Что такое «порешать» – никто не конкретизировал. Но все и так было понятно. Предельно понятно. – А с чего новгородские на нас поехали? – удивился Дубок. – Они вроде нейтралитет по всем вопросам держат. – Ну, нейтралитет-то нейтралитет, только чужой кусок хапнуть никто не откажется. Я думаю, не надо конкретно зарубаться, но урок дать надо. Дубок кивнул. – Дадим… Конвой формировался на бывшем СВХ – складе временного хранения таможни – и состоял из шести десятков машин. В основном мародерка, в том числе с Европы, но кое-что и свое было. Из Белоруссии несколько машин было, их там сильно жахнуло, потому что Батька оружие не любил. Отдельно формировали колонну с машинами из Европы, они искали груз попутный, чтобы не конем… Дубок переговорил с конвойщиками, те все поняли – желающих с мафией зарубаться не было, а они и были мафией. Поставили броню, раздали рации, тронулись. Башка сидел в машине и не светился. Колонна пошла… Москва была мертвой полностью, а вот в Орехове-Зуеве жизнь как-то еще теплилась. Там много мелкого бизнеса было, он уцелел. Там же, по старой памяти, был крупный рынок мародерки и оружейный. Кому в лом идти на Новгород – у местных перекупов отоваривались… Краем зацепили Владимирщину и ушли на трассу, которую, по старой памяти, кто Сибиркой, а кто Пекинкой прозывал. Трасса эта Башке была хорошо знакома и не слишком нравилась. Не Минка – узкая, и затяжных подъемов-спусков много. Хотя ехать было нормально – на общий кошт трассу подновляли, хотя бы ямы засыпали. Колонну никто не трогал – большая слишком, – хотя все и ехали, держа палец на спуске. Бандитни хватает, до Москвы доходят. В самом Нижнем их нет, там блаткомитет рулит, с залетных спросят, а тут делай что хочешь. Правда, на колонну не полезут, будут ждать, пока какая-нибудь машина сломается. Машины и, правда, ломались, но их брали на буксир. Проводка была честной, на произвол судьбы никого не бросали. Вот и Бор – там плотина и Нижний Новгород. Карман России… В Нижнем встали на постоялом дворе Марата Татарина. Постоялый двор был большим, центральное здание на шесть этажей, причем построено все было уже после Катастрофы. Марат Татарин был местным татарином – мишарем, зарабатывал на постоялом дворе и никуда не лез. По негласному правилу на постоялом дворе разборки не велись… Помимо блаткомитета тут было что-то вроде администрации, возглавлял ее бывший полномочный представитель президента в Приволжском федеральном округе. Находились все службы в Нижегородском Кремле, удобно расположенном – к нему и подходов немного, и находится он на круче, так что зомби до него со многих направлений просто не могли дойти. Но, помимо зомби, есть еще и люди, и люди эти властью не слишком были довольны, потому аппарат контролировал область поскольку-постольку. С наличием блаткомитета просто мирились, как и с порядками на рынке. Конкретных позиций у системы тут не было, но с местным руководством ФСБ были в близких отношениях. Потому первым делом Башка направился к ним. В приемной начальника регионального УФСБ был народ. По новой моде все открыто с оружием. Помимо ПМ и «стечкиных», встречались «глоки», «чезеты», «кольты», словацкие «ГПшки». Последние были хороши – отдача мягкая, магаз емкий и цена отнюдь не глоковская… Башка представился, сказал от кого. Начальник управления позвонил, сказал, чтобы приняли. Это было чистой формальностью, но идти через голову начальника было не комильфо, и все это хорошо знали. Начальник пятерки – управления по защите конституционного строя – знал Башку лично, однокашники были. Встретил радушно, достал чекушку, разлил… – Вздрогнем. Башка выпил. – Ну, как сам? В Краснознаменске сидишь? – В нем самом. Управление по защите конституционного строя сейчас выполняло те же в основном функции – только в интересах элит на местах. Защита интересов, борьба с подрывом устоев… Ну и про себя не забывая. – Удмуртская? – Она самая. Хорошо заходит! У нас тут из опила гонят, дерьмо дерьмом… – Да… сами-то как? – Да в целом… – Блатные не тревожат? – У нас с ними… взаимопонимание… Башка выдержал паузу. – Так вот о взаимопонимании… я и хотел переговорить. – А что не так? – Да темы какие-то мутные пошли. Наши пришли на торг, их на месте для перекупов отдавили. – Это то, что вы в Ижевск зашли? – Ну… Начальник пятерки поцокал языком. – Следовало ожидать. – А что так? – А то. Понимаешь, дорогой, никому неохота обратно под Москву, вот в чем дело. – Но и по беспределу прижимать… – По беспределу? Кого-то замочили? – Нет. – Какой же это беспредел. … – Местные и сами облизывались на эти активы. Мосты наводили. А тут вы – такие умные. Стоило ждать. Башка понял, что помощи не будет. – Сань. А вы тут не забурели? Сидите колодой на Волге, ни обойти ни объехать. Есть ведь еще Казань. Противостоянию Казани и Нижнего как торговых площадок было более ста пятидесяти лет… – Казань? В Казани сейчас проблемы. – Это какие? – Слышал про такого Ягафарова? Решала из Казани. – Мент, что ли? Герой России. – Он самый. – Так вот, слушок пошел – его в Ижевске завалили. Башка не отреагировал, потому что обстановки не знал. У него было строго конкретное дело или «тема». – На том свете нажрется. – Да? А я слышал, он с вами в близких… – Мент? Чо-то ты путаешь. – Ну, может быть, может быть. А знаешь, есть такая считалочка детская… – Мы делили апельсин, много нас, а он один. Эта долька – для ежа, эта долька – для стрижа, эта долька – для утят, эта долька – для котят, эта долька – для бобра, а для волка – кожура… Башка резко встал. – Не подавись, – сказал он и пошел к двери. У двери обернулся. – А знаешь, я по-другому эту считалку знаю, – сказал он. – Мы делили апельсин. Он один – и я один… – Шеф… хвост за нами, – сказал на обратном пути водила, – вон та «четырка». Башка обернулся. Выругался матом. Так и есть. – Разобраться?