— Я и не жду этого от тебя. — Почему ты ее бросила? Когда моя мать умирала, то переживала лишь об одном и просила прощения лишь за одно — за то, что оставляла меня. — В глазах Эль заблестели слезы. — Как ты могла добровольно бросить родного ребенка? Я напряглась от вопроса Эль и от того, как Хейли старалась удержать эмоции под контролем. Почему-то мне никогда не хватало духа на то, чтобы задать Хейли этот вопрос, и она годами разочаровывала меня тем, что ей не хватало мужества, чтобы самой прийти ко мне с этим ответом. Теперь она повернулась ко мне. — Могу я поговорить с Индией наедине? К моей руке притронулся Финн. Я оглянулась и — хотя мое сердце бешено колотилось, и меня начинало мутить — кивнула ему. Он медленно встал и с каменным лицом прошел мимо Хейли, чтобы взять Элоизу за руку. Она напряглась и бросила взгляд на меня. Ей я тоже кивнула, и она неохотно позволила Финну вывести себя в коридор. Дверь мягко закрылась, но судя по тому, как мы обе вздрогнули, этот звук с тем же успехом мог быть таким же невыносимым, как скрежет ногтей по классной доске. Хейли всплеснула руками и опустилась на стоящий у туалетного столика стул, а я в сгустившейся тишине села к себе на кровать. Внутри у меня все тряслось. — За эти годы я столько раз хотела попробовать объяснить… но как объяснить необъяснимое? — Она беспомощно пожала плечами. — Уж как-нибудь постарайся. Она поморщилась от моего холодного тона. — Легче сказать, чем сделать. — Постарайся, — повторила я. — Знаю, это последнее, что тебе хочется обсуждать перед своей большой свадьбой, но если ты действительно готова сделать для меня все, что угодно, то сделай, пожалуйста, это. В ее глазах заблестели эмоции. — Тогда я начну с самого начала. Суть в том, что у меня было паршивое детство. Мы никогда не разговаривали о твоих бабушке с дедушкой, потому что ты никогда ни о чем не спрашивала меня, но ты должна знать, что они не были любящими родителями. Отец бил нас, а мать использовала меня вместо щита. Лучше ее, чем меня, говорила она. Пораженная, я уставилась на нее, против воли сочувствуя ей. Было неприятно осознавать, что все это время в моей жизни был человек, который понимал, через что я прошла. Я бы никогда не поверила, что у нас с Хейли будет общим такое. — В детстве я не строила больших планов на жизнь. Я не мечтала стать врачом или юристом. Хотела лишь одного: выбраться из дома и все. И я не хочу сочувствия, Индия, не от тебя. Я не заслуживаю его. Мне просто нужно, чтобы ты знала, почему в восемнадцать я сбежала прямиком в руки твоего отца. Тогда он был способом убежать, и он любил меня. Никто никогда не любил меня. Я никогда не слышала этих слов, пока их мне не сказал твой отец. Я помнила, как сильно он любил ее. Его любовь к ней заставляла меня копить обиду с каждым ударом, с каждым пинком, с каждым разом, когда он морил меня голодом или наказывал — все это было напоминанием о его любви и о том, как любовь может обернуться самой темной болью. Что бы Хейли ни увидела у меня на лице, но она вздрогнула и уперлась взглядом в свои ноги. — К тому времени, как я осознала, что не люблю его, у меня уже была ты. Я вынуждена была оставаться с ним, потому что не хотела, чтобы ты росла без отца. — Она горько рассмеялась от иронии своих слов. — Боже, ребенок, я так облажалась. Я осталась вместо того, чтобы забрать тебя и убраться оттуда. Я думала, что лучше быть любимой им, чем бояться в одиночестве. Но с годами я начала думать обо всех тех вещах, о которых люди мечтают в детстве. О том, чего я хочу от этой жизни, только для себя, и я знала, что твой отец никогда не позволит мне иметь это, потому что он слишком сильно меня любил. Он никогда не позволил бы мне отвлечься от себя на что-то еще. Она говорила мне правду, потому что я тоже все это помнила. В детстве его поведение не казалось мне собственническим или деспотичным, но оглядываясь назад, я понимала, что с ней он был ровно таким. Мне вспомнился один вечер, когда Хейли вернулась с работы на полставки в супермаркете. Это было всего за несколько месяцев до того, как она ушла. Она принесла домой буклеты и усадила отца рядом с собой, чтобы показать их ему. Она хотела поступить в общественный колледж. Отец очень расстроился. Помню, как он кричал, что они уже говорили об этом и что они не могут себе это позволить. Хейли спорила с ним, пока он не наорал на нее и не вылетел, хлопнув дверью, из дома. Она всю ночь проплакала у себя в спальне. Я боялась, что они разбегутся, и сердилась на нее, что она разозлила его. Я была таким глупым ребенком. На лице Хейли смешались сожаление и мольба. — Стыдно признавать это — больше, чем ты когда-либо сможешь понять, — но я начала обижаться на тебя. Я смотрела на свою прекрасную дочь и сердилась, потому что застряла в другой дерьмовой ситуации, но на сей раз из-за тебя. Я оставалась с ним ради тебя. И ненавидела себя за то, что винила тебя. Так сильно ненавидела, что начала бояться, что превращусь в своего отца и причиню тебе боль. Поэтому я ушла. Я смотрела на нее, едва различая ее из-за туманивших мое зрение слез. — И он вместо тебя отомстил мне. Она кивнула, и ее собственные слезы тоже наконец вырвались на свободу. — Когда ко мне пришли и рассказали о твоей судьбе… Я захотела умереть, Индия. Умереть. Я думала, что оставила тебя ради лучшего будущего. Я знала, что он деспотичен, но не представляла, на что он может пойти. Ты должна мне поверить. Я оставила тебя, чтобы защитить… Если б я знала, что он сотворит с тобой… — Почему? — Мой голос надломился. — Почему ты не рассказала мне сразу и не спасла нас от всего того дерьма между нами? Я бы поняла. Или попробовала бы понять. — Ты не разговаривала со мной… — Она беспомощно пожала плечами. — Ты пугала меня, потому что все время была такой злой. И если честно, я думала, ты не поверишь ни единому моему слову. Гнев, боль и слова, которыми мне было необходимо все это выразить, сжались в моем горле плотным комком, и я не могла избавиться от него. Я сбилась со счета, сколько раз этот ком обжигал меня, не давая свободу словам. Но мне надо было сказать их. Наконец отпустить. И я выдавила их из себя, собрав все свои силы. — Знаешь, Хейли, почему я была такой злой? — хрипло спросила я. — Потому что хотела ненавидеть тебя, но не могла. Я люблю тебя. Люблю больше, чем кого бы то ни было, и ты ранила меня сильнее, чем кто бы то ни было. Даже сильней, чем отец, потому что ты меня бросила. Ты меня бросила. Побледнев, Хейли уставилась на меня широко распахнутыми глазами. Затем ее лицо сморщилось от тяжести моих слов, а из груди вырвался всхлип. Она бросилась ко мне и обняла быстрее, чем я смогла ее остановить. Я замерла. С неуверенностью. С опаской. А потом мои пальцы вцепились в ее руки, и спустя мгновение я осознала, что держусь за нее, а не отталкиваю. Глава 19 — Я не начну называть тебя мамой, — тихо сказала я. Хейли вздохнула всем телом, и ее плечи, поднявшись, задели мои. Мы сидели рядом у меня на кровати и молчали после наших слезных признаний. Я чувствовала себя очень странно. Очень ранимой, а дети, как мне казалось, не должны так себя чувствовать рядом с родителями. Но еще я чувствовала нечто другое. Надежду. Мне вспомнились слова Элоизы, которые она не так давно сказала в домике у бассейна. «Но самое главное, Индия, у меня есть надежда. Надежда на то, что после школы для меня все изменится…» Где-то по пути я потеряла надежду на многое. В том числе на примирение с Хейли. Надеяться на это было чересчур больно, и, если честно, я просто не могла представить, что это когда-нибудь случится — настолько острой была эта боль. Однако мне помогло то, что я наконец-то услышала ее версию событий. Полагаю, все это время я боялась, что Хейли ушла, потому что не любила меня, а забрала назад вынужденно, из чувства вины. Ее поступок по-прежнему казался паршивым, но может, когда-нибудь у меня получится попробовать взглянуть на ситуацию с ее стороны. Но что важнее всего, у меня появилась надежда на то, что со временем я начну верить, что она любила меня. Впрочем, до этого было еще далеко. — Что ж, это справедливо, — сказала она. — Я и не жду, что все чудесным образом изменится в одночасье. Я посмотрела на нее, а она повернулась ко мне — как мне хотелось бы верить, с любовью в глазах. — И тем не менее все изменится, — сказала я. — Как оно может не измениться? Ее губы задрожали от новых эмоций. — Правда? — Да. Мало-помалу. — Спасибо тебе, — прошептала она. — Спасибо, что сказала Тео правду. — Он заслуживал того, чтобы знать ее. Я сделала это ради него и ради тебя. — Клянусь, она словно сама была изумлена этим. — Он должен понимать, на ком женится, и я хотела, чтобы он знал, какая ты замечательная. Я вспомнила, какой была всего несколько месяцев назад, когда жила в Калифорнии. Суть заключалась в том, что я не была уверена, была ли я еще той девушкой и буду ли когда-нибудь снова. То же самое, кажется, относилось и к Хейли. — Он женится не на той женщине, которая меня бросила, — проговорила я. — Ты изменилась, с тех пор как попала сюда. — Возможно. — Она легонько подтолкнула меня. — Но к лучшему, верно? — Ну, если не считать шопинг, то да. Хейли рассмеялась и сжала мою руку. — Пойду немного посплю. И тебе не мешало бы.