— Проступок настолько серьезный, чтобы угаснуть любви? — Тебе ведь не нравится, что я распоряжаюсь твоей свободой? — Уточнил я совсем иное. — Я в ярости. — Примерно так же, полагаю, чувствует себя мой друг. Девушка решила за него, что он оторвет ноги княжичу Романову. — Это весьма… Неосторожно… — Немного проняло Инку, уже настроившуюся защищать кого угодно от меня и моих друзей. Княжеский титул ей был знаком. — Теперь моему другу придется оторвать ему ноги. — Скучным тоном добавил я. — Это несвобода, которой не место в любви. — Насколько мне известно, князья не бросают вызов тем, кто ниже их. — Он тоже — княжич. — Остается только грустить, что он не умеет выбирать себе друзей. — Я выбрал, этого достаточно. — Значит, нужно посочувствовать. — Едко отозвалась Инка. — Тебя не беспокоит, что его тоже посчитают соучастником моего похищения? Ведь умрут все. Ты, хранитель той крепости, эта китаянка, твой друг, все причастные вместе с той взбалмошной девицей… Кто она вообще? — Пробилась искорка искреннего любопытства в ее голосе. — Моя единственная проблема в этой жизни. — А как же я? — А ты выбрала две недели в России. Обучение у сильнейшего виртуоза огня, шоппинг, золотые украшения, созерцание княжеской дуэли — все для тебя. — Я это не выбирала. — Все еще хочешь отказаться от золотой маски? — покосился я на Аймара. Та промолчала. — Это не цена за мою свободу, — холодно вымолвила Инка после некоторой паузы. — Никто и не собирался ее покупать. — Та китаянка. Го Дейю — вы ее купили. Как вещь. — Выкупили. У тех, кто посчитал ее вещью. Через полторы недели она будет свободна и может идти, куда хочет. Нам ваша свобода не нужна, — спокойно рулил я по широкой трассе. — Вы кто, вообще, такие? — С интересом спросила Инка. — Я хочу знать, кого вспоминать с усмешкой после их страшной и мучительной смерти. — Посмотри на заднее сидение. — А что там? — обернулась Инка назад еще до завершения фразы. — Кто-то задает слишком много вопросов. Там ушки и хвост. Глава 15 Общеизвестно, что основным фактором очарования домашних животных кроме гладкой шерстки, прелестных глазок и милых ушек является способность не выносить мозги едкими замечаниями. И даже ночной требовательный мявк у холодильника вместе с виноватым поскуливанием возле двери с рассветом не вызовут того раздражения, которое способна вызвать отдельно взятая принцесса с неоконченным высшим образованием. — А это у тебя такой фетиш, да? — Повернула Инка к себе центральное зеркало и поправила накладные ушки на волосах. Пожалуй, это был как раз тот случай, когда вместо тишины салона дорогого седана я предпочел бы рык двигателя КАМАЗа и лязг переключения передач, что заглушали бы любые разговоры. А вместо мягкости подвески, поглощающей неровности дороги — наборную рессору, на кочках подкидывающую кабину так, что излишне разговорчивые могли остаться без языка. — Хвостик как, сидеть не мешает? — С заботой поинтересовался я. — Может, какая-то детская травма? — Проигнорировала мои слова принцесса. — Комплексы? Обижали в детстве? Рассказать ей о методике укрощения имени Федора — так весь воспитательный эффект пропадет. Первое, что делает пациент, когда узнает, что его лечат — это перестает принимать таблетки. Верхом терпимости и дипломатии от меня стала попытка включить радио, да погромче. Впрочем, попытка тут же провалилась, потому как Инка мигом заинтересовалась кнопками управления и через десяток переключений набрела на англоязычный поток. Вещали блок новостей — и как на зло, хорошо поставленный голос диктора обсуждал с коллегой-девушкой, как же это много — целых две тонны золота или восемьдесят восемь миллионов долларов денежным эквивалентом. Мол, настолько много, что скоро одна половина мира с надеждой станет спрашивать другую, а не видели ли они очаровательную принцессу Анд. Инка выключила радио и победно посмотрела на меня. — Деньги за сведения — плохой вариант, — прокомментировал я равнодушно. — Для тебя — уж точно. — Первым делом, все жулики мира постараются убедительно инсценировать твою смерть. — Пожал я плечами. — Лодка над бездной океана, фрагменты одежды и свидетели в порту, видевшие девушку, похожую на тебя. — Моя семья знает, что я жива. — Поджала губы Инка. — Искать тоже станут среди живых. И найдут! Поспеши каяться, и смерть твоя будет не столь болезненной и долгой. Десятилетия мучений сократятся до каких-то недель. Возможно, я просто проткну тебе глаза, отрежу ноги и оставлю в живых, собирать гроши в порту, пока их не наберется на две тонны золота. — Высокомерно добавила она. — Кто-то же должен скомпенсировать убытки. — А у вас вообще не учат правилам ведения себя в заложниках? — Искренне поинтересовался я. — Учить этому великих Аймара? — Ну, у нас вот даже высокородные с детства привыкли, что пять дней в неделю надо проводить в школе, под надзором чужих людей, способных превратить твою жизнь в ад, и лучше их не бесить и делать, что велено. — У нас в школах развивают личность и творчество! — То-то у вас до сих пор нет космической программы. Фраза отозвалась отчего-то весьма болезненно, и Инка вновь начала черпать мне мозг маленькой ложкой язвительных фраз. — Я вот тут подумал, а вдруг в тебе все-таки признают принцессу великих Аймара. — Задумчиво произнес я. — Не сразу, разумеется. Сделают кучу фотографий забавной незнакомки. Разошлют друзьям, в социальные сети, на сотни развлекательных ресурсов… А потом бам — и кто-то узнает в этой симпатичной кошечке с накладным хвостиком высокую кровь. И всем-всем об этом расскажет. Инка нервным жестом вернула зеркало в прежнее положение и чуть отодвинулась в кресле, отвернувшись. — Я знала, что плен — это подлость и страдания. — Страдания? Да на тебе золота больше, чем на цыганском таборе. — Фыркнул я и сверился с навигатором на сотовом телефоне. Потому что ездить в этом городе по памяти — это запросто уехать в сторону Новгорода и узнать об этом через половину часа. — Кто такие цыгане? — Чуть поскучневшим тоном, в котором уже не было желания выесть мне мозг, поинтересовалась Инка. — У вас их нет? — Нет. — Значит, вы и есть цыгане. — Убежденно произнес я. — Эй! — Воспротивилась этому суждению Инка, чутьем уловив подвох. — Может, они зовутся у нас иначе. — Любовь к золоту, путешествиям, цветастым нарядам. — Дальше. — Иные видят будущее. Смутно. — Еще, — напряглась Инка. — Способны украсть понравившуюся вещь. Плевать хотели на другие народы. — Экая невидаль. — Похищают детей. — А, хораханэ… Нет, этих мы перевешали давным-давно, — успокоилась Аймара. — Надо было начинать с плохого. И как ты смел сравнивать мой великий народ с этими? — прошипела она, явно заходя на новый круг тихого скандала. — А не надо смотреть на моего брата, как будто он уже едет в багажном отделении к тебе на родину. — Это единственный для него способ выжить. Я бы на твоем месте была благодарна. — Задрала она носик. — Тронуть Федора — не лучший способ самоубийства. — Отозвался я.