Безо всякой угрозы, впрочем — я, например, просто не успею отомстить первым. Но был совершенно не понят. — Равно как и меня, — выпрямилась Инка в кресле и отразила живой интерес высоткам, разросшимся вдоль Рублевского шоссе. По противоположной стороне хмуро смотрели на новостройки старые панельные дома, словно подозревая, что век их сочтен и рано или поздно быть им снесенными. Но вечер скрывал ржавые разводы от кондиционеров на облезшей белой краске, а теплый свет из окон придавал жизни угловатым зданиям — и уже темные проемы величественных недостроев смотрелись мертво и лишне. — Не обижайся, — примирительно обратился к ней. — Сейчас посмотришь, как мужчины убивают друг друга, успокоишься. — Я домой хочу, — глухо произнесла Инка. — Судя по отчетам, за время пребывания в Нью-Йорке, ты ни разу не отъезжала в родные горы. Что было несколько странно. Быть может, такое понимание взрослой жизни. — А теперь — хочу. Там папа, дедушка… Сестра младшая… — И в голосе было столько теплоты, что я невольно почувствовал себя очень неловко. Все-таки, учит меня — добротно, не уклоняясь от соглашения. — Хочешь, привезу ее? — Предложил я от чистого сердца. — Даже не думай! — Рявкнула Аймара. — Тогда перетерпи полторы недели. — Я управлюсь раньше, — зло отозвалась она. — Улыбайся-улыбайся. Вот узнает меня кто из свиты твоих дуэлянтов и перережет тебе глотку за благодарность моей семьи. — Прошу прощения, но смотреть на тебя будут исключительно как на дорогой автомобиль. — То есть? — То есть год выпуска, стоимость обслуживания и объем цилиндров. Год выпуска, конечно, так себе. А вот объем… А ну не трожь туфлю! — Немедленно пресек я порыв девушки вооружиться подручными средствами. — Во-первых, я сразу извинился. Во-вторых, весь вечер придется хромать на одной туфле. Я ударостойкий. — А я в глаз каблуком. Чтобы мозг пробить, — но обувь Инка оставила в покое, хотя ноздри раздувались от ярости. — Почему в сказке про Золушку никто не догадался поискать труп… — Проворчал я, отмечая начало Аминьевского шоссе. А ведь все сходится: и легенда прикрытия, и в нужное время предоставленные костюм и транспорт, которые потом никто не нашел. Всех отчего-то очаровало слово «фея», за которым позабылось «крестная мать». Потом поиски исполнителя по оставленному вещдоку. Как результат — свадьба, потому что это единственный способ породниться с семьей могущественной феи… Да и такой киллер под боком любому принцу нужен — министры те еще сволочи. Но это я больше от нервов — вляпался Артем, и тут никак не получается быть абсолютно спокойным. — Не хочешь, чтобы относились, как к дорогой кукле — веди себя прилично. — Посоветовал я. Впрочем, не ожидая особого конструктива в ответ. — Прилично? С хвостом и ушами? — Раздраженно отозвалась Инка. — У моего кота же получается. Не всегда, правда, но он ведь делает над собой усилие. — Кот — тоже умрет, — поджала она губы. — Да никто не умрет, — с некоторой усталостью вздохнул я. — Что же вы такие кровожадные? — Боль и кровь правят миром, — произнесла Аймара вряд ли собственные мысли. Скорее — давно услышанное и принятое за истину. Слишком быстро было сказано. — А как же красота, деньги, любовь? — Вторично, — отозвалась она столь же машинально. — Я же еду рядом с тобой. Значит, боль сильнее красоты. И боль вернет меня домой. — Ты едешь рядом, потому что кто-то забыл тебя забрать от торгового центра, — поумерил я ее пафос. — Могу позвонить, и оно же заберет тебя к себе домой. Правда, если оно станет править миром, нам всем конец. — Не тебе сомневаться в мудрости предков. Скоро ты познаешь ее истинность. — А вот кстати, ваши горы возникли первыми на земле? — Постарался я уклониться от очередной перепалки. — Разумеется, — пожала плечами Инка. — Созданы из Солнца. — И вас поставил править сам создатель. — Правитель вселенной Пачайячачик. — Уточнила она. Ага, как и ожидалось. — В общем, у вас и рода Го проблемы с копирайтом. — Мы старше рода Го, — отмахнулась Инка, как от мелочи. — Кто первый припишет большую цифру, тот и древнее, — охотно поддакнул я, развлекаясь в процессе вождения за чужой счет. — У нас подтвержденные сведения! Радиоуглеродный анализ! Письменность и наскальные рисунки! — Задело Аймара. — У китайцев тоже наука живет на грантах великих семей, — пожал я плечами, наконец-то выруливая на Нежинскую. Дорога в четыре полосы подпиралась высоким забором с правой стороны и лесистой территорией природного заказника, уходящего в низину, по другую руку. С точки зрения визуальной красоты, осенний лес смотрелся невзрачно, неухоженно и откровенно заросшим — весь парковый комплекс с парадным входом находился по другую сторону массива. А вот с практической — достаточно было отойти на пару десятков метров вглубь, и с дороги уже было ничего не разглядеть. Разве что с верхних этажей «домов с видом на парк» — но и те были отставлены достаточно далеко от улицы, чтобы видеть что-то невооруженным взглядом. Первую полосу дороги изредка расчерчивала разметка парковочных мест, на удивление — бесплатных, оттого почти повсеместно занятых. Солнце не торопилось заходить за горизонт, но линия фонарей в один ряд вдоль нашего движения уже окрашивала путь теплым светом — и в этом свете не так и далеко после поворота виделась целая группа дорогих автомобилей, запаркованных до автобусного павильона на противоположной полосе — настолько именитых марок, что поток впереди слегка притормаживал, чтобы внимательнее разглядеть эту выставку роскоши, замедляя и наше движение. Еще дальше по улице просматривалась темная и низкая громада медицинского центра, шедшего по этой улице под вторым номером. Значит, мне сюда. — …впрочем, тебе ли понимать, низкорожденному, — оказывается, завершала свою колкую и обличительную речь Инка, пока я с интересом оглядывал пространство вокруг. А я и не расслышал все остальное. Иммунитет, что ли, вырабатывается? — Вот и Артем, — отметил я княжича, на этот раз одетого в белую кофту и джинсы, расположившегося перед своим белым «Кадилак Эскалейдом», опершись на капот и сосредоченно уставившись в телефон, удерживаемый двумя руками и повернутый горизонтально. В игрушку рубился, не иначе. Что характерно, расположилась его машина и он сам так, чтобы занимать два парковочных места. Чуть дальше, под навесом остановочного павильона, виделись те, кто вполне походил по описанию на оппонентов Шуйского — человек шесть молодых ребят: как на подбор подтянутых и спортивных, с волевыми подбородками и короткими прическами блондинистых волос, одетых столь же одинаково: серые и бежевые брюки, белые кроссовки и рубашки под жакетами и безрукавками. В общем, так и хотелось бросить им мячик — пускай себе играют. Рядом с ними, но показательно поодаль, смотрели на них две дамы в вечерних платьях и неброских украшениях — и разговоры ребят, что всерьез обсуждали что-то, поглядывая в спину Артема, говорились наверняка из расчета на то, что прелестные дамы их услышат. — Не дуэль, а великосветский салон, — неодобрительно покачал я головой. Отдельно, столпами спокойствия и уверенности, между остановкой и машиной Артема расположились двое мужчин: и если одного из них, убеленного сединами и невысокого, с врачебным чемоданчиком в руках и немарким плащом, под которым был классический сюртук в серую полоску, я не знал, то второго, в темно-синем костюме с галстуком, доводилось видеть и в газетах, и по телевизору. Знать же лично второго сына князя Мстиславского не довелось — лет ему было под тридцать, а область деятельности уходила так далеко в легальные и оптовые поставки вооружения зарубеж, что не было до того тропинок, на которых мы могли встретиться. Но вообще, фигура явного посредника и третейского судьи была выбрана с огромным запасом — этот если скажет Романовым построиться, те и встанут по линии, равно как и процентов тридцать московской аристократии. Все-таки, представитель династии великих российских полководцев, и немало этой аристократии бывало под их началом в общих походах — равно как и оказывалось супротив них, с печальным для себя исходом. Шуйского и Романовых, впрочем, Мстиславский не замирит и волю свою навязать не в состоянии. Представитель последних, как уже отмечалось, слишком молод и горяч, а вот первым Мстиславские ровня и те могут им только советовать. Одним словом, представитель очень влиятельной и сильной семьи был привлечен судить рядовой спор. Тоже проявление уважения и статуса, между прочим — абы кого не позовут и доверять свои жизни не станут. Кроме упомянутых, чуть в стороне разместился представитель города: этого я тоже впервые видел, но характерное равнодушное выражение лица и планшет в руках, а также готовность записать все убытки и стребовать за них — никак и ни с кем не перепутаешь. — Что, прямо на улице? — С разочарованием протянула Инка. — Есть официальные дуэльные полигоны. — Пожал я плечами. — Но там представитель императора и обязательное сообщение семьям конфликтующих сторон. — Приятней умирать тут — в овраге, под поваленным деревом? — Увы, некоторые очень хотят выглядеть взрослыми, потому что боятся, что им запретят родители. Я коротко просигналил, обращая внимание увлекшегося Артема на себя. Тот приветственно махнул рукой, и не отвлекаясь от игры, подвинул свою машину рукой, освобождая мне место под парковку. После чего вновь уселся на капот доигрывать. — Это твой друг? — Подала голос Инка. — Ну не футбольная же команда с болельщицами. Инка коротко взглянула в их сторону. Там, кстати, как раз притормозил напротив юных аристократов один из последних вечерних автобусов, заметив потенциальных пассажиров на остановке. Наверное, юноши и девушки в этот момент впервые в своей жизни увидели его салон изнутри — и оттого притихли и разглядывали пространство через двери с повышенным интересом. Потерянное поколение — как они собрались жить дальше, не зная, какое место самое удобное, где зимой греет печка, и у какого кресла не сквозит от дверей? Сложно им будет, когда все отберут. — Твой друг выглядит каким-то легкомысленным, — отметила Аймара, пока я выгадывал паузу во встречном потоке под маневр поворота. — Ему просто все равно, — поправил я. — На собственную жизнь? — Мой друг с одинаковой легкостью прихлопнет и их, и даже тебя, — повернул я все-таки и притормозил перед свободным парковочным карманом.