– Султан приказал похоронить его. В родильной стало невыносимо тихо, будто буря перед дождем приближалось. – Невозможно… – прошептала Индира. Горькие слезы текли по ее щекам: – Когда он родился, мой ребенок заплакал, я отчетливо слышала это. – Когда ребенок родился, он прокричал дважды, но ребенок был совсем слаб. Вскоре он перестал дышать. Даже если врачи попытались бы спасти его, ничего бы не вышло, – объяснила Акджан. – Как такое возможно? Почему его похоронили так быстро? Я даже не видела его личика! – горько заплакала Индира. Ее плач даже был слышен на первом ярусе и наложницы вместе с ней горевали. – Гёзде, султан переживал, что ты сильно расстроишься, увидев ребенка, поэтому тебя повысил до икбаля. – Объявила Акджан. – Что мне теперь до статуса икбал, если мой сын мертв! – сквозь слезы прошептала Индира. – Тебе надо успокоится, вот выпей это, – нежно погладив по голове Индиры прошептала Бейхан. И новоиспеченная икбал послушалась, выпив лекарство мигом уснула. Ее лицо разгладилось от печали. – Бедняжка, – прошептала Бейхан. – Пускай поспит, как только проснется ей станет легче, – еще раз погладив по сестринский голову Бейхан покинула родильную палату. Акджан последний раз посмотрела на свою соперницу: – Хорошо, что его больше нет. Все проблемы закончились, – прошептала Акджан и покинула покои. Глава 36 Три месяца спустя… – Лев мой, ты плохо выглядишь! – воскликнула валиде когда султан вошел в ее покои. Под глазами Мехмеда пролегли тени, глаза красные, сам султан ходил хмурым вот уже как три месяца. – Как только я закрываю глаза, я думаю о ребенке, поэтому я не высыпаюсь, – ответил султан. В его голосе послышались нотки скорби, хоть уже прошло три месяца. – Я уже дала указания муфти каждую пятницу читать особую молитву и раздавать бездомным и малоимущим из благотворительного фонда золотые монеты. Так что ребенок легко отправится в свой путь. – Вздохнула старшая султанша, видя подавленного сына. – Спасибо, матушка, – поблагодарил султан. – Тот месяц был священным и случилось такое, это дурной знак. И икбал Индиру жалко. Она до сих пор носит траур. Ей нужно время чтоб прийти в себя. Позже она сможет принести вам еще наследника. Бейхан тому пример. – заботливо сказала валиде. – Спасибо за вашу заботу о ней. Но пока что я не думаю о других наследниках. – Угрюмо ответил султан. – Мой лев, возьми себя в руки. У вас будут еще дети. Хотя, у тебя еще имеется двое за пределами дворца и двое тут. Ты, наверное, скучаешь по ним, – забросила удочку валиде. Султан услышав про сыновей Айшель и Айлин немного встрепенулся. Но дальше не подал виду что задумался о них. *** – Султанша, смотрите Гохан улыбнулся, – воскликнула Эсма когда сын султанши улыбнулся ей. – Даже крепко держит мой палец! – Ваш сын все еще мал, но уже чувствуется у него сила султана, – лесть лилась потоком из уст Рабии. – Обычно он серьезен и в его глазах можно прочесть пытливый ум, но сегодня видимо увидел очень прелестных девушек, – радостно сообщила Акджан. – Гохан был рожден султаншей, конечно же он умен и благословлен небесами. Не то что некоторые… возомнили себя непонятно кем. И отпугнули удачу от своего ребенка. – Буркнула Джайлан. В комнате Акджан повисла тишина. – Это пройденный этап. Об этом запрещено говорить, – резко сказала Акджан глядя на Джайлан. Та смутилась: – Прошу прощения, султанша. – Индира только оправилась. Как только ей полегчает, она сможет принести еще одного ребенка. – сообщила Акджан, радости в ней поубавилось. – Конечно. Наш султан ласков и внимателен, но трудно сказать, как ей вновь стать фавориткой и забеременеть, – слащаво улыбнулась Джайлан. – Но в отличии от нее, у тебя нет шанса даже стать фавориткой, не говоря уже о зачатии ребенка, – заметила Рабия. Улыбка Джайлан померкла: – Я-то хоть посещаю султана, а ты? – прошипела она. – Девочки! – резко одернула их Акджан, прекращая начинающийся спор. В комнате наступила тишина и наложницы приступили к вышиванию. – Индира уже давно переехала на второй ярус, не хотите ее навестить? – вышивая вдруг спросила Эсма, тем самым нарушая тишину. – Я хочу, но боюсь с ней встречаться. Думаю, мы обе так считаем, – вздохнула Акджан. – Точно. Вы так добросердечны и мягки, что вам обоим будет тяжело видеть друг друга. Я могу навестить ее от вашего имени. – бросила многозначительные взгляд на султаншу Эсма. – Было бы не плохо. Сходи, утешь ее. – Безразлично ответила Акджан попивая чай.– Гюрай, ты не голодна? Ты такая бледная последнее время, – вдруг заметила притихшую одалиску Акджан, которую недавно привезли в гарем. – Нет госпожа. Я плохо себя чувствую, – ответила та звонким и нежным голосом. –На меня нападает лихорадка и по ночам я плохо сплю. – Почему вдруг ты так внезапно ослабела? – любопытно спросила Эсма. – Три дня назад ты болела. Может ты еще не выздоровела? Гюрай не стала отвечать. Джайлан и Акджан бросили многозначительные взгляды друг на друга. – Гюльбахар, позови сюда повитуху, – приказала Акджан. – Будет исполнено госпожа, – поклонившись, мигом покинула покои служанка. – А что еще тебя беспокоит? – осторожно спросила Джайлан. – По утрам меня одолевает легкое головокружение, – смущенно ответила Гюрай. – Когда последние женские дни тебя посещали? – задала очередной вопрос Эсма. Гюрай вспыхнула. – Не стесняйся здесь только женщины, – рассмеялась Эсма. – Два… два месяца назад, – проговорила одалиска, глядя в пол. – Госпожа, прибыла повитуха, – сообщила Гюльбахар. – Зови ее сюда, – ответила Акджан. Повитуха приказала Гюрай лечь на кровать и взяв левое запястье начала проверять пульс. Она довольно долго сидела, щупая пульс с задумчивым взглядом. Потом встала и ответила: – Поздравлю госпожу, вы на втором месяце беременности! Наложницы ахнули. – Какое счастье! – притворно улыбнулась Акджан. – Султан непременно обрадуется! – Действительно, какое счастье. Один раз посетила покои султана и теперь возвысилась до икбаля, – буркнула недовольно Джайлан. Акджан посмотрела на нее, и та замолкла. – Гюльбахар, сообщи скорее радостную новость султану! – воскликнула султанша. – После горя он так и не оправился, теперь точно он сможет выбраться из омута несчастья! *** – Ляля-ля, – напевала колыбельную Индира, разбирая вещи умершего ребенка. – Госпожа, пора принимать лекарство, – тихо сказала Айслу, ее личная служанка. – Айслу, смотри… Похож на принца? – спросила икбал укладывая вещи друг на друга. Непрошенные слезы так и капали с лица на кровать. – Госпожа, вы своими слезами только хуже себе делаете, – вздохнула Айслу присаживаясь на колени. – Плачу или нет, кому это интересно? – прошептала она, на лице застыла страдальческая улыбка. Индира поднялась и медленно шла к окну выходящий в сад: – Прошло три месяца. Султан не приходил. Никто не приходил. Меня держат в этой комнате как в темнице. – ее полные горечи слова поразили служанку. Прежде Индира была жизнерадостной, озорной и беззлобной девушкой. Но потеря ребенка ее сломала.