- Ты не заснул? Роберт поднял голову. - Нам пора? - Да, нужно отправляться. Они поднялись. - Я тебя сейчас поцелую,- сказал Роберт .- Это – в последний раз. Нельзя нам так себя вести. - Ты прав. Шутки, дружеские поцелуи понарошку, но затягивает. И не хорошо это. - В последний раз. Но так, чтобы нацеловаться на всю жизнь. Страшно? - Нет, я жду этого. - Тогда иди ко мне, у нас мало времени. Глава 24 Георг издалека увидел Эдвина верхом с запасной лошадью рядом. Эдвин сразу же двинулся навстречу. Они обменялись понимающими взглядами, даже не поприветствовали друг друга. Эдвин попытался выдавить: «Мне жаль», но посчитал, что это будет слишком сентиментально. Заметив взгляд Георга, брошенный через поле, как бы пытаясь охватить расстояние отсюда да железнодорожного вокзала, произнес: - Должен успеть, лошадь свежая, рвётся прогуляться. Не удержался, хлопну Георга по руке, но как-то неловко, желая поддержать и понимая, что никакими поддержками здесь не поможешь. Георг успел. Основная масса пассажиров уже разместилась по вагонам, провожающие толпились у входов. Коляску Энн Георг выделил среди экипажей сразу, словно она в этот момент была на перроне одна. Не сбавляя хода, подлетел и только тогда, резко осадив лошадь, спрыгнул. Элизы видно не было, Энн разговаривала с незнакомым мужчиной. У Георга не было времени на приветствие, он бросил сразу: - Где Элиза? Энн отшатнулась и побледнела, бросила неосторожный взгляд в сторону окна. Она ещё только пыталась взять себя в руки, когда Георг повернулся к вагону и крикнул: - Элиза! Он увидел растерянное лицо в окне, потом в верхнюю открытую часть выглянула она. Как менялось её лицо! Вместо обреченности в глазах появилась жизнь, они заполыхали так, словно внутри неё резко вспыхнул яркий свет, осветив округу. - Приехал! Это всё, что Элиза сказала. Она смотрела на него, сияя, от этого более счастливого лица представить было невозможно. - Элиза,- Георг тянул к ней руки,- Я за тобой. Быстрее выходи, мы уезжаем ко мне. Энн не знала, что предпринять. Вмешаться, привлекая внимание? Благо, поверенный от Мигеля моментально оценил ситуацию, дал Энн взглядом понять, что ему всё ясно, и спокойно сказал: - Поезд сейчас трогается. Не беспокойтесь, уведомление о приезде я вышлю сразу, как доберемся до места. И отвернулся в сторону. - Ты приехал,- Элиза уже плакала, прижав руки к лицу.- Я увидела тебя и теперь буду самой счастливой на свете. Поезд дал гудок к отправлению. - Элиза, быстрее, иди к выходу, я подхвачу тебя. Элиза! - Нет, Георг, нет. Я должна делать то, что от меня требуется. Мне больше ничего не нужно в жизни, только вот этот момент – твоё лицо перед разлукой. - Я люблю тебя, Элиза! Я не смогу без тебя. Ты не должна рушить нашу жизнь. Зачем ты это делаешь? Поезд уже тронулся. Элиза ничего не говорила, всё так же плакала, не спуская с него глаз – слёзы от счастья и горя одновременно. -Нет! - Георг вскочил на лошадь, некоторое время скакал вровень с окном. - Элиза, не уезжай! Почему ты смеешься? Ответь хоть что-то. А она смеялась от счастья даже тогда, когда Георга почти не стало видно, и уже только в её мечтах он всё мчался за поездом. Это ли не счастье: знать, что тебя любит самый лучший человек на свете? Это ли не радость, когда исполняется самая главная надежда: увидеть любимое лицо перед тем, как шагнуть в другую, не нужную ей жизнь? Теперь она знала: в её жизни все будет хорошо, потому что ничего не будет иметь значения. Она не будет вспоминать потухшие глаза любимого, его отчаянного крика, растягивающуюся и, наконец, порвавшуюся нить его пути за удаляющимся поездом. Она не будет обращать внимание на боль, которая появилась уже сейчас, а название боли «никогда!». Всё это можно отдать за миг, когда в тающую надежду ворвался его голос: «Элиза!». Не бросил, приехал, успел. Приехал… Не бросил… * * * Роберт и Дженни всё же спешили. Понимали, что можно не гнать лошадей, это ничего не изменит, скорее всего, всё уже случилось или не случилось. Они не стали заезжать к Эдвину, двинулись мимо, в сторону города. Иногда бросали друг на друга взгляды, словно вопрошали: что мы делаем, зачем? Не находили ответа, поэтому не отвечали. У Дженни разрывалась душа, ей казалось: если бы она была вместе с Георгом и Элизой, то смогла бы как-то помочь, настолько близки ей были ощущения влюбленных – отчаяние и надежда. Она поглядывала на Роберта, и тревога уступала место покою: рядом такой надежный человек, сопереживающий, ставший родным за последние несколько дней. Она не могла разобраться, как воспринимала его. Почему позволяла целовать себя? В его объятиях было спокойно. Когда обнимал Эдвин, было страшно, неуютно, хотелось оглядываться по сторонам: вдруг кто увидит.. Артур… С ним вообще не понятно. Идеал, которого она достигла, не принёс ожидаемого удовлетворения. Всегда казалось: его поцелуи – это временно, торопливо, словно делали это потому, что так положено. Или она наговаривает? Нет, скорее всего, сравнивает. И сравнение не в пользу Эдвина и Артура. Вот, оказалось, бывает и по-другому, совсем иначе, и именно это подходит ей больше всего. Да, подходит… Элиза и Георг тоже подходят друг другу… Зачем сталкиваются двое, которым нельзя быть вместе? Кто назначает такой путь друг к другу, скрещивает дорожки, которые потом непременно под действием закона расходятся в разные стороны? А когда не скрещиваются, идут параллельно, то и встреча может не состояться. Ждём, смутно понимаем, чего хочется, а обрести не получается. Вот и с Робертом так. Его судьба уже написана обществом, в котором родился. То, что они с ним соприкоснулись, не имеет никакого значения. Поэтому Дженни не строит планов, не позволяет себе ухватиться за мысль о Роберте, уверена: то, что между ними происходит – дань нежной дружбе. Это ненадолго. Роберт женится, а что такое иметь дело с женатым, Дженни знает. Так что её сегодняшняя прогулка с ним, скорее всего, лебединая песня. Такой и запомнится: покой, поддержка, похожие мысли в тревоге за других. Роберт старался не думать ни о чём. Он не переживал за Элизу и Георга. Узнай это, Дженни, наверное, очень бы удивилась. Скорее всего, они ничего не смогут изменить, это знала и Элиза. Смирилась, согласилась не быть паршивой овцой в стаде. Что ж, это её выбор, он не может её винить или оправдывать. Не винит же себя, что собирается жениться на Ларисе. Так надо. И только потому, что ему не предназначена Дженни. Опоздал, не попытался отвоевать у судьбы эту девушку. В том, что она будет несчастна с Артуром, он не сомневался. Слишком они разные. Артур – приземленный, ему не оценить плещущей из Дженни жизненно энергии. Он так и будет относиться к ней, как к шалившему ребенку, не понимая, что её смех, действия – не ребячество, а восприятие жизни в любой ситуации, в любом настроении. Это она всю жизнь будет оберегать его, успокаивать, взваливая на свои плечи груз морального благополучия в семье. Быть стойкой, не гнуться, а Артур будет всё чаще пользоваться её сильным плечом, привыкнет и забудет, что ей так хочется спрятаться за мужскую спину, стать слабой, не приспособленной ни к чему. Чтобы её берегли, баловали, говорили: «я сам» и «не женское дело». Этого хочется любой женщине, какой бы сильной она себя не считала. Просто прийти, уткнуться в плечо мужа и рыдать, ничего не объясняя. С Артуром так не получится. Чем в такой ситуации может помочь он, Роберт? Изложить свои мысли Дженни? Но разве слова могут объяснить, что он имеет в виду. Это – его ощущения. Возможно, он даже не прав, а пытается оправдаться, почему считает, что именно он лучше подходит Дженни, обманываясь. Да и она поймет это спустя годы, когда жизнь пройдет, и однажды станет горько и откроется истина. Но ничего нельзя будет вернуть назад. «Что-то я слишком умно рассуждаю, по – стариковски»,- усмехнулся про себя Роберт. Потом оправдал себя:- Значит, я пошел в дядю Фреда. Вот кто кладезь жизненной мудрости». Роберт уцепился за эту мысль, не подумав, что дядя пришел к мудрости или разбудил её через удары судьбы, сумев выискать для себя ценное зерно, позволившее возродиться к жизни и принять её в новом виде. - Далеко ещё?- прервала его размышления Дженни. - Сейчас поднимемся на пригорок, останется только спуститься с него и пересечь поле. Но я даже не знаю, есть ли смысл направляться туда. Поезд давно ушёл, по пути мы никого не встретили или разминулись, времени прошло много. Давай остановимся и подумаем, что нам делать. Вид с пригорка открывался замечательный – бескрайнее поле с небольшим леском невдалеке. - Я ведь однажды проезжала здесь, когда вместе с Элизой направлялась на вечер к Артуру. Только тогда я ничего этого не замечала, хотя, казалось, старалась охватить взглядом и запомнить всё сразу. Ой, Роберт, смотри, там, возле леса, двое на лошадях. Боже, неужели это Элиза с Георгом? Да, да, они, я уверена! Ура, всё получилось! Я верила в это! - Я никого не вижу, тебе показалось. - Они были, точно, въехали в лес. Давай поскачем к ним. Роберт, вперёд! Простите, лошадки, но потерпите ещё немного, у нас сегодня судьбы решаются! Дженни рванула с места, чуть позже присоединился Роберт. С горки, по невысокой траве, с подъемом в душе скакалось легко. От быстрой скачки ветер обдувал лицо, Дженни что-то напевала, и ветерок относил незатейливый мотив к Роберту, державшемуся позади. Он улыбался, и ему так хотелось догнать Дженни, свалиться с ней с лошадей в траву и целоваться там бесконечно, забыв про время и то важное дело, которым они сейчас заняты. Ну, хорошо, сейчас они, если встретятся, поздравят Элизу и Георга, порадуются вместе с ними, а потом оставят их одних, им есть что сказать друг другу в этот день. А он и Дженни… «Украду, увезу или сойду с ума»,- шептал Роберт навстречу ласкающей лицо мелодии. - Они в лесу недалеко, вон лошади пасутся,- повернула Дженни к Роберту разгоряченное лицо и счастливо засмеялась.- Догоняйте, сэр, или силенок не осталось? Какие у Роберта глаза! Наверное, стоит опасаться пылающего внутри огня, слишком он неприкрытый. Поэтому и не нагоняет, сдерживается, борется. Дженни тряхнула головой: ну и мысли. Что вы, девушка, о себе возомнили? Вдруг Дженни резко осадила лошадь, Роберт по инерции пролетел далеко вперед. Развернулся, подъехал. - Дженни, что за фокусы? Демонстрируешь выездку по высшему разряду? - Лошади…- Дженни указала в сторону леса.- Там лошади…Это не Георг… Бледное лицо, растерянный взгляд. - Подъедим ближе, ты можешь ошибаться, не расстраивайся.- Он подался вперед.- Дженни, ну же. Да что с тобой? - Это Артур, его лошадь… А еще Алисии…У нее очень красивый скакун… Роберт резко обернулся в сторону леса, вгляделся. Дженни сидела, закрыв лицо руками. - Я так и знала…Я чувствовала…