– Не, а как так? С нас на каждом шагу две цены берут. Так можно – нет? Вор пожал плечами. – Не торгуй. Или цену такую поставь, чтобы отбить. – Не, а в чем тогда за нас братва впрягается, я не понял. Вор отпил чая, пожамкал губами. – Смотрю я, ты совсем еще зеленый. Апельсин, одним словом. Это было оскорблением. – В делах торговых наши регалки не танцуют. Там ты – никто. Авторитет надо с нуля зарабатывать. Тем помог да с этим договорился – глядишь, и в авторитете стал. Место тебе получше выделят и подешевле. – Но мы от завода, у них место было! – У них. А не у тебя. Не понял? … – Здесь каждый за себя отвечает. Француз какое-то время сидел молча. Обтекал. Потом молча встал из-за стола. Чуть выше Нижнего есть Горьковское водохранилище, названное так в честь писателя Горького – раньше так и город назывался. Это, считай, целое море. Там есть несколько крутых мест, но самое крутое называется Чкаловская затока. Там даже вертолетная площадка есть. По затокам стоят дачи. На воде. Сейчас все крутые – бросили свои коттеджи и переселились на воду, потому что на воде не достанут ни монстры, ни зомби. В Нижнем еще до Катастрофы была такая фирма «Минибот» – они дачи такие делали, до двухсот квадратов на понтонах, и еще всякое, от буксиров до переоборудования барж в дискотеки и торгово-деловые центры на воде. Тогда это шло ни шатко ни валко, сейчас – в три смены работали. На воде вырастали целые поселки, города, с гостиницами, саунами, деловыми центрами и прочим. Особенно много их в Горьковском стояло. Вот к одному такому деловому центру вместимостью на четыреста персон и с саунами подрулил катер. В нем были представители московских. Встречали их вежливо, но без особого доверия, сказали оружие у себя оставить и без оружия идти. Пришлось подчиниться, а то разговор недолгий, бульк – и в воду… Московские в сопровождении сявок, которые тут администраторами назывались, прошли на вторую палубу, где их уже ждал местный блаткомитет. Который назывался «совет директоров ЗАО „Канавинский рынок“». Так приличнее. – Вечер в хату, – сказал, заходя, представитель московских. – Жизнь ворам, – ответствовал кто-то из канавинских. Зашли. Расселись. Официантки обнесли напитками. – Со всем уважением, – начал представитель московских, – мы бы хотели поднять вопрос по торгу. – А какой вопрос по торгу? – Наши пришли на торг с Ижевска, их встретили как чужих, с места согнали. Это разве дело? Мы с вами хоть и не в деснах, но нормальные отношения поддерживаем. Что это за дела такие делаются? Старший у нижегородских покачал головой. – Дима, твоих никто как чужих не встретил. Встретили как и всех, место дали. В чем предъява, я не пойму. – Предъява в том, что у завода было свое место. Нам же дали на отшибе. – Так то у завода. А ты перекуп. – Не, а в чем разница-то? Старший у нижегородских принялся обстоятельно разъяснять. – Разница в том, что мы будущее в прямой торговле с заводов видим. А ты перекуп, у тебя свое место, но не заводское. Нам интересно, чтобы с заводов люди приходили, торг вели, потому им и условия лучше. – Мы прямо с завода берем. – Разницы нет. Прямо, криво – ты все равно перекуп. А мы свои интересы блюсти должны. Завтра, если у нас не будет заводских цен на торге, нам торг Казань или Самара перехватят или кто другой. Тут не по тебе конкретно вопрос, не принимай на свой счет. Это общее решение. Московский подумал. – Есть нюанс. Завод теперь наш. Мы там своих людей поставили. – Дима, я этого не знаю. Для меня ты перекуп. Обоснуешь, что нет, базар другой будет. Нет – извини. – И как тебе обосновать, – спросил другой московский, – мамой поклясться? Это была ошибка. – А ты кто будешь? – поинтересовался нижегородский. – Допустим, деловой. – Деловой. Ну, так и тема твоя – в деловых рядах, где вас и поставили. – Как обосновать? – спросил первый. – К осени подводить итоги будем. Пусть люди с завода приедут, подтвердят, все как положено и на бумаге. Не первый день живем, да? Московские зло смотрели на нижегородских. – Претензии имеете? – участливо поинтересовался председатель совета директоров ЗАО «Канавинский рынок»? Старший из московских встал. – Не имеем, – выдавил он из себя. – От и хорошо. Московский пошел, у самой двери повернулся. – Давишь, давишь. Смотри, не передави, Хромой. – И тебе доброй дороги… Когда совет директоров ЗАО «Канавинский рынок» остался один, один из блатных поинтересовался у старшего: – Не круто, Хромой? За ними чехи стоят и фейсы бывшие. – Норм… – сказал авторитет, прихлебывая чифирь, – мы кругом правы. Правила одни для всех, тарифы тоже – мы лишнего не берем. – А если предъявят? – А если предъявят, то и мы предъявим. Если они Ижевский машиностроительный дербанят – это их дело. Но где наша доля? Бывшая Россия, Удмуртия Камбарка Тысяча сорок второй день Катастрофы Утром Паша опоздал на работу. Сильно опоздал. На час с лишним. Да еще и с запахом изрядным. В УРС такое не приветствовалось, люди за свои места держались. Можно было получить выговор, потом и увольнение. Но тут никто ему ничего не сказал, коллеги его ощутимо сторонились, телефон молчал. Никто себе лишних проблем не хотел. Паша до обеда сидел и пасьянс на компьютере раскладывал. Получалось плохо. Затем пошел в столовку… от голода уже подташнивало. Привык к домашнему. Взял суп, кашу. Прошел за стол. Съел суп, взялся за кашу… ложка на что-то натолкнулась.