти более безопасное назначение. Джозеф сопротивлялся, и у него почти получилось - он самостоятельно перевёлся в бомбардировщики. Кеннеди-старший переиграл его, как он думал, в другом. Он вложился в раскрутку B-29, так как решил, что плотный строй более безопасен по сравнению с одиночными штурмовиками или лёгкими бомбардировщиками. Разумеется, про B-36 он ничего не знал. Слишком много ниточек тянулось от его клана к нацистам. А потом был разгромный рейд, и он узнал о смерти сына. Попытки самоотрицания, что он сам поспособствовал этому, истрепали его душу. Дьюи снова повернулся и вздохнул. При всём своём неистовстве и бандитской грубости, Кеннеди был прав. Разведка всегда представляет те данные, которые важны для текущей повестки. Когда сознательно, когда подсознательно, но сведения всегда искажались в ту или иную сторону. Поэтому требовался взгляд снаружи, представленный агентством, не принадлежащим ни одной конкурирующей политической силе или военной группировке в Вашингтоне. Дьюи ещё раз посмотрел на стену, и родилась идея. Поразмыслив над ней, он снял трубку. - Найдите Гарри Трумэна и договоритесь о встрече со мной, хорошо? Скажите, что есть предложение, которое ему понравится подать от своего имени. Британия, Уоллсенд, Тайнсайд, бар-салон "Литейка" - Янно, госпожа МакМаллен. Рад новой встрече. Можно угостить вас пивом? - Пит ван дер Хаан по обыкновению был в приподнятом настроении. - Только если второй заход будет за наш счёт, брат. - Согласен. О, дайте-ка я вам кое-что покажу. Прямо сегодня прислали. Они взяли пиво - Джон прихватил кружку для жены - и пошли к столу. Чокнулись, отпили по глотку жиденького напитка. - Вам не кажется, что оно стало немного получше? Похоже, плотнее чем в прошлый раз. - Можбыть, можбыть. Любые улучшения требуют времени. Ну или просто компания хорошая. Да! Вот, гляньте. Моя семья прислала несколько снимков. Только что забрал на почте. Праздник по поводу дня рождения моего младшего. Ему уже два года, вон какой крепыш. Посмотрите, вот он, Марти. Это моя дочь Эмили и старший, Ян. Это моя жена Паула. Вот мои родители, а тут дедушка и бабушка. Мы называем их "омпа" и "омина". А здесь наш дворик. - О, Пит, это прекрасно! - Мэйси МакМаллен с завистью смотрела на детей. Здоровые, упитанные. В Уоллсенде вообще не было новорожденных. Она не могла вспомнить среди друзей никого решившегося на беременность после окончания войны. То есть после атомной бомбардировки Германии. А дети постарше были худыми и полуголодными. - Это всё ваше? Или вы снимаете, как и мы? - Моё, госпожа МакМаллен. У нашей семьи есть ферма в вельде, и мы там часто бываем. Большая семья, сами видите. И как во всех бурских семьях, один за всех, и все за одного. Фермеры знают, что детям лучше за городом. Здоровый сельский воздух. У Яна уже есть собственная винтовка. Застрелил своего первого оленя прямо перед тем, как я уехал. Видите, они и сейчас что-то жарят. Скорее всего, его добыча. Пока я здесь, он старший мужчина в доме. Охота - его дело. МакМаллены с завистью смотрели на уставленный тарелками стол. Там было больше мяса, чем их земляки могли позволить себе за месяц, а то и больше. - У вас часто такие пиршества? - Нет, конечно. Это вечеринка. Жарёха на всю компанию. Без ложной скромности скажу, что у нас всегда хороший стол, просто это особый случай. А ещё мы получили собственное вино. Дайте нам несколько лет, и мы всерьёз потягаемся с французами и итальянцами. Ван дер Хаан показал остальные снимки. На них действительно была вся его семья, но сами фотографии тщательно выбрали. Никакой показухи, просто вполне процветающая семья, все радуются празднику. Что-то знакомое людям, которые могли помнить лучшие времена. Он наблюдал за Мэйси, видел, как у неё на глазах наворачиваются слёзы, и на мгновение ему стало стыдно. Но потом он вспомнил, зачем приехал в Британию. Республика отчаянно нуждалась в квалифицированных белых рабочих. Если МакМаллены покинут эту холодную разрушенную страну, то станут жить намного лучше. И их ждут в республике. Мэйси вытерла глаза. - У вас красивый дом, Пит. Он прекрасен. Хотела бы я его увидеть. - Вполне можете, госпожа МакМаллен.