Семен осторожно опустил руку и выудил из кармана очки. — Уф, целые, — с великим облегчением произнес он, протирая линзы и цепляя пластик на переносицу. — Если б ты их разбил, я не знаю, что с тобой сделал бы… — Еще не поздно проверить, — угрожающе придвинулся я. — Спокойно! Претензий нет, расходимся миром! — попятился он к двери, держа руки на виду. — Стой. Один вопрос. — Кое-что в случившемся не давало покоя. — Слушаю? — Почему у тебя тройка по физкультуре? — Я на уроках дерусь, — вздохнув, честно признался Семен. — А ты правда император? Или… того… — как-то странно покрутил он рукой у виска. — Нет, — шмыгнул я, потирая ребра. — Но обязательно стану! Только физику выучу… И без тебя справлюсь! — Чем тебе физика-то поможет? — не понимая, пожал он плечами. — Тайна, — насупился в ответ. Семен недоверчиво покачал головой, но приставать не стал. — Слушай, а что там с биноклем? — со сдержанным любопытством произнес он, уже хватаясь за дверную ручку. — Вон в том ранце лежит, но трогать дядька запрещает, — скривился я, ткнув пальцем под кровать. — Зато есть вещь поинтереснее! Книга! Волшебная, кстати. Я выудил из тайника под тумбой ту самую книгу, что не дал мне посмотреть сторож, и с загадочным видом раскрыл перед Семеном. — Ух ты! — раскрыл он рот, глядя на красочные картинки. — Вот это да-а!.. — Ага, такого ты нигде не увидишь! — с важным видом кивнул я, листнул еще две страницы и захлопнул книгу перед его носом. — А может, в библиотеке есть? — усомнился Семен, с надеждой глядя на закрытый том. — Такого точно нет! — припечатал я ладонью по обложке. — Посмотреть все равно стоит. — Ну-ну, надейся, — упрятал я книгу обратно, подальше от светящихся глаз Семена. — Я название запомнил, проверю, — прогудел он. — Удачи! — отвернулся я, прощаясь с последней надеждой чем-то заинтересовать несостоявшегося учителя. — Слушай, Максим… — Мм? — Ну, если не найду, покажешь книгу еще раз? — робко поинтересовался Семен с порога. — Только в обмен на уроки! — ухмыльнулся я, стоя к нему спиной. — Заметано! — обрадовался парень и осторожно прикрыл дверь. Попался! Я вновь выудил ту книгу и с благодарностью провел по гладкой поверхности. — А ты действительно волшебная, — признался ей и с нежностью назвал по имени: — «Ка-маз. Ин-струк-ци-я по эк-сплу-а-та-ции и ре-мон-ту». Прибрался, сходил на ужин, вновь восхищенно поразглядывал красивые, яркие изображения огромного красного автомобиля, а потом пришел мокрый и очень злой дядька. Книга лежала уже на своем месте, а я с умным видом уставился в «Физику», разглядывая непонятные загогулины. Сторож вобрал было воздух в легкие — явно не для того, чтобы похвалить, но тут я легонько пододвинул одеяло, показывая ботинки под кроватью, рядом с кедами. — Ладно, — выдохнул он. — Помоги переодеться. — Я потом погуляю? — Иди, — устало завалился он на кровать, разминая ногу рукой. Чуть позже, подхватив ботинки, я осторожно прокрался в дверь, рыскнул глазами по коридору, пока не заметил призывное движение рукой под лестницей. — Спасибо, друг, — ссыпал я в ладошку Сашке два куска сахара и вернул ботинки. — Обращайся, — счастливо шмыгнул парень, уносясь к себе в комнату. Надеюсь, к утру дядька про ботинки забудет. Так и получилось — наверное, еще и потому, что ночью к нему заявилась нянечка и меня выставили на полчаса в коридор. Походив под дверью и окном и прислушиваясь к длинным стонам, поначалу подумал — пытает дядька вражину. А как встретил потом раскрасневшуюся и довольную нянечку в коридоре, сразу все понял. Сахар мой ели. Глава 6 Одиночество и кошки — Это Маша, она будет жить с нами! — уверенно заявил я с порога комнаты в спину распивающему чай дядьке. — Ч-что?.. — закашлялся сосед, пролив полчашки на стол. — Ну… не на улице же ей жить, беременная она, — привел я довод. Чашка звонко упала на пол, дядька медленно повернулся на стуле. — Максим! — рыкнул он, глядя на меня и Машу. — Ч-что? — Ремень подай. — Не-не-не! Я все объясню! — закачал я головой и прижался спиной к некстати закрытой двери. В руках жалобно мяукнула кошка. — У тебя минута… — закрыл он глаза и тяжело вздохнул. — В интернате держать кошку нельзя, а на улице они блохастые! — затараторил я. — Вот я и подумал, если взять Машку с улицы и отмыть, то ее можно за плату давать поласкать! — Та-а-ак… — сжав кулак, протянул дядька. — Вот. Пять минут — один стакан молока. Да! Молоко быстро портится, но из молока можно сбивать сливки! А сливки обменивать в столовой на шоколад, — быстро завершил я, поглядывая на секундную стрелку на наручных дядькиных часах. — То есть сдаем Машку, снимаем сливки — и мы в шоколаде! Дядька грузно поднялся с места, прихватил по пути ремень и через два шага нависал надо мной. — У меня для тебя две новости, — странным, как эхо, голосом, произнес дядя Коля. — Во-первых, это кот. Жирный, откормленный кот. — Вот блин, я уже котят успел пристроить заранее… — замедлился я на последнем слове и икнул, уставившись на черные как ночь дядькины глаза. — Во-вторых, отпусти кота на улицу. — Я столько котлет в него вложил! — Живо! И по пути внимательно подумай над своим поведением. Через две минуты я снова стоял перед дядькой — тот будто замер, ожидая меня в том же положении, с ремнем в руках. — Ну? — строгим голосом спросил он. — Я забыл про вашу долю? — вопросительным тоном произнес я. — Неверно, Максим! — И он указал ремнем на кровать. Неправильным ответом оказалось даже: «Я больше не буду». — Пойми, в твоей жизни будет много силы, много власти. Но ты не имеешь никакого права распоряжаться чужими жизнями и чужой свободой! — ярился дядька между полетами ремня. — А если когда-нибудь забудешь об этом, я явлюсь к тебе даже из преисподней и отхлестаю ремнем еще раз! Мог бы и просто объяснить — я бы разобрался и без ремня. Раз нельзя, то нельзя. И вроде как он сам это понял — оттого выставил на стол сахарницу, заварку и удалился, ковыляя, обходить территорию. В общем, ко времени, когда пришел Семен, я все-таки смог сидеть на стуле. Заходил он уже два месяца, почти каждый вечер после ужина, и этого хватило, чтобы растолковать значение Подковы, Палки и Большой буквы «Р» с хвостиком. Очень интересно!