Отсутствовала она примерно минут двадцать, и всё это время Семён мерял шагами каминный зал как загнанный в клетку зверь. Никто даже не пытался его успокоить, поскольку вероятность нарваться на агрессивную ответку была явно выше уровня приемлемого риска. Когда Кира со спящим ребёнком на руках появилась в Убежище, на бедолагу уже невозможно было смотреть без жалости. Пока Семён игрался в зоопарк, Тарс сварганил для младенца вполне вменяемую колыбельку в комнате для гостей, куда Кира и уложила свою внучку. Обследование ребёнка продлилось до ужина. За это время Кира раз десять успела наведаться к Кристине, но ей так и не удалось расшевелить дочь. Только когда Творцы вынесли свой вердикт, та наконец вышла из своего горестного транса. — Так это правда, — в глазах Кристины промелькнуло какое-то странное выражение. Если бы речь шла не о её ребёнке, то даже можно было бы принять его за ненависть. — Риса убила моя дочь. — Что ты такое говоришь? — возмутилась Кира. — Это же грудной ребёнок. У Дарочки пока нет способности принимать решения, она просто считала твои мысли и сделала так, как захотела её мама. — Хочешь сказать, что это я приказала ей убить? — Вот теперь ненависть, которой сверкали глаза Кристины, уже было невозможно игнорировать, и направлена эта ненависть была на её мать. — Это ты во всём виновата, — выплюнула она нелепое обвинение. — Если бы ты не вернулась, Рис продолжал бы любить меня. — Детка, зачем ты так? — Семён попытался обнять дочь, но та вывернулась из его рук. — Мама не виновата в том, что Рис на ней помешался. — Она и тебя приворожила, — прошипела Кристина. — Точно, наша мамочка — та ещё волшебница, — попытка Семёна превратить скандал в шутку, увы, не удалась, и он решил больше не церемониться с грубиянкой. — Котёнок, я понимаю, что тебе очень хочется найти виновника трагедии, но эта трагедия уже случилась, и своими обвинениями ты ничего не исправишь. Тебе не о наказании виновных сейчас нужно думать, а о своей дочке. Малышке нужна её мамочка. — Да я к этой твари даже на пушечный выстрел больше не подойду, — процедила сквозь зубы Кристина. — Рис был для меня всем в этой жизни, а она его убила. Так пусть тоже сдохнет. Убейте это исчадие ада. Её слова, полные ненависти и отвращения, вызвали у всех оторопь. Даже Джарету, смотревшему на Кристину сквозь флёр влюблённости, сделалось не по себе, а на Киру вообще было больно смотреть, она точно не ожидала от своей дочери ничего подобного. Семён сразу почувствовал её боль и обнял застывшую в трансе жену. — Ничего, всё уладится, — прошептал он ей на ушко, — Кристинка просто не в себе. Пусть немного остынет, а нам пора возвращаться домой. — Но кто-то же должен позаботиться о малышке, — всхлипнула Кира. — Идите, мы с Тарсом справимся, — Атан-кей ободряюще погладил свою ученицу по плечу. Кира бросила вопросительный взгляд на Джарета, но тот отрицательно покачал головой. Творцы не стали возражать, ведь кому-то всё равно нужно было присмотреть за Кристиной, а после её выступления ни у одного из них такого желания не возникло. Да и для самого Джарета оставаться рядом со своей пассией было безопасней, ведь только благодаря Кристине установки подчинения не могли его достать. Возвращение домой не принесло Кире ожидаемого облегчения. Напротив, она всё глубже погружалась в депрессию, и Семён счёл необходимым её немного взбодрить. Первым делом он уселся в кресло и усадил Киру себе на колени. Та сразу свернулась клубочком и застыла в позе эмбриона, словно пыталась отгородиться от жестокого мира. — Кирюш, не суди её, — Семён прикоснулся губами к любимой голубой жилке на её виске, — она потеряла очень дорогого ей человека. Наша девочка очухается, только нужно дать ей время. — Кристина сама спровоцировала эту трагедию, — отрешённо прошептала Кира. — Если бы она действительно любила Риса, то отпустила бы его, и он не погиб бы так глупо и бессмысленно. — Во всём есть смысл, — взгляд Семёна внезапно сделался тяжёлым, как перед хорошей дракой. — Джарет рассказал, что этот гадёныш задумал убить меня ещё раз. Похоже, жизнь его так ничему и не научила. — Всё-таки высшая справедливость существует, — Кира прижалась к любимому мужчине, обхватив его руками, словно хотела защитить. — Зря мы сетовали на то, что предатель вышел сухим из воды, Рис таки заплатил за свои грехи. — Они оба заплатили, — согласился Семён. — Нельзя относиться к живому человеку как к своей собственности, особенно, если этот человек тебе дорог. — Думаешь, то, что происходит с Тиночкой — это просто истерика собственницы, лишившейся ценной вещи? — в голосе Киры прозвучало сомнение, уж больно ей не хотелось верить в столь кондовый эгоизм своей дочери. — Разве она бы отказалась от своего ребёнка, если бы действительно любила его отца? — горько усмехнулся Семён. — Может быть, Тиночка просто испугалась, — Кира всё-таки попыталась оправдать свою дочь, но тут же поняла, что врёт самой себе. — Прости, мне так трудно принять эту горькую правду. Наказывать грудного несмышлёного младенца — это не разумнее, чем выбросить молоток, которым сама же и засадила себе по пальцам. — Ну я бы не назвал Разрушителя молотком, — фыркнул Семён, — эта малышка действительно опасна. — Какая бы сила в ней ни таилась, но это просто грудной ребёнок, которому нужна любовь и защита, — в голосе Киры было столько боли, что суровый бессмертный едва ни пустил слезу. — Девочка не должна расплачиваться за грехи своих родителей, — уверенно заключила она. Эх, если бы Семён только мог предвидеть, к чему приведёт его жену сочувствие несчастной малышке, наверное, схватил бы её в охапку и утащил куда-нибудь подальше от всех этих мистических наворотов с Разрушителями. Но вместо экстренной эвакуации, он просто обнял любимую женщину и постарался утешить её доступными мужчине методами. Кстати, это сработало. Глава 19 Стекло было таким холодным, словно его сделали из льда, но Кира вынуждена была уткнуться в него лицом, поскольку иначе блики яркого солнца не позволяли разглядеть обстановку внутри ритуального зала. Там, в колыбельке жалобно плакала её маленькая внучка, одинокая и несчастная. Подойти к малышке было невозможно, поскольку всё внутреннее пространство её самопальной детской комнаты было накрыто энергетическим куполом. Оставалось только торчать на морозе, беспомощно наблюдая, как проснувшийся в одиночестве младенец обречённо жалуется на свою судьбу. — Кирочка, что ты тут делаешь? — голос Атан-кея вырвал погрузившуюся в отчаяние бабушку из сострадательного транса. — Тиночка так и не одумалась? — Кира осуждающе покачала головой. — Если бы мне кто-то раньше сказал, что моя дочь способна бросить своего ребёнка, я бы, наверное, расхохоталась в его бесстыжие глаза. Как же это могло случиться? — К сожалению, твоя дочь сейчас вообще ни на что не способна, — вздохнул Атан-кей. — У Кристины кататонический ступор, и пока не ясно, сможет ли она вернуться к нормальной жизни. Приходится нам с Тарсом присматривать за младенцем. — Как-то вы не слишком хорошо справляетесь, — Кира кивнула на заходящегося в крике ребёнка. — Ты собираешься к ней подойти? — Ну разумеется, — голос высокоучёной няньки прозвучал успокаивающе, но не слишком уверенно, — только сначала малышку нужно усыпить. — Она же кушать хочет, — возмутилась Кира. — Вот именно, — Атан-кей сделал рукой плавное движение, словно погладил воздух, и плач стих. — Вот теперь можно зайти в детскую, — объявил он, распахивая перед Кирой дверь. Первым делом измучившаяся ожиданием бабушка рванула к малышке, однако уже на полпути притормозила и снова повернулась к учителю. — Как же ты собираешься кормить спящего младенца? — она с недоумением нахмурилась. — Ты что, просто накачаешь её энергией? Неужели Творец не способен сотворить бутылочку с молоком? — Кирочка, ты же знаешь, что это необычный младенец, — посетовал Атан-кей, — эта малышка способна сжечь человека в одно мгновение. Ты же не хочешь, чтобы Школа лишилась учителей? — Да с чего ей на вас нападать? — Кира надулась, словно учитель пытался её обмануть. — Вы же просто о ней заботитесь. — Не надувай свои красивые губки, — на лице Атан-кея появилось совсем не свойственное ему раздражение. — Мы пробовали, и я до сих пор благодарен судьбе, что не отнёсся к защите легкомысленно. Удар был такой силы, что в какой-то момент мне даже показалось, что энергетический щит таки не выдержит. — Боже мой, — Кира совсем растерялась от признания учителя, — значит, малышка сочла тебя угрозой. Но почему? Ты её боишься? — Мы с Тарсом просканировали её ауру и знаем, на что она способна, — пробурчал Атан-кей. — Возможно, до убийства Риса наша Разрушительница сама не осознавала свою силу, но теперь она её уже распробовала и принялась вовсю экспериментировать, — он указал на несколько чёрных кругов обожжённой поверхности, украшавших пол ритуального зала. — Но так же нельзя, — Кира в отчаянии всплеснула руками, — это же младенец, Дарочка должна чувствовать любовь и заботу окружающих, а не их страх. Да и кормить ребёнка чистой энергией долго не получится, без молока она заболеет. — Когда научится держать бутылочку в руках, получит своё молоко, — неприязненно отозвался Атан-кей. — Всё, Кира, обсуждение закончено. Мне нужно накачать малышку энергией и сменить Тарса. Он и так уже вымотался поддерживать защитный купол такой величины. — Так вы снимаете защиту, только когда ребёнок спит? — от возмущения Кира уже едва сдерживалась, чтобы не накричать на бестолковую няньку. — То есть Дарочка вообще не видит людей? Да что вы за бездушные твари, разве можно так поступать с живым существом? — Мне очень жаль, — Атан-кей отвёл взгляд в попытке скрыть своё смущение, — но меры предосторожности требуют жёсткой изоляции этого ребёнка. — А что будет, когда она подрастёт? — задала логичный вопрос Кира. — Ты не думаешь, что ваш жалкий купол её просто не удержит? Нет, ты не просто об этом думал, ты это точно знаешь, — она ошарашенно уставилась на учителя. — Вы что, готовы убить ребёнка из соображений безопасности? — Только в критической ситуации, — промямлил Творец. — Понятно, — Кира скрипнула зубами от отчаяния, — дождётесь, когда кто-нибудь ещё пострадает от вашей изоляционистской политики, и тогда у вас появится законный повод, чтобы расправиться с несчастным ребёнком. — У тебя есть предложение получше? — в голосе Атан-кея больше не было привычной терпимости и всепрощения. Похоже, сложное, вернее, невозможное решение подкосило его почти нечеловеческое самообладание. — Я буду ухаживать за Дарочкой, — решительно заявила Кира. — Я её не боюсь. — Зато я боюсь, — отрезал Атан-кей, — но не за неё, а за тебя. Я не могу тебе позволить рисковать своей жизнью. Всё, закрыли тему, — он развернул посетительницу к двери и подтолкнул её в спину. — Я не хочу, чтобы твой муж потом меня всю жизнь ненавидел. Кира покинула ритуальный зал, но не ушла, а дождавшись, когда нянька закончит кормление ребёнка и удалится, снова подошла к окну. Мерцание защитного купола не давало как следует рассмотреть внутреннее помещение, но Кире показалось, что малышка не спит, а пристально смотрит на неё сквозь прутья колыбельки. Этот взгляд, полный страдания и надежды буквально вывернул Кирину душу наизнанку. — Не расстраивайся, Дарочка, — пробормотала сердобольная женщина, — бабушка обязательно что-нибудь придумает. Она у тебя умная. Ты только потерпи немного, не бузи. Ночка после этого визита к внучке выдалась для Киры бессонной, зато под утро план спасения малышки созрел в её голове, по крайней мере, в общих чертах. На следующий день Кира явилась в Убежище и как ни в чём не бывало принялась расспрашивать учителей о здоровье Дарочки. Очень скоро разговор плавно съехал на здоровье уже самих нянек, и Кира как бы между прочим посетовала на то, что выглядят они, мягко говоря, неважно. — Ничего удивительного, — вздохнул Тарс, — нам ведь по очереди приходится поддерживать защитный купол довольно большого размера. — Пробовали сделать его поменьше, — Атан-кей решил внести свою лепту в сеанс жалоб на тяжкую жизнь, — но тогда рикошет от энергетических разрядов попадает слишком близко к колыбельке. Не ровен час, малышка устроит пожар. — А вы не думали о том, чтобы использовать для поддержания купола технические средства? — с самым невинным видом поинтересовалась Кира. — Там, где я живу, такими куполами накрывают целые города. — Серьёзно? — Тарс так оживился, что аж подпрыгнул на месте. — А ты можешь узнать, как это сделать? — А чего мне узнавать? — пожала плечами Кира. — Я ведь участвовала в изобретении купола. Надо сказать, что после вчерашних обвинений Киры, Атан-кей отнёсся к сему неожиданному предложению с подозрением. Как-то не вязалось её нынешнее сочувствие и готовность помочь с её же презрением и неприязнью к методам Творцов. Однако ситуация с куполом действительно сделалась для бедолаг критической, а потому Атан-кей не стал особо углубляться в мотивы благодетельницы. Как вскоре выяснилось, мотивы эти были насквозь корыстными, поскольку Кира, разумеется, не преминула обеспечить лично себе доступ внутрь купола. С некоторых пор в Алате и других подземных городах эта технология распространилась на самые разные аспекты жизнедеятельности и из уникальной сделалась такой же рутинной, как климатические установки или гидропоника. Мастерские давно уже наладили производство и масштабирование защитных куполов, так что найти экземпляр нужного размера не составило для Киры большого труда, и уже на следующий день она вернулась в Убежище в сопровождении Кейтиля и тележки, гружёной оборудованием. На время монтажа ребёнка вынужденно погрузили в сон, зато после того, как над колыбелькой замерцало защитное поле, Творцы добрых три часа развлекались наблюдениями за тем, как отоспавшаяся малышка бомбардировала стенки купола энергетическими разрядами. Результаты испытания были признаны удовлетворительными, и уставшие няньки отправились отсыпаться за все предыдущие дни. Кира вроде бы тоже вернулась домой, но ненадолго. Прихватив заранее приготовленную сумку с детскими причиндалами, она потихоньку вернулась в Убежище. Уже на подходе к ритуальному залу бабушка услышала яростный рёв брошенной и, скорей всего, голодной внучки. Кира прижалась лицом к стеклу и принялась наблюдать, стараясь подгадать момент, когда плач стихнет, и можно будет попробовать приблизиться к опасному ребёнку. Увы, заметив, что за ней наблюдают, девочка разошлась ещё сильнее, и стенки защитного купола засветились вспышками разрядов словно ночное небо от фейерверков. Не сказать, чтобы Кире совсем уж не было страшно, но жалость к несчастной малышке пересилила её опасения, и она достала из кармана запасной пульт управления куполом. Мерцание защитного поля растаяло, и диверсантка осторожно протиснулась в дверь ритуального зала, стараясь двигаться плавно и медленно. Малышка на секунду замолкла, видимо, от неожиданности, а потом снова захныкала, но уже не так яростно, скорее, для проформы. Кира опустилась на колени рядом с кроваткой и достала из сумки бутылочку с молочной смесью. В первый момент непривычные к соске губки попытались вытолкнуть посторонний предмет из рта, но капелька молока, попавшая на язычок Дарочки, заставила её присосаться к нежданному подарку подобно пиявке. Когда глазки насытившегося ребёнка начали слипаться от усталости, Кира вытащила внучку из колыбельки и прижала к груди. Она была так счастлива, что даже не заметила, что по её щекам текут слёзы. Следующий час добровольная нянюшка не выпускала свою подопечную из рук, баюкала, пела колыбельные и вообще наслаждалась привычной, но порядком подзабытой ролью заботливой мамочки. Наверное, если бы ни опасение напороться на охрану в лице одного из Творцов, она осталась бы тут жить. — Всё будет хорошо, — заверила Кира внучку, уложив её обратно в колыбельку. — Бабушка заберёт тебя от этих злых дядей, только приготовит для нас с тобой убежище. Ты уж постарайся их не злить ещё пару дней, а то они и так психуют не в меру. Увы, рассудительность Киры не передалась её внучке. Теперь своих мучителей она стала воспринимать как инфернальное зло. Стоило кому-то из Творцов приблизиться к куполу, как Дарочка начинала бомбардировать его с азартом заядлого игромана, в добавок изводя тюремщиков истеричным воем. В общем, терпение нянек подверглось серьёзному испытанию, но к счастью, недолгому. На третий день Кира, как и обещала, собрала внучкины вещички в большую сумку, заодно прихватила развешенные по комнате игрушки, и взяв девочку на руки, достала пульт, чтобы отключить защитный купол. — Что ты делаешь? — Тарс подобрался так незаметно, что беглянка от неожиданности вздрогнула.