– А чего такое? Нехорошо говоришь, рафик. – Жизнь, Муса, она круглая. И чтобы она не покатилась хрен знает куда, нужно равновесие. А это вот что? Вы собираетесь войной идти? – Какой войной, рафик, у нас мир, старшие договорились. – Вижу, какой мир. Ты контору открыл в ваххабитском рассаднике. Муса залупал глазами. – А где еще открывать? Не на постоялом дворе? У меня и в Нижнем есть контора. Но где товар держать? Он же дорогой. Башка сплюнул. – Смотри, Муса, жить тебе. Думаешь, если ты муслим, тебя это спасет? Да они первые тебе брюхо вскроют. – Астауперулла. – Ладно, к делу. Блатные оборзели, на нас залупаются. Надо проучить. … – Я уберу несколько человек… из расходных, реальных авторитетов трогать не буду. Потом переговорим по условиям. Муса поцокал языком. – Опасно, рафик. Кровников себе на шею вешаешь. – Переживу. Ты мне нужен как посредник и гарант для базара. Ты и твои эти головорезы. – Сделаем… чего для друзей не сделаешь. Башка пристально посмотрел. – Раком не встанешь. Или встанешь? … – Ладно, проехали. Теперь и за стол можно… Никита по кличке Штымп по понятиям относился к «стремящимся». Катастрофа застала его на зоне, куда он зарулил, как и многие, по глупости. Не было денег, решили мужика какого-то подрезать, тот оказал сопротивление. Труп. Паровозом пустили Михася, но ему и заранее не обещанного соучастия хватило – шесть лет поднял. Отбывал на месте, в Нижегородской области, на путь исправления не встал, прибился к отрицаловке. Катастрофа уберегла их в самые первые дни, а потом пришли вэвэшники, но какие-то странные вэвэшники. Их освободили, кума отдали им на разрыв очка. То-то поглумились… за все рассчитались. Потом на трассе стопорнули тачку. Именно ему пришло в голову, что хозяев надо не убивать, а взять в рабство. Так и сделали. Потом стопорнули еще тачку. Хозяин оказал сопротивление, его убили. Постепенно в Нижнем устаканивались дела, город становился на воровской ход. К воровскому ходу примкнул и он – за него и подписку кинули, что он в колонии правильным пацаном был, отрицалой, и то, что он не стал убивать лохов, а в рабство их угнал, понравилось старшим. Потому как убивать любой дурак может, а вот сообразить, как деньги делаются, далеко не каждый. Его сначала поставили десятником, потом бригадиром. Он себя показал дельным пацаном, который не только монтировкой умеет размахивать да кости ломать, но и головой поработать может. В конце концов, если подкрышный люд передавить, – он уйдет, упадут поступления – а кому это надо? Он, наоборот, показал рост оборотов на своем участке – и ему, в конце концов, дали под контроль небольшой рынок и перевели в «основные». Это очень высокая ступень для пацана из Заводского района – если те, что ниже, расходные, бычье, в том числе и бригадиры, – то за «основных» мазу тянет вся группировка. Конечно, про грев речь уже не идет – какой грев, когда кум очко прижмурил, а зоны теперь братва контролирует. Но если, скажем, на тебя наедут, то расходных могут и сдать, в распыл пустить. А вот за «основных» впрягутся всегда. Место, куда поставили Штымпа, представляло собой бизнес-центр, который какой-то чиновник возвел. Он и сейчас работал завхозом и бухгалтером и был благодарен Штымпу за то, что позволил ему жить. Центр переоборудовали, кому подо что, открыли всякие там обувные ремонты, ателье и прочее и рядом еще рыночек сделали для тех, кому постоянное торговое место не нужно. Ну и окрестности входили – Штымп и их в оборот взял, две общаги сделал, поставил шинку, ремонтную мастерскую, в одном доме на первом этаже перегородки сломали и сделали кафушку, а второй и третий этажи сдавали шлюхам. Все – выгода. Штымп – деловой пацан, говорили с уважением. Обязанности Штымпа как смотрящего не были расписаны на бумаге. Если кратко, то Штымп как смотрящий должен был давать ход воровскому, бороться со всем ментовским и сучьим и карать беспредельщиков. Штымп внес некоторые коррективы – например любой, кто у него в районе сделал скок, рисковал на пять лет отправиться… нет, не в тюрьму, а на ферму косяк отрабатывать. Потому что все, кто был на районе Штымпа, ему уже платили и тем самым отдавали долю воровскую, а если всякая шпана будет налетать и с ходу лохов кнокать – это совсем не дело. Потому пацаны Штымпа, помимо функций контролеров-администраторов – то есть сбора дани и устранения мелких конфликтов, занимались и борьбой с преступностью. То есть принимали жалобы и находили беспредельщиков – быстро и оперативно, полиции позавидовать можно было. Тут не забалуешь. И раскрываемость была близкая к ста и безо всякой липы. Еще Штымп, как и подобает деловому пацану, заботился о подрастающей смене. Его пацаны искали дельных шпанят и привечали их. Покормят, одежонку подгонят, устроят, где поспать, – братский подгон называется. Потом начинают проверять – сначала на побегушках, потом одно задание дадут, другое. Глядишь – и готовый солдат. Учили стрелять, тех, кто демонстрировал талант, отправляли в команду. Был такой Черномор, у него было несколько бригад киллеров, они на общее работали, на верхушку группировки. Все – пацаны, от девяти до шестнадцати лет. Детей-убийц боялись даже чеченцы, а они вообще никого не боялись. Ну и о своих людях Штымп заботился. Например, в самом начале была такая путяга, интернат, там готовили на курсах кройки, шитья и маркетинга. Девок – а они закрылись и уцелели – разобрали пацаны, Штымп себе сразу двух взял, потому что старший должен быть лучше во всем. Ну и реализовал Штымп мечту детства – «Хаммер». Красного цвета. Пригнали из Москвы по заказу. С хромом. Все у Штымпа было хорошо. Утром он проснулся на своей дачке на воде – как и большинство «основных», он не в городе, а на воде жил. Настька тоже проснулась, завтрак готовит – они с Танькой все цапаются за первенство, но, похоже, Настька все же уступила. Плевать, их дела. Проснулся, значит, пошел наверх, на палубе железо, тренажеры установлены – их из какого-то фитнес-центра подрезали. Надо за собой следить… Косанул взглядом на набережную – пацаны не подъехали еще, а «Хаммер» стоит – не угнали. Да и кто угонит. Машина редкая, не продашь, а пять лет говно из-под коров вывозить – тоже нет желающих… Взял штангу на грудь, вдохнул свежий волжский воздух, любуясь собой и тем, чего он добился. И умер. Пулю, которая убила его, он так и не услышал. Но это правильно. Свою не слышишь… Примерно в это же самое время бригада Лысика встречала транспорт с юга. Транспорт был со стволами и дурью. Лысик – не Лысый, а именно Лысик – так гнали бывшего мента, который еще до всего этого сумел устроиться на районе, и хотя был простым участковым – ездил на джипе. А как началось, он собрал бригаду и стал «основным». Бригада его состояла из подростковой шпаны, частично из Нижнего, частично из Дзержинска, вооружил и дал работу. Отряд вооруженных гопников или по новой моде «оффников» – нет ничего страшнее. Потому что старшие, какими бы они ни были отморозками, все же понимают, что за беспредел спросят. Либо на зоне, либо менты живыми брать не будут. А подростки – они же вообще не понимают, что такое смерть. Подростковая жестокость прорывается наружу в самых жестоких формах. А это были не просто подростки. Подростки из неполных семей, из страны, где им ничего не светило, где для них не было социального лифта. Ульяновск, Саратов гремели еще до Катастрофы. Но и в Нижнем, несмотря на более благополучную экономическую и социальную обстановку, хватало беспредела. Однако бригада Лысика по каким-то причинам не стала «в авторитете», и местные «короли» использовали ее в качестве «разгонной». Своей территории в Нижнем у них тоже не было, только в Дзержинске. Встречу назначили у дороги, близ кафушки – она не работала, потому что там пожар был, люди сгорели, и с тех пор потенциальные клиенты старались обходить это место стороной. Но место было удобным – там была заасфальтирована большая стоянка для дальнобоев и удобно было производить обмен… С той стороны были даги. Лезгинская группировка – у них были контры с аварскими, и они ненавидели азеров, так как счеты с ними были давние, лезгины считали, что весь север Азербайджана принадлежит им. Азеров они называли «цъап» и очень ненавидели. Турки об этом знали и искусно манипулировали ненавистью. Первыми на место прибыл Лысик, у них было три КамАЗа, два джипа и микроавтобус. Остановились, развернули машины… все знали, что делать. Дыря – он отслужил в десанте – пошел в развалины с гранатометом, остальные рассеялись по местности, кто-то остался у машин. Кто-то пошел поссать, воспользовавшись моментом. По указанию Лысика подняли удилище с красной тряпкой поверху. Это сигнал, что все нормально – в эфир лучше лишний раз не выходить, да и проблема уже с рациями. В отсутствии присутствия проблемы. Нету то есть. Сам Лысик нервно закурил, встав ногой на подножку джипа и думая, как ему подняться. Думы были одни и те же, только думай не думай… С…и! Нигде его за своего не признают! Нигде не уважают! Все косо смотрят. И бывшие коллеги – за то, что всего лишь участковым был. И блатные – за то, что бывший мент. Нигде ходу не дают, все поделено наглухо. И вот что делать? Базары были, братва в Саратове собирается, которой ходу не дают, думает что делать. Но – тоже стремно. Уйдешь – там неизвестно что, а обратно уже никто не пустит. Что же делать… Идти наглухо под кого-то – тоже не вариант. Шестеркой в момент станешь… Куда ни кинь… – Едут! – крикнул стоящий на кабине КамАЗа пацан. Лезгины пришли так же на трех машинах, вооружения у них было побольше – и джипы. Джип на Кавказе вообще как скакун для любого уважающего себя мужика, тут недоедят, но купят, денег не хватает – из соседней Грузии нелегально ввезут. Те, кто победнее, гоняют на «Приорах», это вообще национальная марка на Кавказе, как раньше «Волга» была. А кто побогаче – куртка кожаная и черный джип. Стволы они сдадут тут, дурь тоже. В обмен получат бабосы и химию – тут один авторитет наладил варку «белого китайца», на Кавказе почему-то не могут. Но это не его тема, и вообще – продавать что-то оптом не через рынок, по общему соглашению нельзя, это левак называется, почти что крысятничество. Потому-то авторитет этот не своих направляет на такие стрелки, а Лысика с бригадой. Если чо – откажется, не при делах, мол, это дзержинские мутки мутят и мимо общего кармана работают. Лезгины приехали знакомые, старшим у них был Рамиль Юсуфов по кличке Юсуф. Про него говорили, что он в грузинской армии служил, потом к себе на родину подался, как все началось. Так это или нет – неизвестно, но он почему-то носил американский автомат, не русский. Сошлись – трое на трое. – Салам. – Салам. – Сколько сегодня? – Сто. Извини, больше не было. Сто штурмовых винтовок, причем новых или почти новых – все равно солидно… – А трава? – Этого бери сколько хочешь. Вон, Гарик производство наладил… – Опять тепличная… – Что тепличный? – вступил в разговор низенький кавказец в кожаной куртке – зато сильный такой, да. Пых сделал, и в космос улетел, да…