– Дилан! – Сидевшая на кровати Джоан вздрогнула, очнувшись от размышлений; телефон лежал рядом с ней. – Кто это был? – Что? – ошеломленно спросила Джоан. – С кем ты говорила по телефону? Мать прижала трубку к груди. – А, да так, звонили с работы. – Ты врешь! – Схватившись за косяк, Дилан протащила кресло глубже в спальню и выругалась, ссадив костяшки левой руки о древесину. – Простите, юная леди? – Джоан возмущенно поднялась. – Ты забыла, с кем разговариваешь! – Она перевела взгляд за плечо дочери. – А где Тристан? Вообще-то она как могла избегала называть его по имени – так же как старалась не смотреть на него и не разговаривать с ним. Но сейчас соизволила выплюнуть его имя. – Он в гостиной, смотрит телик. – Он должен тебе помогать! Именно для этого я пустила его под свою крышу. В эти первые дни Джоан то и дело напоминала об этом: он живет под моей крышей, я кормлю его. И – что почему-то бесило Дилан больше всего – я покупаю ему одежду. Обычно ее язвительные замечания вызывали перепалку, но в этот раз Дилан решила не идти у матери на поводу. – Ты ведь говорила с папой, так? – Дилан… – Скажи мне. Это ведь был он! Загнанная в угол, Джоан начала обороняться. – А если так, что с того? – Что он сказал? Зачем звонил? – Дилан в надежде склонилась вперед. – Он все еще хочет, чтобы я приехала его навестить? – Будто ты в состоянии куда-то поехать! Джоан хотела выйти, но кресло мешало. Она уперла руки в бока и уставилась на дочь, ожидая, что та подвинется, но Дилан привыкла, что они вечно ругаются, и ее было не запугать сердитым выражением лица. – В состоянии, если Тристан поедет со мной. – Вот уж нет! – фыркнула Джоан. – Вы с этим мальчишкой никуда вместе не поедете. С этим мальчишкой. Она вечно называла так Тристана. – Ну что ж, тогда папа может приехать к нам. В глазах Джоан зажегся непонятный огонек. Дилан тут же смекнула: – Дело ведь в этом, да? Он хочет приехать. – Дилан, послушай… Но Дилан знала, что права. – Когда он приедет? – Пока что мы ни о чем не договорились, солнышко. – Голос Джоан утратил резкость и звучал почти умоляюще. – Такие вопросы за день не решаются. – Еще как решаются! Он живет в Абердине, а не на Северном полюсе. – Дилан пригвоздила мать осуждающим взглядом. – Ты сказала ему, чтобы он не приезжал! – Да. По крайней мере, Джоан не стала ничего отрицать. – Ты пережила ужасную травму, дочь. Тебе… тебе нужно время оправиться. Мы еще поговорим о твоем отце, обещаю. Но позже. Несколько злых секунд она размышляла над словами матери. Сердце у нее быстро колотилось. – Нет. – Дилан… Она не знала, как связаться с отцом: его номер был у нее в телефоне, а телефон она потеряла в поезде. Она выдержала взгляд Джоан, чтобы та не подумала, что она блефует. Секунды замедлили бег. Одна, две, три, четыре… – Ладно, – процедила Джоан сквозь зубы, и сердце сразу взмыло к небесам. – Ладно, я ему позвоню. Но наедине ты с ним не увидишься. Я буду с тобой, и это не обсуждается. – Хорошо. Это и правда было хорошо. Дилан радовалась возможной встрече с отцом, и ей не терпелось с ним увидеться, но к радости примешивалась изрядная доля волнения. Повозившись с креслом, она отодвинулась в сторону, чтобы мать могла пройти. Джоан прошла мимо коляски, пытаясь сохранить остатки достоинства. – Мам, – позвала ее Дилан. Мать наклонила голову, но не обернулась. – Спасибо. Вздох. На сей раз мама повернулась. В ее глазах стояли слезы. – Не за что, солнышко. 4 – Ты точно готова? Тристан остановился напротив школьных ворот. Они загораживали проход, и орда школьников устремилась с тротуара на проезжую часть, чтобы обойти их с Дилан. Дилан не ответила на его вопрос. Он подбадривающе сжал ее плечо. – Ненавижу эту штуку, – пробормотала девушка, хлопнув ладонями по массивным колесам кресла. – Все на меня смотрят. Все и правда смотрели, не таясь, изгибали шеи, чтобы разглядеть инвалида в кресле. Дилан отвечала хмурой гримасой на любопытные взгляды, пытаясь не обращать внимания на биение пульса и мерзкие тиски, сдавливающие грудь. Джоан удивило, что дочь так быстро захотела в школу. Но на самом деле Дилан просто устала от матери: устала от ее суетливой заботы, от подозрительных взглядов, которые та бросала на Тристана, от того, как стремительно Джоан оказывалась в коридоре, стоило Тристану подойти к комнате Дилан. Она что, правда думает, что они станут предаваться страстной любви, пока правая нога Дилан до бедра закована в гипс, а левая – да и нижняя часть спины – вся в повязках и бинтах? Дилан необходимо было выбраться из дома. Куда угодно, да хоть в школу. По крайней мере, так она думала, пока не увидела уродливую бетонную махину гимназии. Ей вмиг вспомнились все причины, почему она ненавидела школу… во-первых, из-за непроходимых идиотов, которые готовы шею свернуть, лишь бы поглазеть на ее сломанную ногу. Правда, справедливости ради, глазели не только на нее. – А ты готов? – спросила она. Сегодня был первый учебный день Тристана. Самый первый в жизни. Записать его в школу оказалось непросто: у него не было ни документов, ни имени, ни семьи, ничего. Для госсистемы он был призраком. Конечно, убедить Джоан в его реальности было еще сложнее, чем школу. Она была настоящей королевой допросов. Однако когда они убедили ее, что Тристан – Тристан Фрейзер – сбежал из неблагополучной семьи откуда-то с окраин Глазго, и говорить он об этом не хочет. В результате Джоан не только ослабила хватку, но даже стала относиться к нему с жалостью… ну, что-то вроде этого. Она согласилась, что от школы вреда не будет, сходила к директору и что-то там наплела. Дилан поверить не могла, что ее мать пошла на такое, но Джоан, вероятно, сочла, что так Тристану будет сложнее связаться с дурной компанией. И не только ему, ведь они с Дилан были неразлучны. С тех пор как Дилан очнулась на больничной койке, они не расставались больше чем на час. Разумеется, Джоан этого не знала: она-то по-прежнему считала, что Тристан спит на диване в гостиной, вот так. – Все хорошо, – ответил Тристан. Дилан задрала голову, чтобы посмотреть на него, и убедилась, что лицо его было таким же безэмоциональным, как и голос. Он невозмутимо отвечал на любопытные взгляды. Такой же невозмутимый, как и в пустоши – и это при том, что парень покинул привычную среду и здесь для него все в диковинку, о чем по его виду не скажешь. Дилан вспомнила, как очутилась в его мире, какой была беспомощной и плаксивой, – и по шее побежали мурашки стыда. С другой стороны, здесь не было никаких призраков. Самая большая опасность, что его поджидала, – он мог заразиться тупостью от других учеников. Как раз одна инфицированная направлялась прямо к ним. – Боже мой, Дилан! Я слышала, что с тобой случилось, просто ужас какой! Шерил Макнелли с ее классическим оранжевым загаром, в до смешного короткой юбке и сапогах на каблуке шагала прямо им навстречу. – Нет, вы только посмотрите! Последнюю фразу Шерил провизжала, будто стараясь, чтобы их заметили те, кто еще не пялился во все глаза. – Привет, – кисло улыбнулась Дилан сквозь стиснутые зубы. Она хорошо понимала, чего добивается эта крашеная блондинка. Шерил никогда не делала тайны из того, что не любит Дилан, и устраивала ей жестокие розыгрыши. Как, например, в тот раз, когда толкнула ее в кафетерии, и Дилан, опрокинув на себя тарелку со спагетти-болоньезе, стала похожа на жертву маньяка-убийцы. Но это чертово инвалидное кресло… К гадалке не ходи, на несколько дней все внимание школы будет приковано к Дилан – и Шерил хотела погреться в лучах ее славы. К тому же… – Это твой двоюродный брат? – Шерил ловко обошла коляску и встала напротив Тристана, сияя фальшивой улыбкой.