– Почем мороженое? – остановился перед морозильником юноша лет двадцати, заинтересованно посмотрев на закрытую, без единого ценника, непрозрачную крышку холодильника. – И какое есть? Да, не все идеи выходят достаточно удачными. – Не продается. Никакое. – Я хмуро посмотрел на явного студента, перехватив его взгляд, покуда ему не расхотелось есть и вообще тут находиться. Юноша неловко отступил вбок, прошел так еще два метра, резко отвернулся и быстро зашагал в обратную сторону. – А есть пломбир? – мигом подгреб взрослый мужчина с юной дочкой, будто выжидавшие до того очередь. – Ничего ни для кого нет, – сурово произнес я. – А чего тогда сидишь? – буркнул он недовольно. – Медведя жду. – Сумасшедшие вокруг, – чертыхнулся он неслышно, уводя погрустневшую дочку дальше по парку. – Вот поэтому, милая, всегда надо надевать панамку на голову. Напечет!.. Я с возмущением оглядел себя – рубашка дорогущая в почти незаметную полоску, туфли белые, модные, им в тон носки и брюки. Часы, опять же серебряные запонки с бриллиантами чистой воды. Уже и холодильник с собой нельзя принести спокойно! Тут же отметил целеустремленное движение молодой парочки в мою сторону и кошелек в руках юноши. В общем, морозильник пришлось сдвинуть вбок от скамейки, а самому пересесть на другой край. Я поерзал на месте, переложив с колен на скамейку папку с документами о поступлении на первый курс. Разнообразные ксерокопии о составе семьи, фотографии без уголка и с уголком для различных документов лежали там же, вместе с тетрадкой и ручкой. Только вот первый учебный день изрядно отличался от тех, к которым я привык. Никакой парадной линейки перед зданием, с разбиением на квадраты «своих» и табличкой названия курса или класса. Нет взволнованной толпы, неуверенными пингвинами перетаптывающейся возле своего куратора, но есть нескончаемый поток людей, шедший внутрь главного корпуса с самого утра, словно он не имеет предела. Где-то там, внутри, кто-то должен произносить приветственные речи, слегка стращать тяготами и вдохновлять историями успеха выпускников. Танцы на сцене, цветастые грамоты, атмосфера волнения и триумфа, молчаливые обещания самому себе учиться и деятельное обдумывание, где и как отметить сегодня будущие успехи в учебе. И все это должно пройти мимо меня, оставив чужим на будущем курсе. Пусть знакомятся и заводят дружбу, намечают симпатии и дышат первой влюбленностью. Первая настоящая лекция начнется на пару часов позже, когда все перезнакомятся. Я же приду почти со звонком, заняв последнюю парту, стараясь быть вне коллектива. Слишком многим мое общество ломает судьбу, перекраивая желания и мечты. Не то чтобы это было большинству во вред, но как сказал один очень важный мне человек, все хотят себе собственной судьбы, с собственными ошибками и победами. Все это вызывало легкую досаду, но при этом и ощущение правильности моих действий. Я посмотрел на громаду главного корпуса университета, словно на цветастую коробку, внутри которой могло быть все что угодно – от плохого до хорошего, от нищеты духа до богатства пыльных библиотек. Но этот подарок судьбы – для всех сразу, а значит, надо быть с ним осторожнее. Посмотрим на него с задних парт, для начала. – Вот ты где! – Довольный девичий голос сбоку заставил слегка вздрогнуть и перевести в ту сторону взгляд. Засмотревшись на шпиль высотки, прозевал явление одной очаровательной особы, нетерпеливо перетаптывающейся сейчас возле моего холодильника. Ника Еремеева была в длинном белом платье с диагональным узором в виде серых звезд и темных очках, поднятых поверх высокой прически рыжих волос. Босоножки под цвет платья и легкая бежевая сумочка дополняли облик до летнего. – А я знала, где тебя искать! – довольно произнесла она на мой невысказанный вопрос и вопросительно поднятую бровь. – Рядом с мороженым! Не то чтобы сильно соскучился – еще неделю назад вместе падали в одном самолете. Но видеть ее я был определенно рад. – А где продавец? – поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам. – Нет продавца, – терпеливо вздохнул я. – Что ты сделал с продавцом? – построжел ее голос. – Не было продавца, это мое мороженое, – повернулся я лицом обратно к зданию. – Хочешь – верь, хочешь – ищи тело. – А можно мне?.. – после заминки просительно поскреблись подушечками пальцев по крышке холодильника. – Нет. – Почему? – присела она рядом, отразив голосом легкое возмущение и грусть. – Один раз я уже угощал тебя пломбиром, – припомнил я ей эпизод из детства, который невозможно забыть. – Его тигры съели! – Какое глупое оправдание… – проворчал я. – Как там твои поиски? – Какие еще поиски? – прозвучало в ответ равнодушно и даже удивленно. Но слух четко определил тщательно маскируемые нотки настороженности в Никином голосе. – Артефакта, который ты выкинула в урну, – поспешил я уточнить, впрочем, не оборачиваясь в ее сторону. – Ах, это… – поскучнела девушка, словно вспомнив о мелочи, а не вещице за три полновесных миллиарда. – Судя по ноткам апельсиновой кожуры, прокисшего сока и забродившего кефира, поиски продолжаются? – втянул я носом воздух. – Пахнет, да? – заволновалась Ника не на шутку, принюхиваясь к запястьям. – Не сильно, – успокоил я. – Помочь? – Нет! – категорично и упрямо ответила она, доставая из сумочки ароматизированные салфетки и оттирая ладони. – Если что, проси, – повел я плечом. После чего позволил установиться молчанию, не разрушая его даже после того, как Ника завершила косметические процедуры. Шелестели университетские фонтаны, включенные по случаю такой жары. Мимо изредка проносились люди на роликах и скейтбордах. Но в основном было тихо – той самой контрастной тишиной, что царит возле образовательных учреждений посреди урока. – Максим… если честно, я тебя искала, чтобы извиниться, – произнесла Ника первой, вызвав мое нешуточное удивление. Повернулся к ней и с любопытством оглядел повинную мордашку, устремленную взглядом куда-то вниз и вбок. – Да неужели? – высказал я вслух. – Да! – уверенно заявила она и продолжила тем же тоном: – Я повела себя очень грубо, когда мы расстались. Я не должна была так критиковать твое желание стать… ну, императором, – смутилась она. – Так-так… – повернулся я к ней всем телом, с интересом ожидая продолжения. – Понимаешь… – только теперь замялась Ника, неловко сцепив пальцы, – когда я была у тебя в гостях… Когда ты спал, я случайно уронила тебя головой вниз со второго этажа. И эти мысли – не твоя вина, а последствия падения! – Ника, постой… – постарался притормозить ее я, приподняв ладонь. – Но я тебя обязательно вылечу! – с жаром произнесла девушка. – Я переведусь на психиатра и мы это вместе преодолеем! – Стоять! – гаркнул я так, что окрестные перелетные птицы все же решились двинуть на юг. – Какой еще второй этаж? – Окно твоей комнаты, – смутилась она еще сильнее. – Так. Что ты делала в моей комнате? – Нахмурился, пытаясь состыковать ее совершенно невероятные слова со своими воспоминаниями. Вернее, с тем, что ничего не помнил о той ночи. – Пыталась выкрасть… – пискнула Ника еле слышно. – И это у меня с головой непорядок, да? – оглядел я эту сумасшедшую сверху донизу. И точно – без панамки! Все с ней понятно. – И выкрала! – с возмущением добавила она. – Так, женщина: забыли про меня, – выдохнул я, отметив краем глаза еще двоих знакомых, – вон тебе еще два пациента. Один думает, что он медведь, а вторая – что она честный человек. По дорожке в нашу сторону двигались Шуйский Артем и некая Вера. Нет, я бы подискутировал с Никой о ее странных мыслях и важности не перегреваться на солнце, но без таких свидетелей, как княжич, с которым мы расстались не самым лучшим образом, и его сопровождающая, тоже не питающая ко мне восторга. Одета пара была вполне по-летнему: в сандалии и легкое платье, походившее на парео радужной расцветки, у Веры, и более солидный бежевый костюм-двойку у Артема. Образ дополнял легкий ветерок, колыхавший платье девушки и полы пиджака юноши – при полном безветрии вообще, что говорило об активированном артефакте у них на службе. Но лучшим «одеянием» для статусной пары были следовавшие позади по дороге и параллельно им по иным тропам люди из охранения – крепкие парни в летних футболках, шортах и темных очках, которые все равно никак не могли скрыть «тяжелый», ощутимый физически взгляд. Значит, дома у Артема все стабилизировалось, раз он смог призвать своих людей. Это хорошо. Ника диспозицию оценила мгновенно, приосанившись и чинно уложив ладони на колени. – От меня не пахнет?.. – произнесла она еле слышно со скромной улыбкой, опустив очи долу. – Лаванда, ландыши, немного спирта. Цитрусовые – эти остались, но умеренно, – успокоил я ворохнувшуюся девушку. – Боже мой, неужели ты не могла нанять кого-то на поиски?.. – шепотом попенял я ей. – Три миллиарда!.. – возмутилась она столь же тихо. – А если найдут и присвоят? – Надо было думать, когда выкидывала… Все, молчим. Здравствуйте, ваше сиятельство! – поднялся я Артему навстречу, сияя радостной улыбкой. Потому как непонятно, в каком мы сейчас статусе. – Привет, Максим, – ответил он обычным рукопожатием и дружелюбным выражением на лице, будто и не было ничего.