– Б… не б… а надо разбираться, – сказал Салим. – Тыквы нет, значит, трое. Кто-то из нас. Молчание. – Я чо-то не понял, – сказал Кондрат, – с какого перепугу вы пасли генерала ФСБ? Вы чо, охренели? – Это не твоя тема, – нехотя сказал Салим. – Да нет уж. Раз я с вами в одну парашу вляпался – моя. Все снова переглянулись. – Есть такая тема, Кондрат, – начал Ватник, – людей еще в учебке под нее отбирают. Тех, кто лучшие результаты показал… – Хватить свистеть! – сказал Золотов. … – Отбирали тех, кто в дерьмо вляпался! Чтобы были верными, как собаки! И чтобы на каждого поводок был! Меня, например, на групповых тяжких телесных взяли. Потерпевший скончался, меня в свидетели перевели… – Меня на групповом износе[38]… – сказал нехотя Салим. – Телку сняли, она потом заяву на нас накатала. Ее потом следак обработал, сама, мол, за распространение венеры пойдешь, в КВД закатаем – забрала. Иначе бы… – ДТП, – сказал Ватник, – учетное[39]. Я за рулем был, бухой. Свалили на другого. Молчание. – Я с вас худею… – сказал Кондрат. Снова молчание. Со стены улыбался Путин. – И чо делать будем? – сказал Салим. – Але, – вдруг сказал Ватник, – стволы у нас чистые, так? … – Это те, что при нас. А если в тачках поискать? Огромная сумка – даффлбэг – стояла на столе в одном из кабинетов первого этажа. В соседнем на столе лежал Попцов. Это была та сумка, которую он забрал из шинки, в двух других было бабло и ценности. Тусклая оружейная вороненая сталь, теплый янтарный цвет ореха и черный – пластика. Яркие коробки патронов… Салим взял одну из коробок с кентавром на лицевой стороне. – Семь шестьдесят два на пятьдесят четыре, винтовочные, – прочитал он, – повышенной точности боя. Двадцать патронов. … – А винтовки такой тут нет… Все исподволь следили друг за другом, но ход сделал тот, от кого этого не ожидали, – и самый опытный из всех в плане применения оружия. Кондрат! Они не успели просечь, как это произошло, а Кондрат выхватил свой личный, не табельный «глок» и сделал два резких шага назад. – Руки! Стреляю на первое движение! Все замерли. Потом Салим неуверенно сказал: – Кондрат. Ты чего? – Того! Левой рукой, по очереди, выкидываете стволы за окно. Сначала ты! – Ты чего… что с тобой? – Того! Ну вас на хрен с вашими заскоками, разбирайтесь сами! А меня в эти ваши дела не впутывайте! Салим, ты чо, не слышал? Левой рукой ствол – и за окно. Только без резких движений, да? Делай! Салим сделал как было сказано, пистолет переместился на Золотова: – Теперь ты! Золотов медленно сделал то же самое. – Ты! – Смотри, не пожалей, Кондрат, – сказал Салим. – Уже жалею, что с вами связался. – Кондрат забрал сумку, без труда повесил ее на плечо. – Теперь за мной, руки держать на виду! Шаг влево, шаг вправо считается побегом, прыжок на месте – провокация! Вместе – Кондрат шел спиной, держа их под прицелом, они за ним – они вышли в коридор. – Вон туда. … – Дверь закрыли и тихо сидеть! … – По автомату оставлю. И машину тоже. Бывайте. Когда закрылась дверь, Кондрат заметил, что в этом помещении на окне решетка железная. Он подтащил стол, потом стул, поставил враспор в коридоре. Пока будут выламывать, несколько минут у него будет. Этого хватит, чтобы уехать. – Не… ну на хрен… Он и раньше что-то подозревал… хотя его сам Попцов приблизил, но он чувствовал, что все остальные в группе чем-то связаны, какими-то общими тайнами, каким-то общим прошлым и молчат об этом даже на пьянках. А такое… да хрен им навстречу, пусть сами между собой разбираются в своих мутках. Генерала ФСБ выпасли – надо же… Интересно, кто из них шефа? И за что? Ведь это чисто психологически непросто сделать – взять и начальнику маслину в лобешник закатать. Но у кого-то же хватило. Пистоль с глушаком готовился, значит, заранее. Осознанно валил. И это кто-то из троих. Пусть теперь сами и разбираются, а он от этого маньячилы подальше будет. Да и бабки не делить, опять же… Два автомата лежали под окном. Он поморщился… обещал в конце концов – выбросил из машины третий. Сел за руль «крузера» полковника, завел мотор. Бывайте… Машина плавно тронулась, покатилась по бывшей районной площади. Кондрат повернул руль, тут какие-то обломки были и яма, как будто вывернули что-то из земли. Машину тряхнуло – и положенная под сиденье граната вывалилась из стакана и выкатилась под ноги. Кондрат ничего не понял и щелчка не услышал, потому что мотор работал. Только когда что-то стукнуло по ноге, он скосил взгляд вниз, но ничего увидеть не успел. Полыхнуло ослепительно-яркое пламя… Взрыв они услышали, когда втроем выбивали верхнюю часть двери. – Твою мать… – зло сказал Салим. – Давай, помогай… Дверь удалось частично выломать минут через пятнадцать, Ватник, самый маленький и тощий из них, вылез и отодвинул стол. Все вместе побежали вниз… «Крузер» стоял на повороте, на выезд на площадь, наклонившись передом влево. Он не горел, как в фильмах показывают, – просто дымился, и передняя часть была покорежена, лобовое почти все выбито, двери – в решето. Дымились покрышки. – Кондрат… твою же мать… – выругался Золотов, поднимая автомат. – Стой! Салим и Вата держали его на прицеле. – Вы чего, охренели? Салим и Вата молчали. Потом Салим сказал: – Мы с Ватой были друг у друга все время на виду. Никто из нас в Тыкву стрелять не мог. Остаешься ты. – Ага! И как я в него стрелял!? Сказано же – снайпер стрелял! Салим и Вата помолчали. Потом Вата сказал: