Я кивнула и пошла за ней к двери. К нашему удивлению в коридоре нас ждали, прислонившись к стене, Эль и Финн. Мы пробыли в моей комнате как минимум час. Хейли закатила глаза. — Ладно, ребят, с Индией все нормально, но ей надо немного поспать. Финн, тебе пора домой, и, Элоиза, Тео скоро вернется с работы. Уверена, ты захочешь поговорить с ним. Эль кивнула и перевела взгляд на меня. — Со мной все в порядке, — произнесла я. Финн смотрел на меня таким взглядом, словно был готов оттолкнуть Хейли и броситься ко мне. — Честное слово. Когда они молча ушли, бросая на меня через плечо тревожные взгляды, я закрылась у себя в спальне, потому что, по правде говоря, была просто без сил. Я думала, что знала себя, но каждое маленькое открытие, каждая проблема, с которой я сталкивалась… похоже, потихоньку меняли меня. И если это действительно было так, значит я никогда не перестану меняться, а если и это верно, значит никаких стопроцентных гарантий в жизни не существует. Нет безопасности, нет контроля, нет власти — всего того, в чем я нуждалась. Они всегда будут вне досягаемости. Это открытие ужасало. Внезапно на тумбочке ожил мой телефон, и я перекатилась на бок, чтобы посмотреть, кто звонит. При виде имени Финна я, преодолев усталость и страхи, ответила на звонок. — Привет. — Ты в порядке? — Ну… вроде бы. Я устала. — Прости меня. — За что? — Сегодня ты нуждалась во мне. Я должен был обнять тебя, успокоить, но не мог из-за Хейли. — Все нормально. — Нет, не нормально. Ты права. Жить вот так — тяжело. — Да. — Я не знала, что еще сказать. Выхода из нашей ситуации, видимо, не было, поэтому я загнала беспокойство поглубже, чтобы сперва разобраться с другими своими проблемами. Финн молчал, и я задалась вопросом, не догадался ли он, какие мысли крутились в моей голове по поводу наших отношений. Если и так, он предпочел ничего не сказать. — Я так горжусь тобой. Твоей стойкостью. Сегодня был тот еще день, а ты… в общем, ты потрясающая. — Спасибо. Я не чувствую себя потрясающе. — А как ты себя чувствуешь? — Ты за рулем? — Говорю через Bluetooth. Так как ты себя чувствуешь? Я глубоко вздохнула, вызвав шуршание в трубке. — Мне страшно, Финн. — Чего ты боишься? — мягко промолвил он. — Перемен. — Все меняется, Индия. — Знаю. Просто я думала, что в моей жизни есть неизменные вещи. А теперь я не знаю, кто я. — Да. Что-то всегда нас меняет, но то, кем ты являешься, твоя суть, которая определяет тот или иной выбор, контролирует твои действия, твои реакции, это по-прежнему твое. Если случится что-то плохое, то от тебя зависит, позволишь ли ты этому изменить себя или нет — ты либо станешь сострадательнее, либо ожесточишься. Я уже знаю, как ты позволила бардаку, что учинили твои родители, изменить тебя. Вижу, как ты относишься к Эль, вижу, как в школе ты отказываешься издеваться над учениками и не позволяешь издеваться над собой. И я видел это в том бесстрашии, с которым ты рассказывала о своем отце, чтобы я не чувствовал себя одиноким. Ты сильная. Сильнее, чем думаешь. Твоя сила, Индия, и есть твое безопасное место. Отчасти я была рада, что он не здесь и не видит, как из-за его слов — единственных слов, которые мне были необходимы — по моим щекам потекли свежие слезы. Но другая, бoльшая часть меня, ненавидела то, что самый важный разговор в моей жизни проходит по телефону. Финн понимал меня. И я начала думать, что нет безопасней места, чем с ним рядом. Я люблю тебя. Смаргивая слезы, я закрыла глаза. И прошептала: — Спасибо тебе. — Нет. Спасибо тебе. — Он испустил долгий вздох. — Как же мне сейчас хочется оказаться рядом с тобой. — Мне тоже. После нескольких секунд молчания он снова вздохнул. — Ладно. Иди поспи. Но я не хотела расставаться так скоро. Только не после того, что он сказал минуту назад. — Останься. Пока не доедешь до дома, останься со мной. — Хорошо. — Финн… — Теперь, когда мое чувство было сильным, как никогда, слова бурлили во мне, отчаянно желая вырваться на свободу, но я не хотела в первый раз признаваться ему по телефону. Замолчав, я услышала его дрожащий вздох. — Я знаю, — прошептал он. — Я тоже. Глава 20 Свадьба и банкет проходили в шикарном загородном клубе за Кембриджем. На Хейли было платье, в котором она выглядела восходящей кинозвездой, и Тео весь день не мог оторвать от нее глаз. Много приглашенных гостей-мужчин открыто завидовали ему. Женщины же открыто завидовали невесте. Мне стало интересно, сколько из них считали ее узурпаторшей, а сколько искренне желали принять. Я знала, что Хейли уже с кем-то из них подружилась, но, полагаю, я переживала за нее, в чем теперь могла честно признаться. Уж лучше переживать о Хейли, чем о своих отношениях с Финном. — Это же должен быть счастливый день, — поддразнила меня Элоиза, увидев мрачное выражение моего лица. — Ты счастлива? — Мой отец счастлив. — Она пожала плечами. — И если он смог простить Хейли, и, боже, если ее смогла простить ты, то я и подавно должна. Последние двадцать четыре часа были, мягко говоря, эмоционально выматывающими. Элоиза противостояла отцу, а Хейли не солгала — она действительно рассказала ему правду. Поговорив по душам с дочерью, Тео пришел ко мне. — Теперь я понимаю, — сказал он. Его глаза были полны сочувствия, в которое я уже начинала верить. — Хейли совершила огромную ошибку, и я в жизни не стану принуждать тебя навести с ней мосты. Но могу сказать тебе вот что: я правда верю, что она глубоко раскаивается, и я правда верю, что она любит тебя. — Я постараюсь… навести с ней мосты. Но не могу ничего обещать. — Индия, то, что ты постараешься, уже потрясающе. — Он подвинулся ближе ко мне. — Я хочу рассказать тебе кое-что, в чем Хейли призналась мне, хотя осознавала, что это может стоить ей… меня. Мое сердце быстро забилось, но я кивнула, показывая, чтобы он продолжал. — Твоя мама любит меня, я это знаю, но она выбрала меня еще и потому, что стремилась… и стремится сейчас… искупить свою вину перед тобой. — Не понимаю. — Я могу дать тебе возможности, которых у тебя не было прежде. Внезапно я вспомнила слова Хейли, которые она сказала мне, когда мы только прибыли сюда. «Ничего лучше с нами еще не случалось. Знаю, ты мне не веришь, но Тео хороший человек, и он сможет о нас позаботиться. Здесь никто не причинит нам вреда».