Когда открыла первый сундук то увидела индийские шали и муслины, венецианский атлас и шелк из империи Цин. – Айлин! – ахнула Гизем. Я же смотрела на все эти драгоценности и думала не снится ли мне это все. Но нет, это было не сон. Когда открыла второй сундук, то удивилась еще больше: большие ожерелья из белого жемчуга, как иней на окнах, также были ожерелья из черного жемчуга- самого дорогого, они будто были частицей самой ночи. Великолепные диадемы от красных как кровь рубинов до зеленых изумрудов и бирюзовых турмалинов. – Султан тебя очень любит, кадина Айлин! – восхищенно преклонила колено передо мной Гизем. – Гизем, я не кадина, я всего лишь икбал и вообще прекращай кланяться мне! – возмущенно ответила и подняла подругу. – Но не за горами и это назначение! – улыбнулась она мне. Обед прошел в тихой обстановке. Каждая наложница о чем-то разговаривали со своими подругами. Никто не ругался и не поднимал истерику. Даже Акджан спустилась отобедать с нами и лучезарно улыбалась всем. Это перемена насторожила меня, но и это чувство быстро исчезло, как и появилась. В гареме воцарилась абсолютная безмятежность и вражда между наложницами на некоторое время исчезло. Каждая из них занималась либо вышиванием, либо пересказывали последние сплетни дворца или же лениво отдыхали. День клонился к вечеру, когда вошел главный евнух. И в глазах каждой наложницы вспыхнула искорка надежды, что она попадет в султанскую часть дворца. Но евнух разочаровал всех подойдя к Бейхан. – Высокая и благородная госпожа! Я принес тебе приветствие от нашего султана, да продлятся его дни еще тысячу лет! Он прислал тебе этот дар в знак своей благосклонности и просит, чтобы ты пришла к нему сегодня в десять часов вечера. Острые ногти Акджан вонзились в кожу ладоней и костяшки пальцев побелели. – Акджан, – сказала осторожно боясь, что я еще больше разозлю ее. Она вздохнула и разомкнула ладонь. На коже остались следы ногтей, Гизем взяла ее руки в свою ладонь и нежно подула. – Тебе не больно? –спросила я. – Эта боль не сравниться с тем, что султан забыл про меня, про свою дочь, – тихо ответила та и слезы текли неслышно по ее лицу. – Акджан, – с нежностью прошептала Гизем, – Кстати, у меня есть печенье с медом, которые ты так любишь. Давай пойдем к тебе, – тихо проговорила Гизем. Акджан вмиг перестала плакать и внимательно посмотрела в глаза Гизем и вымученно улыбнулась. – Вот и хорошо, Айлин, приходи и ты тоже! – обратилась ко мне Гизем. Я кивнула. –Приходите ко мне в десять! – сказала Акджан и пошла к себе. После ужина, как только Бейхан покинула гарем мы пошли к Акджан. К нашему удивлению она была веселой. – Ну и где обещанное печенье? Я весь ужин ждала, что аж слюнки текут. Вечер прошел спокойно, даже немного забыли, что Бейхан сегодня греет постель нашего султана. И мы разошлись позднее обычного. На утро Бейхан вошла с важным видом и за ней шли евнухи и служанки. Абдрахман бей объявил, что с сегодняшнего дня она переводится на ярус фавориток. Настроение Акджан еще больше испортилось, и она не позавтракав удалилась в свою комнату и до вечера мы ее не видели. – Пока она не икбал, – прошептала Гизем видя мое задумчивое лицо. – Хоть она сейчас гёзде, но стоит на один шаг до икбала, – ответила я. К ужину все таки Акджан спустилась и не одна. За ней шла служанка с Ханым. Наряд Акджан был ослепительным. Темно-красное шелковое платье расшитые мелкими бриллиантами и на голове миниатюрная золотая корона. Всем своим видом она показывала, что главная в гареме. Одалиски поспешили с поклонами. Только Бейхан стояла гордо, подняв голову с вызовом. – Вот паршивка! Склони голову! – выругался евнух Акджан. – Акджан не султанша и неофициальная глава гарема, – фыркнула Бейхан. – Бейхан! – ярость вскипала у Акджан от дерзкого поступка гёзде. – Не забывай, что ты всего лишь фаворитка и не более. В моих руках избавиться от тебя по щелчку и по моей милости ты еще жива! – заорала она во весь гарем. Воцарилась гробовая тишина. – Но я не Айшель, поэтому просто не забывай об этом! – уже спокойно сказала Акджан и прошла мимо Бейхан оттолкнув ее в сторону и уселась за наш топчан. Встретившись со мной глазами, она просто кивнула и начала трапезу. Потихоньку гарем начал приходить в себя и ужин прошел в полной тишине. Некоторое время спустя Бейхан затошнило и вызвали лекаря. Султан на радостях влетел в гарем, когда узнал, что вторая фаворитка в положении. Мимолетно обняв меня, он поднялся на второй ярус. – А ведь тебе он клялся в любви, – холодно сказала Акджан заметив мое смятение. – Мы все его жены, несмотря ни на что, – пожала я плечами. Мой срок уже подходил к концу, и я вот-вот должна родить султану ребенка. Но султан будто позабыл о моем существовании. Наши встречи ограничились завтраками по утрам, по вечерам он вызывал Бейхан иногда Эсму, но вторая так и не стала гёзде оставшись в статусе одалиски. Мир внутри гарема, несмотря на красоту, богатства, обилие разных яств являет собой нерасторжимый клубок судеб из которого выхода нет. Почему женщины ненавидят друг-друга? Почему объединяются против одного врага, а когда враг устранен то оборачиваются друг против друга? Почему злоба становится наваждением и опьяняет, заменяя собой смысл существования? Да просто потому, что Соперница – отражение владеющего ей злого духа. Следующий день обещал быть безмятежным. Султан позвал нас, своих фавориток, отдохнуть в тенистой парковой беседке. Мехмед нежился рядом с фавориткой Бейхан. Остальные просто наслаждались нежарким осенним солнцем. Акджан сегодня, пожалуй, преувеличенно была веселой. Я невольно задумалась о причине такой веселости, но потом выбросила из головы. «Пускай веселится, в последнее время она была печальной, – подумала я. – И все-таки в чем причина ее радости». Пока я думала мавританки подавали блюда с пахлавой, приносили вазы с фруктами и разливали в кубки шербет для фавориток. Я поморщившись отодвинула от себя кубок. – Принеси лучше холодной воды с соком мандарина, – негромко приказала я мавританке. Я исподтишка полулежа наблюдала за Мехмедом как разговаривает с Бейхан, поглаживая живот. – Ты как? – тихо спросила Акджан указав на Бейхан. – Хорошо, – ответила негромко. – Не лги, по тебе видно, что ты тоскуешь по нему. Но и я тоже, – грустно улыбнулась Акджан поправляя мои выбившиеся волосы. – Грустно что ни с того ни сего он просто позабыл о тебе. Обидно, ведь ты тоже носишь его дите. – Просто сейчас в фаворитках у него другая, – ответила я. – Ничего, все изменится, – прошипела она. Я удивленно подняла взгляд и наткнулась на веселое лицо Акджан. Бейхан протянула кусок пахлавы в сторону султана, тот откусил кусок и провел по губам языком. Через какое-то время пришла Гизем и начала играть на лютне. Сладкая мелодия окутала парк и Бейхан встав начала кружится в танце кидая бедра направо и налево зазывая султана руками. Если приглядится, то она очень красива, да что сказать весь гарем у султана только прекрасные девушки. Закончив кружится, девушка упала на колени султана, тот громко расхохотался. Потом мурлыча как кошка уткнулась носом ему в грудь. Потом она посмотрела в мою сторону и ухмыльнулась. – Ах, моя русская красавица, ты всегда радуешь меня своими танцами! – ласково сказал султан. Бейхан теснее прильнула к нему играя с его волосами, но не отрывая своего взгляда от меня. Резко вытянув ноги, и мавританка, которая несла горячее кофе споткнулась. Горячий напиток пролилась на ноги фаворитки. – Неуклюжая дура! Смотри куда идешь! – громко и визгливо крикнула рабыне она. Мавританка от испуга упала ниц и рыдая просила прощение. – Прошу прощение, мой повелитель! Я случайно! Султан подал знак евнуху, тот увел испуганную рабыню. – Врача! Позови врача! – шепнула я Насредину, моему евнуху, и он поспешил во дворец. Мехмед осторожно дул на ее ноги. – Моя красавица кричит громче птиц, которые обитают во дворце. Я фыркнула вместе с смеющимися фаворитками. Бейхан метнула на меня злобный взгляд: – Лучше не веселись за мой счет, ведьма. Я видела, как твои двери в покоях всегда открыты. Кто знает, может быть и к тебе постучится сегодня горе Айшель! Мехмед услышав такие слова нахмурился. Вскочив на ноги, я оказалась рядом с ними и учуяла запах кожи султана. Но не поддавшись на мимолетный порыв со всей силой влепила пощечину Бейхан и развернувшись пошла в сторону дворца. Мехмед остался позади, утешая громко вопящую Бейхан и не отрывая потрясенного взгляда от моей спины. Надо было бежать. Я ворвалась в гарем и быстро поднялась в свои покои. Заперев на замок, я громко разрыдалась. Султан не пришел ко мне. – Эта Бейхан слишком назойлива! – говорила возмущенная Эмине. – Слишком много ссоры из-за нее. Госпожа, вам не стоит плакать, уж тем более вы скоро разрешитесь. Вот увидите, султан посетит вас. Он не забыл. – Ласково утешая проговорила моя служанка. Спустя некоторое время я услышала топот женских ног и оживление в гареме. – Эмине что там происходит? – спросила я вытирая слезы. Служанка вышла из покоев и вернулась спустя некоторое время шокированная. – Госпожа… – Ну что случилось? Не тяни! – уже с любопытством спросила у той. – Евнухи проводят обыск, – ответила Эмине. – Что случилось? – спросила я глядя с тревогой служанке. – Бейхан… – тихо проговорила в страхе. – Что с ней? – Ее отравили! –Услышанная новость меня потрясла до глубины души. Еще одно отравление. – Обыскать все! – крикнул Абдрахман бей, возникая рядом с моим покоем. Младшие евнухи рыскали мою комнату. – Что вы делаете? Почему обыскиваете комнату госпожи! – голос Эмине заставил меня вернуться к действительности. – Эмине, пускай ищут, все равно ничего не найдут, – тихо проговорила я. Спустя некоторое время один из младших евнухов подошел к старшему с каким-то флакончиком. Он прошептал какие-то слова старшему евнуху. Глава 23. Айлин. Частица души моей, мой повелитель, Свет очей моих, мой господин. И ночи не проходит, чтобы мир не воспламенялся от искры огня, что рождает мой стон, И утра не бывает, чтобы небеса не разверзлись от плача, что рожден желанием увидеть Ваш лучезарный лик.