А я шеей и плечами ощутил, как напряглось ее тело. – Кланы называют великими не просто так, – эхом повторил я свои же слова. – Самого факта существования машины хватило, чтобы завершить войну. Она способна уничтожить мир. Кое-кому с фамилией Борецкие показалось несправедливым уходить из истории в одиночестве. – Так, здорово… – механически произнесла Ника. – Отлично. Великолепно. – Кстати, посещение этого места карается смертной казнью, – уточнил я. – А-а… А если я не хотела там быть? – Надо было раньше говорить, – попробовал я пожать плечами. – Как я могла знать! – Это как с рождением. Я тоже появился – а тут ба, надо мир спасать. Хоть бы кто предупредил… – проворчал я, компенсируя рывки невесты полушагом. – Да успокойся ты, все нормально. – Верно, они ведь не знают, что мы там были… – выдохнула девушка, успокаиваясь после очередного шанса упасть. – Ну, кроме полиции и тех пяти свидетелей… – Вот же!.. – Не ругайся, – шикнул я наверх. – Ну не одна у нас смертная казнь, а две. Толку-то… Вот, кстати, за грабеж банка тоже… – Молчи! Просто молчи! – судя по всему, схватилась за голову Ника. – Бог ты мой, какая свадьба?! – искренне выдала она. – Нас убьют гораздо раньше… – Раньше, когда внизу ничего не работало, то да, – поддакнул я. – А раньше оно не работало?.. То есть сейчас… – с беспокойством донеслось сверху. – Угу, – кивнул я. – Нам конец! – панически дернулась Ника. – Не убьют, – уверенно высказал я свою точку зрения. – Во-первых, я оставил средство удаленного контроля. И на всякий случай даже прислушался к себе – «звездочка», парящая внутри вмурованной в бетон электроники, ощущалась будто совсем рядом. Хотя с каждой секундой отделяющие нас километры пополнялись новым шагом. – Бог ты мой, никто не даст тебе ее запустить! Они нападут во сне! Накачают тебя химией! Захватят в заложники семью и будут пытать!.. Я согласно кивал, поддакивая на все новые и новые варианты. – Проблема в другом, – вставил я фразу, пока Ника набирала дыхание. – Есть и «во-вторых»: Механизм уже запущен. Девушка опешила и на некоторое время будто бы даже потеряла голос. – Примерно девятнадцать лет назад. Вероятно, последним из Борецких. Ника тихонечко выдохнула. – Не ты… – Это показалось ей важным. Хотя главнее в этом вопросе кое-что другое. – Таймер на срабатывание настроен на двадцать лет. На срок, который требуется для признания рода мертвым. – Но есть княгиня, есть Паша! – Они не знают, как остановить Механизм. А если Борецкие не появятся на имперском приеме и в этом году, их даже не подпустят к первому из рубильников, чтобы хотя бы попробовать, – на выморочные земли найдутся новые претенденты. Что до угрозы выживания мира… Для этого надо, чтобы княжна Борецкая захотела об этом сказать. Но она пока ищет хоть кого-то из уцелевших родичей. Однако вместо людей ее встречают только истории подлости, предательства и заказных убийств. Преступлений, которые почему-то никто не расследовал. Люди, некогда взявшие богатства на хранение, слишком привыкли к приятной тяжести карманов. – Девятнадцать лет… И никто не знает? – робко подала голос Ника. – Так вышло, – пожал я плечами. – Никто не проверял замурованное в песок и бетон. Сейчас, понятно, обнаружат стартовую обвязку и таймер. Сам Механизм вообще непонятно где, есть только рубильники для запуска. Хотя и те слабо похожи на традиционные: включение – через приток воздуха в герметичную систему. Оттого и фундамент в башне Борецких в свое время буквально срезали слой за слоем, оставив удобные ступеньки для себя. – А ты? Ты можешь его отключить? – звенел голос невесты. – Может быть. – Но… – упало потерянно в тишину. – Если найду третий рубильник. И если захочу, – выразил я равнодушно свое мнение. – Но ты же не злодей… – дрожал от страха голос Ники. Я недоуменно повел шеей. – В этом мире нет героев, поэтому только злодей тут будет жить долго и счастливо. – Да мы все умрем через год! – Мы с тобой можем умереть и раньше, – напомнил я о текущих трудностях, – так что миру придется здорово постараться, чтобы дать нам этот год. – А потом?! – Не потом – до этого. Ему стоит стать миром, который я хотел бы спасти. – И в котором ты – император? – едко произнесла Ника. – В котором очень внимательно прислушаются к моим рекомендациям. – Собираешься шантажировать целый мир? Судить, правильно ли он живет? – дернулась девушка, словно собираясь сбежать с моих плеч. Я придержал ее за ноги и успокаивающе погладил чуть выше ботинок. – Я не собираюсь судить. Мы не террористы и не выдвигаем требования. У них достаточно своих законов и правил. Пусть соблюдают. Не более того. – Боже мой, я вышла замуж на психопата… Да как они вообще догадаются, чего ты хочешь?! – Я оставил им записку. – Строчку? На клочке бумаги?! – высказала она свои наблюдения. – Им хватит, – уверил я ее. – И они послушаются? – едко отозвалась Ника. – Это как болезнь. Они должны знать, что могут умереть, если не будут соблюдать режим. Болезнь – далеко, но если ты осознаешь, что уже болен, жизнь немедленно меняется. – Послушай, не все узнают! Есть же простые люди! – Значит, они умрут, не зная, от чего. Такое тоже бывает. – Но я ведь тоже умру… – подавленно произнесла Ника. – Как в старой доброй сказке: «И умерли они в один день…» – поддакнул я. – Я хотела не такую сказку. – Ника требовательно затормошилась, чтобы я остановился и помог ей слезть. А как оказалась рядом, не смотрела на меня. – Иногда я начинаю склоняться к мысли, что все мы – сон, – произнес я, глядя в темноту речной воды. – Все эти огненные шары, твой песок, мои молнии и Пашкин ветер… Это же невозможно по законам физики и не может существовать. Но кто-то жаждет увидеть всполох пламени и верит в него так сильно, что спящий чувствует эту яркую эмоцию и она оживает в его сне. Ника покосилась с явным испугом. – Я просто хочу, чтобы ему снился хороший сон. Светлый и добрый. А не кошмары с тайными тюрьмами и людьми в рабских загонах. Иначе ему стоит проснуться. Завершив на этой неловкой ноте, я направился к машине первым. Там уже недовольно прохаживался Димка, служивший нам сегодня водителем. Да и охрана вряд ли в восторге – пять минут давно исчерпаны. Димка открыл дверь, стоило подойти ближе, и закрыл за мной, тут же перебежав на сторону, с которой сидела Ника.