Хата была в Подмосковье, дом постройки конца семидесятых – начала восьмидесятых, тихо, грязно. На стене – ковры, углем – кибла, направление на Мекку. – Короче, тут консервы, мясо халяльное[11]. Тут вода. Сиди тихо, из дома ни ногой. Телефон свой давай сюда. Салахуддин отдал телефон. – Чтобы не выследили. – Да он отключен. – Все равно… … – Через два-три дня вывезем тебя. Пока сиди здесь. Телик громко не включай и вообще не шуми… – Да хранит вас Аллах… – И тебя… Когда Ибрагим Шапиевич ушел, Салахуддин включил телик – он был довольно старый. На видеокассетах – какие-то намазы, подрывы российской бронетехники в Чечне; такие кассеты подпольно записывались Центром «Кавказ», потом ходили по рукам… Салахуддин посмотрел на метку на стене, сопоставил два и два. Зашел на кухню, взял два ножа, большой и маленький, и сумку. Потом прошел на балкон, посмотрел – не смотрит ли кто. Посмотрел вниз… двенадцать этажей. Ухватившись обеими руками, он перелез на чужой балкон… Дверь была приоткрыта, в соседней квартире трахались. Мужик какой-то, русак толстый и телка – красивая, проститутка, наверное. Он показал нож, негромко спросил: – Деньги есть? Мужик сглотнул. – Деньги, говорю, есть? Мужик показал на валяющиеся на полу штаны. Салахуддин подобрал, выудил бумажник, перебрал купюры. Взял три тысячи и мелочовку, сколько было. Остальное бросил мужику. – Рахмат, больше не надо. В полицию не звони. Убьем. Мужик закивал. – Выход где? В прихожей он, уходя, обрезал телефонный провод, сам не зная зачем. Из подворотни он наблюдал, как через полчаса во двор свернули один за другим два «Патриота» белого цвета, а за ними – фургон «Транзит», тоже белый… Вот, значит, так выглядят в Москве белые «Приоры»…[12] Салахуддин помянул отца Ибрагима и всех его родственников нехорошим русским словом, повернулся и пошел прочь. Ибрагиму в это время было не до веселья, он встречался с одним из лидеров общины. Лидер общины был бизнесменом и при необходимости мог засветить карточку помощника депутата Государственной Думы. Встреча происходила около одного из многочисленных торговых центров, выстроенных у третьего транспортного кольца – огромного и безликого, как и все остальные. Центр принадлежал родственнику Рамзана, как и многие другие центры здесь принадлежали тем или иным родственникам кавказских элитариев. Правда, Рамзан за центр выплатил, а те – еще нет. Схема была проста и в то же время гениальна – каждый кавказский элитный деятель, который хотел быть приближенным и вхожим, должен был в подтверждение своей лояльности взять кредит в госбанке и купить большой кусок московской недвижимости. Торговой, гостиничной – не важно. Федеральный центр, таким образом, покупал лояльность кавказских и вообще региональных элит, а региональные элитарии получали возможность после какого-то периода честного служения интересам центра получить вознаграждение – солидный кусок доходной недвижимости в центре, владение которой обеспечит на всю жизнь даже самую большую кавказскую семью со всеми родственниками. Это не было каким-то подкупом, это было уроком, выученным после развала громадной страны, второй сверхдержавы мира. Нельзя допускать, чтобы региональные элиты замыкались на себя самое, на свои области и республики, надо чтобы они были заинтересованы в существовании и благополучии Центра кровно и лично. Тогда не будет никакого сепаратизма, а элита станет единым кулаком с едиными интересами. Россия всегда умела учиться… В центре кипела своя жизнь, правда, не слишком веселая – до трети торговых мест пустовало, якорные арендаторы грозились съехать, если не снизят аренду и не вернут часть гарантийного взноса. Проблемы в стране, покупательная способность населения падает. Но поди, объясни это Грозному. Какой-такой покупательный способность, шуршать надо! Не обеспечишь поступлений – на тебя долг повесим! Лидер общины только с утра разговаривал с Грозным, разговор был не из веселых, и настроение у него было соответствующее. – …Майснера завалил?! Он что, охренел?! … – Нет, ты скажи. Ты ответь, да? – Это была его личная инициатива, Микаэл Арсаевич… – Личный инициатива?! Что ты мне тут втираешь, личный инициатива, за своих людей отвечать должен! Может, он по вене запускает? Распустил людей, да… – Вопрос уже решается, Микаэл Арсаевич. Мы не при делах будем. – Во-во. Реши, уж будь добр. А то я могу и припомнить, кто за него подписку давал. Из одного села, родственник почти… – Решим, Микаэл Арсаевич. А по долгу что?! – А… не напоминай больше! Про долг, про Бурко этого забудь, не наш это кусок. – Фейсы занимаются? – Фейсы-пейсы, тебе какая разница!? Из-за этого заказа мы все встряли, сам Адам поехал договариваться, это не наш уровень, короче. – А уважение? Нашего человека убили. Посреди бела дня, на дороге. – Какой уважение, иди, работай… Иди, иди! Ибрагим выбрался из Майбаха, сплюнул и направился к своей машине. Чтобы у него х… на лбу вырос, у этого козла. Он х… и пробился – из захудалого тейпа, из Самашек – повезло, когда учился, окрутить дочку вице-премьера. Отец узнал, когда доча уже забеременела, решать что-то было поздно, только к имаму. Так бы овец пас или на рынке торговал, а сейчас на «Майбахе» рассекает, козел! Садясь в машину, достал второй телефон, проверить. Там были неотвеченные звонки. Выбрав нужный, он набрал на своем. – Алло… Все сделано? – Ни хрена не сделано! – куратор Ибрагима из Федеральной службы безопасности, судя по голосу, был явно зол. – Ты фуфло мне прогнал, ноль! Конем скатались! Хата пустая была! У Ибрагима все внутри оборвалось. – Как пустая?! Я его лично там оставлял, сказал никуда не выходить. Как отъехал, сразу вам позвонил. Может, адресом ошиблись? – Мы не ошибаемся. – Я… его найду. Новую наводку дам, сегодня-завтра. – Сдались мне твои наводки, мне и так из-за тебя объяснительную писать. Разбирайся теперь сам. Гудки. Ибрагим положил телефон на приборную, погладил пальцами оплетку руля. Плохо… очень плохо… Очень плохо. Осведомителем ФСБ он был уже пятнадцать лет, работал все время с одним и тем же куратором. Их отношения не были отношениями стукача и полицейского, все было намного сложнее. Когда они встретились – один был капитаном ФСБ, который по-чеченски знал пару слов, в Грозном на память не мог назвать и пары улиц и имел об агентурной работе самые примитивные представления. Второй как раз понял, что в этот раз они проиграли и дальше шарахаться по лесу, уворачиваясь от пуль, смысла нет. И так же думали еще несколько. Так капитан получил повышение по службе и благодарность директора за ликвидацию опасной террористической группы, сам Ибрагим и те, кто думал так же как он, получили амнистию и второй шанс, потом капитан закруглил свою командировку и перевелся в Москву, и Ибрагим тоже переехал в Москву, связь они поддерживали, Ибрагим решал вопросы капитана, а капитан, точнее, давно уже не капитан, решал вопросы Ибрагима, и каждый помогал другому делать свой маленький бизнес. Но теперь капитан был уже полковником и без пяти минут генералом ФСБ, и уровень у него был совсем уже другой. И лучше было бы его не подставлять, как Ибрагим подставил. Мальчишка… План был простой – они не раз и не два это делали, и квартиры такие были по всей Москве. Со всего Кавказа отправляются в Москву учиться молодые парни, многие из хороших, влиятельных семей, отцы или в бизнесе, или во власти. Тут Москва, контроля родственников нет, стресс – подкатывают к ним, начинают говорить про настоящий ислам, предлагают на квартиру сходить, видео посмотреть. Намекают про сестричек-ухтишек, которые с радостью дадут любому начинающему моджахеду. Вот такой какой-нибудь дурак начинает ходить на квартиру, обсуждать неверных, правоверных, смотреть, как танки подрывают и колонны расстреливают, дают ему одну книгу почитать, потом другую. А потом в один прекрасный день всех накрывает ФСБ. Звонок отцу на Кавказ – алё, приезжайте, ваш сын стал ваххабитом. Отец в шоке, прилетает – тут его и берут в оборот и предлагают решить вопрос. Или за мзду, или за помощь в решении проблем на местах – разрешения на строительство там выдать, на что-то глаза закрыть. Отец соглашается – на сына такие планы были, а клеймо ваххабита на всю жизнь – нигде не устроишься, постоянно в полицию будут вызывать, обыски делать. Только отцу-то и невдомек, что все это – квартира, ухтишки, братья по разуму с единственно верным толкованием Корана – все это провокаторы, туфта. Так и ФСБ зарабатывает денежку малую, и община на крючок берет. Грязный, но почти безотказный подход – через детей. А если кто и в самом деле стал ваххабитом, так тех на дальних подступах отстреливают, сама же община таких и сдаст. Или провокаторы, которых полно. Нельзя никому верить в исламистском подполье. Никому. Ибрагим был одним из тех, кто эти провокации организовывал, наводил на нужных людей – и до сего дня провалов у него не было. Но этот мальчишка Мураев – он умным оказался. Слишком умным. Что-то его насторожило, причем сразу – и из квартиры он ушел. Если не ушел бы, вечером по телевизору репортаж был бы о том, как спецназ ФСБ обезвредил ячейку Исламского государства, готовившую теракты в Москве. Съемная хата, халяльная пища, нужные видео… все в цвет. А теперь придется с нуля начинать и предполагать, что Салахуддин уже ему не поверит. Ибрагим покопался в памяти телефона, нашел нужный номер, набрал – человек из ФСБ Чечни, надо телефоны Мураевых поставить на прослушку. Поговорил – поставят. Подумал – надо на работу ехать, все равно работу никто не отменял, а кроме этого стремного заказа и другие есть. Бурко, Бурко. Как чувствовал… гнилое дело… Привычные улицы, руль в руках. Привычный поворот… и тут наглая маршрутка вклинилась буквально перед носом, еще немного и… – Шайтан! – зло крикнул Ибрагим, ударив по тормозам. – Я твоя мама… Еще один микроавтобус, черный «Фольксваген Каравелла» тормознулся рядом, посыпались как горох автоматчики, окружая машину. – Из машины! На землю! Дверь открылась – и кто-то грубо рванул Ибрагима за воротник.