С моей стороны стола, слева от меня, занимала свое место на стульчике с высокой спинкой принцесса Елизавета, выполняя главную задачу красивой и воспитанной девушки – украшать собой встречу. И принцессе в бело-серебряном платье, подчеркивающем длинную шею и идеальную осанку воротником-стойкой, это удавалось весьма. Перед ними были также поставлены глубокие тарелки с угощением: лепестками лаваша, пиалами соуса и графином клюквенного морса, но то ли они были не голодны, то ли желали говорить больше, чем есть, оттого дожидались, пока я покончу со своей едой. Наконец период насыщения миновал, и я нашел взглядом официанта, чутко отреагировавшего на мое внимание и подзывающее движение рук. – Когда я увидел, что в закрытую столицу кто-то провез танки, я был удивлен… – подал голос старейшина, пользуясь заминкой. Его голос был наполнен акцентом языка, не знавшего букву «р» и подменявшего ее чем-то на вроде «л». Предложение слышалось ровно, на одной интонации, скрадывая оттенки и придавая механистичность фразе. Но он говорил на русском, и говорил неплохо. – …но теперь я вижу вас, – обозначил он поклон в адрес принцессы, – и… Я повелительно поднял ладонь, обрывая его речь и игнорируя недовольно поджатые губы. Повернулся в сторону спешащих слуг с двумя деревянными чашами с водой, угодливо остановившихся позади меня и с поклоном предложивших омыть руки после мяса. – Дорогая, – ровно обратился я к супруге, подняв ладони над водой. Принцесса покорно кивнула, развернулась ко мне и омыла мне руки – неторопливо и тщательно, сначала в одной чаше с мыльным раствором, затем во второй – с тонким ароматом цветов. Поданное слугами полотенце было так же предупредительно перехвачено Елизаветой, и мягкое белое полотно обволокло мои руки. Я развернулся к гостям, назначившим встречу в это непростое утро, и отразил радушие на лице: – Продолжайте, уважаемый. Но Го Юнксу отчего-то сбился и продолжить не пожелал. – Возможно, уважаемый ван хотел предположить, что вам будут покорны и другие маршруты, – взяла за него речь его спутница. – Например, из Владивостока до пограничных станций империи. – Кто знает? Возможно, уважаемый ван хотел предположить именно это, – был я вежлив. – Вы позволите вопрос, уважаемая? – обратился я к ней, не отрывая взгляда. – Надеюсь, я не прогневлю вас, если не найду на него правильного ответа, – обозначила уважаемая улыбку. – Говорят, в Поднебесной богиня держит небосвод, чтобы он не упал на землю? – чуть повернул я голову, с интересом наблюдая за женщиной напротив. – Так говорят мифы моего народа, – не изменила она вежливую улыбку. – Когда я слышал этот рассказ от Го Дейю, мне было очень интересно, как выглядит богиня. – Не всем смертным дано увидеть богов, – с показным сочувствием кивнула она. – Кому-то везет, – улыбнулся я ей и слегка приподнялся, обозначая завершение беседы. – Пожалуй, наш поздний завтрак подошел к концу? – Уважаемый, я желал бы обсудить возможность перевозок по железной дороге, – заерзал Го Юнксу. – Ваш деловой партнер княжич Борецкий рекомендовал обратиться к вам. – Он мой друг, – слегка поправил я старейшину, но вновь облокотился на спинку стула, отражая готовность к продолжению разговора. И одновременно – недовольство этим продолжением. – У нас есть постоянный спрос на подвижной состав, и мы готовы платить, – подобрался старик. – Постоянный спрос с востока на запад – это уже не перевозки, а политика, – отразил я слабую заинтересованность. – На железной дороге я предпочитаю заниматься перевозками. – Если не заниматься политикой, политика может заняться вами. – В политическом доме нашей страны уже все занято, – посетовал я, взяв в руки ладонь принцессы. И получая взамен тщательно скрытое недоумение во взгляде старого вояки. И нечто неопределенное – от его спутницы. Хотя та сверлила меня взглядом с момента нашего короткого обмена фразами. – Есть и другие дома, совсем рядом. Там тоже тесно, но ради хорошего друга можно освободить достойное место за столом. – Мне удобно за моим столом, уважаемый. – До меня доходили слухи, – осторожно начал он, – наверняка ложные… что у вас есть некие сложности с князем Черниговским. Иногда деловые партнеры способны сказать веское слово, и к нему прислушаются. Иногда даже проблемы перестают быть проблемами. – Я предпочитаю дать моим врагам факел и отправить их в этот большой политический дом, – радушно улыбнулся я китайцу. – И когда эта прогнившая хибара полыхнет сверху донизу – смотреть, как они будут прыгать из окон. – Это опасные речи… – Вы еще ничем не заслужили этот факел, – поднял я бокал с морсом, – и вы сидите за моим столом. – Думаю, старейшина хотел сказать, что заинтересован в вашей безопасности, – вновь взяла голос леди. – Нам нужен этот новый Шелковый путь. Если для этого вы должны быть живы, клан желает приложить к тому все усилия. При всем уважении. – Думаю, я хотел сказать именно это, – проскрипел Го Юнксу. – Сегодня вы решите перевозить. – Я отложил бокал. – Завтра вас убедят другие кланы Поднебесной, что так сильно богатеть – неправильно. – Я поднял ладонь в успокаивающем жесте, не желая слушать о независимости и могуществе клана Го. – Может быть, за отказ вам заплатят больше, чем вы сможете заработать на транзите. И вы примете верное решение, выгодное клану. Что мне останется после этого? Всего лишь деньги? – Чего ты желаешь сам? – подняла леди руку, вновь останавливая старейшину. – Меня устроят гарантии лояльности вашего клана, если она не будет ограничиваться этим проектом. Если лояльность будет на все времена, в любой точке мира. – В каком объеме? – задумалась женщина. – Это сложное требование, которое могут понять неверно. Допустим, ты пожелаешь войти в дом старейшины и заберешь с собой силой его любимую внучку… – Пусть катится, – буркнул Го Юнксу, потянувшись к морсу. – …сорвешь все боевые награды старейшины и выкинешь их в нужник. Мы тоже будем должны проявить лояльность. – Возьмем стандартный союзный договор. Мне оставим права, вам – обязанности. – Клан не станет воевать за тебя, – покачала головой леди. – Но за новый Шелковый путь – станет? – Он еще не стартовал, – жестко постановил старейшина. – А ты уже пытаешься ввести нас в войну с князем Черниговским и его кликой. Возможно, тебя вообще не будет завтра! – В таком случае отложим эту беседу на завтра, – поднялся я из-за стола, застегивая пуговицу на пиджаке. Рядом поднялась принцесса, встав за спиной. – Надеюсь, если кто-то попросит вас или ваших союзников перерезать мне глотку, ему откажут, – ответил я наклоном головы на их прощальные поклоны. – А если вы в результате непреодолимых разногласий сами решите перерезать мне глотку, то придете об этом сказать. И мы вместе решим, как это преодолеть. – Пусть будет так, – кивнула леди. – Преодолеть непреодолимое… – проворчал старик. – Это моя специальность, – улыбнулся я ему. – Уважаемый. Уважаемая. Был рад разделить с вами завтрак. Старейшина недовольно качнул головой и направился к выходу. Леди же задержалась. – Дорогая, проводи гостя, – указал я принцессе на спину Го Юнксу. И та покладисто принялась выполнять распоряжение. Цены принцессе нет – пока ей кое-что от меня нужно… – А если вдруг князь Черниговский внезапно умрет в этот день… – смотрела на меня древняя Го. – Ему нельзя умирать, – жестко постановил я. – Почему? – изобразила та удивление. – Второй игрок в шахматной партии обязан быть живым и здоровым до конца игры. Иначе его фигуры начнут ходить сами по себе и жрать друг друга. – Тебя так занимает их судьба? – Разумеется. Как и судьба всего, что я желаю забрать себе, уважаемая. Ледяной ветер рванул навстречу открытой двери ресторана на Берсеневской набережной и растекся по радужной пленке перед принцессой. Сказывались близость Москвы-реки и непогода конца октября, со своенравными ветрами и холодным иссиня-темным небом, в котором, чудилось, даже проглядывали самые яркие звезды небосвода. Впереди уже дожидался седан с замершим возле двери и готовым ее открыть охранником. У машины был герб императора вместо номеров, равно как и у шести других, выстроившихся на проезжей части слева от нас. Место справа занимали китайцы до того, как отбыть по своим делам. Где-то там, за парой поворотов, на платной стоянке, дожидались и мои машины – их не охраняли от закона статус владельца и происхождение. Ладонь Елизаветы, лежавшая на изгибе моей руки, слегка сжала локоть и повела чуть левее. – Прогуляемся, – озвучил я будто бы свое желание и зашагал через пустую дорогу к бортикам у воды. Подальше от свиты, ближе к реке и порывистому ветру – чтобы защита принцессы вошла в полный режим, охраняя не только тепло возле владелицы в белоснежной шубке и целостность ее прически, но и приватность нашей беседы. – Это не слишком неосторожно – говорить людям о своих планах? – начала Елизавета с отвлеченной темы, отслеживая чужое внимание. – Иногда правды так много, что ей перестают верить. – Твоя правда обескураживает и меня.