– Козел… Матерясь, он взял фонарик… темно… пошел разбираться с водилой. Сделал несколько шагов… из темноты свистнула пуля, вторая сильно ударила в грудь, в руку. Майор упал у грязных колес… еще один удар. Его ослепил фонарь. – Он. И чей-то явно командный голос. – Кончаем… Мелькнуло в голове: «Глупо как». В следующий момент из темноты ударила глухая, щелкающая короткая очередь… еще одна… кто-то повалился на него со всей тяжестью, мокро хрипя. – Снайпер! Выстрелы в темноту. Еще одна очередь, крик. Еще очереди… Майор УФСБ по Удмуртской республике Дмитрий Павлович Безуглый пришел в себя в каком-то помещении… он сам не знал в каком. Над ним был потолок, белый. Но не затянутый пластиком натяжной, а бетонный, даже не беленый. Он повернул голову и увидел стену… красный кирпич, брызги цемента на стене… но при этом стеклопакет был вставлен и небрежно задут пеной по краям. Было тепло… Он лежал на топчане, накрытом каким-то покрывалом, и сверху кто-то укрыл его легким, старомодным шерстяным одеялом. Он пошевелился… наручников не было, тюрьмой тоже не пахло. Повернул голову и увидел оружие. К стене у окна был прислонен АКМ с длинным рогом пулеметного магазина. Эотек на боковом кроне, магнифайер, фонарь, серебристый короткий глушитель – он узнал этот автомат, потому что его владелец стрелял с ним на стрельбище на соседней дорожке, и не раз. Оружие Дьячкова. Он с ним ходил на Казань и вообще в первый год. Потом перешел на пять сорок пять, а это оставил дома. Легкие шаги… он повернул голову в другую сторону и увидел женщину… лет тридцать, плюс-минус, красивая, высокая. Медного цвета волосы и черные брови… да, это женщина Дьячкова. Как ее… Элина. На ней был черный флисовый костюм, который ей был явно велик, вон даже рукава подшила. В руке у нее был старомодного вида эмалированный ковшик, голубенький… – Что… произошло. Она присела рядом с ним… он, как оказалось, лежал на большом, старом диване, стоявшем посреди недостроенного зала. – Выпейте… вот так. Какое-то варево – попало в дыхательные пути, он закашлялся. – Что-то… – Бульон. Давайте… Перхая, он допил до конца. – Вы… Элина. Да? – Да. – А где мы? – За городом. Саша… он сказал, чтобы я шла сюда, только если идти станет совсем некуда. Какой-то коттедж. – Что произошло? – Я видела… мусоровоз. Ждала вас… я не думала, что они начнут стрелять по вам. Как только начали, я начала стрелять по ним. Дмитрий смотрел на женщину, которая спасла его от киллеров. – Кто научил вас стрелять? – Саша. … – Он говорил, первое, что я должна уметь, выстрелить в человека. Она помолчала и добавила: – А второе – за счастье всегда надо платить… За счастье всегда надо платить… – Я сильно ранен? – Рука и нога. Пистолетными. Только мясо, кость не задета. Я перевязала. Кевлар спас. Дмитрий по себя подумал – уже мало кто носил. Расслабились все. А вот как оно получается… хреново. – Несколько дней. – Нас здесь не найдут? – Вряд ли. Это коттедж, отдельно стоящий. Все в пыли, тут давно никого не было. – Спасибо. – За что? – Сейчас бы я в морге лежал. Элина помолчала, потом сказала: – Они и ко мне приходили. Один сказал, что из ФСБ. Что надо проехать с ними, что Саша ранен, но он не сказал того, что должен был. А Саша сказал, чтобы я была осторожней и что могут прийти. … – Я их убила. Через неделю майор Безуглый встал на ноги. Рана на ноге еще беспокоила, но если не проходить полосу препятствий, то двигаться можно. Он практически не показывался на улице – мало ли – и все время думал… мучительно вспоминал, что происходило в последнее время, и пытался понять, что, ко всем чертям, произошло… где он просчитался… как получилось так, что его, опытного опера, попытались просто убить во дворе, как бандита. Почти сразу пришло страшное осознание – он недооценил этих. Этих – это тех, кто пытается взять власть. Старые инстинкты взяли свое… борьба за власть представлялась бумажной волокитой, приказами, может быть, схваткой в Госсовете, но не пулей во дворе. А Сашка был прав – он предупреждал, что будет именно пуля во дворе, что к власти идут не бюрократы, а бандиты. В том числе и под милицейскими погонами. Они сами виноваты. Цепляясь за иллюзию нормальности, не увидели, что нормального в мире уже ничего нет, что и самого мира нет, не осталось. А есть его куски, оставшиеся после падения единого целого, и их кусок – лакомый. Дурак… как же так… дурак. Им выдали и автоматы, и пистолеты на постоянку, а они ни хрена не поняли. Их клиенты теперь – волки, кровью упившиеся. И волки, которые еще только жаждут вонзить в парное свежее мясо свои клыки… На следующий день Элина его осмотрела, заставляя сгибать руки и ноги, приседать. Наконец заключила: – Ходить сможешь. – Знаешь, где Дьячков? Как его найти? Элина, чуть помедлив, кивнула: – Не бойся. Мне так же надо уходить, наверное, меня уже в убийстве Кеннеди обвинили, не меньше. – Саша сказал, чтобы я, случись что, бежала в Ульяновск. Там на торге надо найти человека. Он поможет. – Какого человека? … – Ладно, но Ульяновск – бандитская территория. Нас там сожрут, даже если мы выберемся из республики. У нас ни денег, ни патронов в достатке, ни транспорта.