12 К Сомову Елена поехала с Георгием Викторовичем. От его услуг Лена отказываться не стала. Неохота было на электричке тащиться, все-таки на машине комфортнее. Георгий вроде не типичный такой начальник и на нее запал. Это она теперь и сама, без Лизки, видит. Не поймет только: она-то на него запала или пока еще нет? Иногда ей кажется, что да. Вот это ни в какие ворота не лезет! Сомов оказался моложавым и умным старикашкой. Георгий начал разглагольствовать о юбилее института, вручил приглашение. Сомов засмеялся. – Это что же делается? Заместитель директора крупного института, лидера отечественной науки, сам ездит пенсионерам приглашения раздавать. Смешно. Мне Лида звонила, про Лену Полянскую рассказывала. Хвалила очень. Идемте чай пить. Вы ведь приехали узнать, что же тогда у Кузьмичева в кабинете было. Расскажу, хотя воспоминания не из легких. Марина ведь такая светлая была, и вдруг такая нелепая смерть. Вам же, наверное, все говорят, что Марина была талантливым человеком, была ученым от Бога, хотя тогда про Бога мы ничего не знали. Мне казалось совершенно неверным, что Марину на конференцию не пустили, и я по глупости пошел к Кузьмичеву объясняться. Как-то так получилось, что в кабинете мы оба стояли спиной к двери. Кузьмичев вел со мной разговор отеческим тоном, так сказать, наставлял молодое поколение. Большую часть времени он распространялся о той громадной ответственности, которая лежит на его плечах. «А знаете ли Вы, молодой человек, что отец Марины во время войны вошел в контакт с немцами? Его подозревали в предательстве, в мародерстве, в утаивании от государства материальных ценностей. Он целых семь лет провел в лагерях. Вы можете поручиться, что, будучи в Германии, Марина не войдет в контакт со старыми друзьями отца? Вы представляете, какой может быть скандал? Кроме того, мы должны принимать во внимание национальность Марины Яковлевны». Тут мы услышали шум за спиной. Я обернулся и, к своему ужасу, увидел Марину. Она стояла совершенно бледная. Я помню все, что она сказала, дословно: «Мой отец – кристально честный человек, он, в отличие от Вас, прошел всю войну, он – кавалер трех орденов Славы. Мой отец реабилитирован, он отбывал срок безвинно. Он никогда не крал государственных ценностей, а вот Ваша супруга… Откуда у нее немецкая брошь? Я выведу Вас на чистую воду! Я буду жаловаться! Я подам на Вас в суд!» Потом Марина повернулась и убежала. Я был в шоке, поэтому упустил время. Кинулся за Мариной и опоздал. Думал, она побежала вниз, к выходу, а она побежала наверх, к Смирнову. Дальше Вы все знаете. Георгий с Леной еще раз убедились, что все упирается в злосчастные ценности. Скорее всего, кто-то положил на них глаз, а они пролетели мимо. Не иначе. Надо искать, узнать бы фамилию доносчика. Ситуация с таблетками тоже непонятная. Никто не знает, откуда у Марины взялись таблетки. Все-таки что это было: несчастный случай или убийство? За разговорами Георгий и не заметил, как они с Леной доехали до Лениного дома. Слишком быстро! Когда надо, ни одной пробки. Пришлось опять напроситься гулять с собаками. Лена заметно подобрела к Георгию. Он это чувствует. Лена искренне делится с ним своими мыслями и слушает Георгия непредвзято. Перестала искать в его словах подвох. С одной стороны, это хорошо, с другой стороны – не очень. Георгию не хочется превращаться для нее просто в друга, в своего парня. Очень хочется, чтобы Лена разглядела в нем мужчину и влюбилась без памяти. Так же, как он влюбился в нее. 13 Георгий постепенно начал привыкать к новому месту работы. Он обошел все лаборатории и немножко познакомился с людьми, т. е., встречаясь с людьми на лестнице или в столовой, мог примерно представить себе, кто есть кто. Пришло время более внимательно познакомиться с научной работой. Самые яркие впечатления у Георгия остались от группы Полянского. Вместе с тем в памяти занозой сидела одна зависимость, которую ему показали в лаборатории. Она совершенно не вписывалась в представления Георгия о том, как должно быть. С этим надо было разобраться. В лабораторию Полянского Георгий зашел уже к концу дня. Он про себя чертыхнулся, потому что в комнате была одна Ирина. Но не отступать же? – Георгий Викторович, Вы что-то хотели? Чем я могу Вам помочь? – Ирина Константиновна, меня интересует одна зависимость, которую я у Вас видел. Может быть, я что-то напутал и не так понял. Но из уравнения, – Георгий написал его на листке, – следует, что зависимость должна быть монотонно убывающей, а у Вас она растет, причем немонотонно. – Уравнение Вы написали совершенно верно, – начала Ирина. Георгий покраснел. Конечно, уравнение он написал совершенно верно. За кого его эта Ирина держит? Все-таки он доктор наук и вообще ее начальник. – А Вы помните, в каком приближении написано это уравнение? – Ирина слегка улыбнулась. – В этом собака зарыта. – Позвольте, но ведь условия приближения выполняются практически всегда. – Вот именно, что практически. А Вы представьте, что в системе резонансно растет плотность, все идет в разнос, и уравнение становится уже неприменимым. Смотрите: вот точка резонанса, кривая резко идет вверх, потом система выходит из резонанса – кривая монотонно убывает, затем следующий резонанс… – Это же потрясающий результат. Вы это публиковали? Почему я Ваших статей не видел? – Публиковать только начинаем. Очень долго провозились. Мозги набекрень вставали, но работа уж очень интересная. Ирина начала подробно рассказывать, что, как и почему. Чувствовалось, что ей самой все очень нравится. Георгий слушал внимательно. Ему пришло в голову, что у него в его работе тоже может быть похожий резонанс. Неужели он его прошляпил? Георгий сам не заметил, как стал рассказывать Ирине о своей работе. Она слушала очень внимательно и с интересом, даже предложила Георгию поставить специальный эксперимент. У него даже душа запела. Как же он соскучился по нормальной работе! Из института Георгий с Ириной вышли вместе. Их догнала возбужденная Лена. В приют попал потрясающий пес, который, по ее мнению, идеально подходит Георгию. Такого пса нельзя упустить. Пока Георгий разберется с квартирной хозяйкой и своим жильем, Лена может подержать пса у себя. Ирина увидела, что Георгий совершенно расцвел, как только увидел Лену. На душе у нее потеплело, и она подумала: «Георгий – славный мальчик. Может быть, Ленке, наконец, повезло?» 14 Георгий довез до дома Ирину Константиновну и только начал разворачиваться, чтобы ехать в собачий приют, как увидел рядом с Лениным подъездом, сильно возбужденных, Лизу и Митю. Произошло ЧП. Звонил Сушкин. Зарянский написал заявление в полицию на Барановского, якобы он его избил. Медицинская справка о наличии фингала под глазом у Зарянского прилагалась. Что теперь будет? Обсуждать стратегию ответного удара пошли в ближайшую кафешку, туда же подошли Сушкин с Баранкиным. Ребята гадали, что грозит Баранкину: отделается штрафом, или придется пятнадцать суток отбывать. На штраф решили скинуться всей командой. Георгий сидел, слушал и удивлялся, как же ребята не видят самого простого решения: – Ребята, а кто из вас видел, что Барановский ударил Зарянского? Ребята переглянулись. – Никто. – Ирина Константиновна и Яков Михайлович просто в принципе ничего видеть не могли. В комнате за стенкой были. Свидетелей-то у Зарянского нет. А что это значит? Это значит, что Барановский не виноват, а Зарянский – кляузник. Все обрадовались. Лена посмотрела на Георгия с уважением. Все-таки он голова. В приюте пес лежал в клетке, положив голову на лапы. В глазах у него была вселенская скорбь. Его бросили! И теперь никто никогда его не полюбит и даже не погладит! Георгий сразу понял, что пса он заберет себе и никому не отдаст, даже Лене. Эта собака его. Лена все быстро утрясла, и минут через пятнадцать Георгий уже вез пса к Лене в ветеринарку мыть. Что такое ветеринарка, пес, видимо, знал, потому что перед входом сначала притормозил. Потом решил показать новому хозяину, какой он смелый, и вошел в дверь первым. Георгий настоял на том, чтобы помыть пса самому. Это его пес. Лена легко согласилась. Пса Георгий помыл, а дальше что? Отвезти его на съемную квартиру или к Кирке? Георгий решил везти на съемную. Будь что будет. В конце концов, он оплатит хозяйке ремонт, но с квартирой что-то надо решать. Лена кому-то позвонила и в приказном порядка заявила, что берет пса к себе, сугубо временно. Пес поживет немного у нее, а Георгий пока решит проблему с хозяйкой своего жилья. Георгий сначала встал на дыбы, потом сообразил, что у него появился предлог каждый день видеться с Леной, и согласился. Лена предложила назвать пса Ромкой, потому что имя Ромка похоже на фамилию Георгия – Романшин. Ромка так Ромка, Георгий спорить не стал. Они с Леной долго гуляли вместе с собаками. Уезжать домой совсем не хотелось. 15 Утром в институте выяснилось, что Зарянский написал в прокуратуру, что при закупке оборудования для лаборатории Полянского – Зиминых часть средств была потрачена нецелевым образом, точнее говоря, разворована. В лабораторию нагрянула проверка. Козлом отпущения оказалась Ирина Константиновна. Оборудование было ее епархией. Следователь настоял на разговоре с ней с глазу на глаз. В кабинете директора бушевал Зимин, орал, что Зарянского надо было давно уволить. Алексей Иванович только успевал вытирать пот со лба. Георгий на секунду заглянул в кабинет и сейчас же за это поплатился. Директор сплавил Зимина ему. Георгий привел Сергея к себе в кабинет. Проходя мимо секретарши, Зимин очень удивился, что она продолжает работать в институте. – Людка, тебя, что, еще не выгнали? Давай руки в ноги, быстро сообрази нам кофейку и бутербродики сваргань. Что расселась? Опять непотребную юбку надела. Смотри, еще раз в таком виде явишься, отцу позвоню. Будешь сортиры драить. Распустил ты Людку, Георгий. После кофе, бутербродов и рюмки коньяка, который нашелся у Романшина, Сергей немного подобрел. – Георгий, ты не смотри, что я так орал. Это я от безнадеги. Понимаешь, Ирка – женщина, причем слабая женщина, а я мужик, причем сильный мужик. Скажи, почему все на нее валится, а я вроде как ни при чем? Был у меня в жизни случай, всю жизнь перевернул. Теперь я без Ирки никуда. Лизке нашей – двадцать восемь. Так что прикинь, сколько мы с Иркой женаты. Я, дурак, привык, что она всегда рядом. Не то чтоб налево стал ходить, но на красивых баб заглядывался. За это и поплатился. В прошлом году Ирка решила проект с частной компанией замутить. Деньги нужны, чтобы у молодежи штаны, где надо, держались. Сам знаешь. Менеджерша с их стороны пришла – отпад. Белокурая красавица, ангельский голосок, но стерва еще та. Вижу, понимаешь. Плавали, знаем. У Ирки, дурехи моей, – тимбилдинг: «один за всех и все за одного», «счастье для всех даром, и чтобы никто не ушел обиженным» и т. д. и т. п., а у Юльки – менеджерши – только бизнес и ничего личного. Ирка – баба терпеливая, но, если порог ее терпения превысить, туши свет. Началась атомная война. Все вроде на Иркиной стороне, но деньги платит Юлька. Я переговоры с Юлькой взял на себя. Вижу, говно, но виду не показываю, любезничаю. Смотрю: Ирка на меня не смотрит, дома все больше молчит. Думаю: «Надо осмотреться, понять, что к чему». На конференцию поехал, решил: там время свободное будет, о жизни подумаю. Яшка предупреждал, что не надо ехать, а я, дурак, поехал. Как приехал, Ирке позвонил сказать, что все хорошо. Она: «Да-да». И больше ничего. Я доклад в первый же день сделал, со всеми, с кем надо, переговорил, вроде все. Ирка не звонит, зато Юлька три раза позвонила, все интересовалась, как и что. После третьего звонка я ее телефон в черный список отправил. Второй день я на конференции вытерпел, а на третий с утречка сел в машину – и домой. Ирка опять же не звонит, зато позвонил Яшка. При нем Ирке Митькина мачеха, Галина, позвонила, что говорила, Яшка не просек. Только Ирка позеленела и домой пошла. Я на всех парах домой, но путь неблизкий, только к вечеру добрался. Поднимаюсь в квартиру, там тихо-тихо. На кухне свет горит, а на столе – стакан и пустая пачка от снотворного. Я в спальню, вижу: Ирка спит. Пока я шел, на какой-то чемодан наткнулся, он упал, мне показалось, просто с грохотом, а Ирка не проснулась. Я кричу: «Ирка, Ирка!», а она не реагирует. Не дай бог тебе такое пережить! Я чуть Богу душу не отдал. Стал Ирку трясти, как сумасшедший, тут она глаза и открыла. Удивилась, что я приехал, а потом чушь какую-то понесла, что завтра же уедет, что позорить ее не нужно. Я ничего не пойму. Одна мысль: «Сколько Ирка таблеток хватанула, надо скорую вызывать или нет? Чушь эта дурацкая у нее в голове может от снотворного быть или нет?» Я так орал, что Лизка меня через стенку услышала, сразу прибежала. Мы вдвоем потихоньку Ирку в чувство привели. Оказалось, что Галина, Митькина мачеха, Ирке глаза открыла: вроде в командировку я вместе с Юлькой поехал. Как случилось, что Юлька с Галиной познакомилась, не знаю. Две змеи нашли друг друга. Юлька все, что у меня про конференцию выспрашивала, Галине передавала. Ну, та и решила просветить Ирку. Я Юрке, Митькиному отцу, потом фитиль вставил. Юрка – мужик правильный. Галина недавно Лизку с Митькой развести решила. Я сразу Юрке стукнул, теперь Галина Лизке по три раза в день в любви объясняется. Ну так вот, вернемся к нашим баранам. У меня теперь панический ужас, что я без Ирки остаться могу. Ничего с собой сделать не могу. Ору, чтобы стресс снять. Налей мне еще одну. Ты за рулем, не пей, а я – на посошок. Пойду посмотрю, может, Ирку отпустили. 16 После обеда Георгия вызвал директор. Он был в сильно расстроенных чувствах: «Уж сколько проверок было по поводу этого оборудования, не счесть. Неужели опять, по новому кругу? Надо заставить Зарянского забрать заявления, пошутил, и будет. На дурака этого только бабка, Катерина Ивановна, повлиять может. Остальных не слушает. Будь другом, съезди к ней, обрисуй ситуацию. И Елену Полянскую с собой возьми. Вроде вы познакомились. Знаю, что к Генке Сомову вместе ездили. Не удивляйся, что знаю, мир-то тесен. У Катерины кот занемог, просила, чтобы Елену прислали. Яков разрешил. Знаешь ведь уже, что Полянские с Кузьмичевыми, как кошки с собаками, на генетическом уровне друг друга не любят». Таких хором, как у Кузьмичевых, Георгий в своей жизни не видел. Сама квартира огромная и вся набита антиквариатом. Екатерина Ивановна с явным удовольствием стала демонстрировать свои экспонаты. Лена ими не заинтересовалась и сразу занялась котом, а Георгий с удовольствием стал слушать экскурсовода. В гостиной Екатерина Ивановна подвела его к горке с фарфором, и Георгий остолбенел. На самом видном месте красовались две вазы, точь-в-точь такие, о каких рассказывал дед. Вазы он в замке в Саксонии видел. Сильное впечатление они на деда произвели. Внизу как бы подставка, вся в цветах, из нее растет дерево, тоже все в цветах. Около дерева кавалер и барышня любезничают. Барышня вроде как от кавалера прячется, а он ее догоняет. Сверху дерева – корзина, кажется, что из кружева и цветов. Екатерина Ивановна заметила интерес Георгия к вазам и довольно долго рассказывала о том, что это мейсенский фарфор, XIX век. Георгий попросил разрешения сфотографировать вазы, объяснил, что брат – историк, интересуется такими вещами. Екатерина Ивановна нехотя разрешила, попросила, кроме брата, никому не показывать. Вещи баснословно дорогие, могут ворам приглянуться. Елена закончила с котом, он себе лапу стекляшкой поранил. Лена осколок из раны вытащила, все там коту обработала, обезболивающее дала. Тут Екатерина Ивановна пригласила гостей пить чай. Елена села с неохотой. Георгий только хотел речь про Зарянского завести, а Екатерина Ивановна начала Лену пытать, как она живет, как отец. – Похожа на бабку, очень похожа, только Марина стрижку носила, а ты хвост. В остальном – одно лицо. С матерью-то общаешься? Не надоело ей еще в Америке? – У меня с Натальей Алексеевной нет ничего общего. Чего мне с ней общаться? – Характер тоже Маринкин. Лучше сбавь обороты, Елена Прекрасная, пока жизнь не обломала. Хватит с вас, с Полянских, двух загубленных жизней. Ну а ты, Георгий Викторович, чего сидишь, рта не открываешь? Что там мой внучок – говнюк – натворил? Георгий обрисовал ситуацию. Екатерина Ивановна клятвенно пообещала, что внук завтра же с утра заявления заберет. Георгий с Леной уже собрались уходить, когда домой явился Зарянский. – Ты, что, гаденыш, натворил? Нарываешься, чтобы тебя уволили? Завтра же перед всеми извинишься и писульки свои из полиции заберешь. Мало тебя в детстве драли, дерьмо выросло. – Екатерина Ивановна плюнула. – Ничего я не заберу. Пока мои заявления в полиции, никто меня не уволит. Иначе получится сведение счетов. Я сегодня еще в прокуратуру заявление отнес. Эти правдолюбы, Полянские и Зимины, от государства ценности укрывают, которые их деды в Германии наворовали. – Что ты в прокуратуру отнес? – Екатерина Ивановна стала синеть, хватать ртом воздух. Георгию стало жутко, ему показалось, что Екатерина Ивановна вот-вот умрет. Он стал звонить в скорую, а Елена достала из своей сумки какие-то лекарства и сделала укол. Зарянский, явно испуганный, притащил лекарство и дал бабушке. После укола и лекарства Екатерине Ивановне стало явно лучше, но до нормального состояния было далеко. – Не надо скорую. Если сдохну, то и хорошо. Зажилась, давно на тот свет пора. Выпустил дурак джина из бутылки. Теперь все отберут. Сядь, Ленка, и послушай. Сядь, пока не померла и рассказать тебе все не передумала. Про то, что мать моя Маринку гнобила, ты уже знаешь. Мне и Лидка, и Генка Сомов про твои визиты рассказали. Только мать ее не убивала, таблетки Маринке кто-то другой подсунул. Подозреваю кто, но доказательств нет. Когда Маринка померла, дома у нас был грандиозный скандал. Отец чуть мать не убил из-за всего этого барахла, что у нас в квартире пылится. Верно ты, Георгий, подметил: вазы-то трофейные, или ворованные, это, как тебе больше нравится. Отец не воевал, он в эвакуации в НИИ работал, говорят, пользу большую принес. Это наверху оценили. Когда из эвакуации вернулись, директором института стал, денег стал зарабатывать воз и маленькая тележка. Мать любила пофасонить, все себе на заказ шила. В пятидесятые, когда уже Сталин умер, познакомилась она с портнихой. Зинаидой звали. Шила Зинаида лучше не придумаешь, а вот человеком была гнилым. Муж у нее в органах работал. При Сталине в больших чинах был, а после двадцатого съезда его к ногтю – сразу на пенсию вышел и жил круглый год на даче тихо-тихо. Пенсия не зарплата, жить Зинаида с мужем привыкла широко, а денег стало хрен да маленько. Вот Зинаида потихоньку и стала приторговывать барахлом, которое из Германии вывезла. Не Яков с Сергеем, а Зинка с мужем сокровища из Германии сперли, а мать моя у них ворованное скупала. Теперь, внучек, если по твоему заявлению проверки начнутся, все у нас отберут. Знаю, кто тебя на это паскудство надоумил, правнучка Зинкина – Жанка. Она с тобой любовь крутит, чтобы назад вернуть все, что Зинка матери продала. Ну, это уж вы сами, без меня разбирайтесь, помру я скоро. Слава богу, до такого позора не доживу.