— Она мой друг, — огрызнулся Финн. Его ответ поразил меня. Финн считает меня своим другом? От радости мой живот сжался. — Как же, друг, — с издевкой сказал мистер Рочестер. — Можно подумать, твои чувства к такой девушке исключительно платонические. Я видел, как ты касался ее. — Он сделал еще шаг вперед, оказавшись почти нос к носу с сыном. — Мнишь себя ее защитничком, да? Используй ее, если хочешь, но осторожно, чтобы не узнала Элоиза. А когда покончишь с ней, убедись, что не будет никаких осложнений. Мой сын не встречается с отребьем. Я дернулась от боли, после чего в негодовании ощетинилась. Лицо Финна вспыхнуло. — Индия не отребье. Не говори о ней так. Покраснев от ярости, отец Финна быстрым движением схватил сына за воротник. Мое сердце бешено заколотилось. Финн сбросил с себя его руки, оттолкнул отца от себя и, с ненавистью глядя на него, поправил рубашку. — Давай не забывать, что я больше не маленький мальчик. Теперь я могу ударить в ответ. Ноздри Рочестера в бессильной злобе раздулись, и он наставил на сына трясущийся палец. — Осторожнее, молодой человек, ведь в моих руках твое будущее. Твое наследство, колледж — да все! Если не хочешь лишиться этого будущего, слушай меня. Элоиза — Фейвезер. Ты не поставишь под угрозу свои отношения с ней ради девицы с сомнительным прошлым. Я на цыпочках отошла и с кровью, ревущей в ушах, бесшумно побежала по коридору в противоположную сторону. Найдя туалет, я поскорее там заперлась. Я никак не могла отдышаться. Давай не забывать, что я больше не маленький мальчик. Теперь я могу ударить в ответ. Давление в груди возросло, и я зажмурилась. Теперь мне все стало понятно. Я поняла, откуда взялась та испытанная мною раньше тревога. Это было узнавание. То, как напряженно Финн держался с отцом, холод в глазах его отца, их общение… Все это напомнило мне моего собственного отца. Я вспомнила, как напрягалась в его присутствии, потому что каждую секунду ждала, что он ударит меня. Отец Финна бил его. Он был всегда готов к обороне, потому что жил в зоне военных действий, а я знала, каково это. Что бы отец ни делал — бил ли меня кулаком по лицу или морил голодом, — я всегда оставалась в его доме военнопленной. Поэтому да, я знала лучше, чем мне хотелось бы, что чувствовал Финн. Ощутив приступ тошноты, я зажала ладонью рот. Я не хотела, чтобы он жил так. Силы начали покидать меня, и я сползла по двери на пол. Внезапно я ощутила себя такой беспомощной. Потерявшей надежду. Эта связь — внезапная, безнадежная связь с Финном, которую я почувствовала… Черт, я бы с радостью стала самым одиноким человеком на свете, если бы это означало, что нас не будет объединять эта боль. *** — Где ты была? — отрывисто спросил Финн, когда пять минут спустя я вернулась в комнату отдыха. — В туалете. — Я закрыла за собой дверь. Мы уставились друг на друга, и я поняла, что не смогла скрыть из глаз новообретенное знание. Финн побледнел. — Ты… — Я случайно услышала твой спор с отцом. Жилка на его челюсти дернулась, и он отвернулся. — Не знаю, о чем ты. — Мы должны поговорить об этом. — Я поспешила к нему. — Слушай, я понимаю… — Ты ничего не понимаешь. — Он развернулся ко мне, и его глаза запылали. — Моя жизнь тебя не касается. — Финн… — Если ты кому-нибудь скажешь хоть слово… — Никогда! — воскликнула я, рассердившись, что он подумал так обо мне. — Финн, пожалуйста… — Все. — Он провел рукой по волосам. — На сегодня достаточно. Мы закончим презентацию в школе. Я вызову тебе такси. Я не остановила его, когда он вышел из комнаты. Давление в груди стало невыносимым. Я знала, что он чувствовал, потому что сама ненавидела людей, знающих, что мой отец бил меня. Я не могла удержаться от мыслей, что они думают, будто я сама во всем виновата. Потому что, ну какой отец станет причинять боль собственному ребенку? Невзирая на разброд в своих чувствах, на внезапное желание довериться Финну, поговорить с кем-то, кто действительно может понять, через что я прошла, я подавила свой эгоизм. Финну сейчас это было не нужно. Поэтому я молча собрала свои вещи и, не дожидаясь его возвращения, вышла на улицу, где, встав у обочины, стала ждать приезда такси. *** На расстоянии от Финна у меня наконец-таки получилось навести в мыслях порядок. Увидев панику в глазах Финна из-за того, что раскрылась правда о жизни его семьи, я захотела рассказать ему о себе. О том, что отец делал со мной. Я никогда никому не рассказывала об этом. Даже Анне. Расхаживая по своей комнате с колотящимся сердцем, я благодарила Бога за то, что не выпалила правду. Я стала бы уязвимой, обнажив душу перед Финном, парнем, которого я очень мало знала. Парнем, с которым не имела права сближаться, как бы меня ни тянуло к нему из-за того общего, что у нас было. Для утешения у него была Элоиза. А я ни с кем не сближаюсь. Застонав, я прислонилась к столбику кровати. Хотелось бы мне знать, как Финн поведет себя со мной в школе в понедельник. И все же я не могла заставить себя волноваться, что его ледяная холодность может разрушить мой социальный статус. Хотя должна была волноваться только об этом! Но единственное, что меня волновало, — это тот факт, что я смогла сбежать от своего отца, а Финн нет. У него не было выхода. Стоп! Хватит волноваться о Финне Рочестере. В понедельник я приду в школу, и пусть Финн игнорирует меня, сколько влезет. Я буду слишком занята, строя свой путь к популярности, чтобы переживать на его счет. Я притворюсь, что понятия не имею о его проблемах с отцом. Если Финну так хочется… То ради бога. Глава 10 Я бы хотела, чтобы здесь была мама. Я знала, что не должна была так говорить. Но оно само вырвалось.