— Пока я не готова возвращаться в реальный мир. Тетя Лидия погладила меня рукой по голове. — Поверь мне, Ханна, прячась от трудностей, ты не облегчаешь себе жизнь. *** Была уже середина дня, когда мы приземлились в Шарлотт, Северная Каролина. Найдя на парковке аэропорта машину тети Лидии, мы поехали обратно в Эшвилл. Мы почти не говорили, пока ехали по предгорью и после — по голубым горам. Я сидела на пассажирском сидении, прислонившись головой к окну, и мои глаза слипались от усталости. Но когда тетя завернула за угол в нескольких кварталах от своего дома, я кое-что заметила и резко выпрямилась. Наша машина медленно проезжала мимо дома Джуда. Дом казался пустым и тихим. Не виднелось на подъездной дорожке ни пикапа Джуда, ни машины его матери. Но во всем остальном дом казался таким же, каким я запомнила его в последний раз. Кроме рубашки, болтающейся на дереве в углу участка. Глава 23 Человек, появившийся в 8 утра на крыльце моего дома, был коротко стрижен. Очень коротко. Практически под ноль. Пока я изучала его взглядом, стоя в дверях, он склонил голову на бок. — Привет, — поприветствовал Джуд. С моего возвращения из Парижа прошла неделя. За это время мы с Джудом виделись несколько раз, но как-то мельком. Я все еще разбиралась с собой: искала ответы на вопросы кто я, чего хочу от жизни, и что буду делать в первую очередь, когда вернусь домой в конце лета. Я вздернула брови. — Выглядишь непривычно. Он слегка наклонился и повертел головой из стороны в сторону, хвастаясь. — Ага. Военный шик. — Он улыбнулся, и я не смогла сдержать смех. — Выглядит классно, — заверила я его. — Необычно, но классно. Он немного помолчал, прислушиваясь к щебетанию птиц, проснувшихся в соседнем дворе. — Я пришел спросить, не захочешь ли ты еще разок забраться со мной на гору сегодня? — спросил Джуд, глубже засовывая руки в карманы. Я почти было согласилась, но тут мне в голову пришла другая мысль. — Вообще-то, — медленно протянула я, — есть еще одна гора, на которую я хотела бы забраться, и я буду рада, если ты поможешь мне в этом. Он наградил меня заинтригованным взглядом. — Сделаю все, что потребуется, Ханна. Под бешеный стук сердца в груди я спросила: — Поедешь со мной навестить отца в реабилитационном центре? *** Когда несколько часов спустя моему взору предстало серое каменное здание, у меня тут же засосало под ложечкой. До этого я видела его всего раз, но запомнила каждую деталь. Вдоль дороги, ведущей к центру, выстроились идеально подстриженные кусты кубической формы. На стерильно-чистых раздвижных стеклянных дверях ни единого пятнышка. У входа — железная скамья, оставляющая следы на ногах, если сидеть на ней слишком долго. — Ты как? — поинтересовался Джуд. Я кивнула, сглатывая подступивший к горлу ком. Говорить не было сил. Открой я рот — и могла бы расплакаться, закричать или выкинуть что-то еще. Зарулив на парковку, я заглушила мотор. Джуд подался вперед и сжал мою руку. — Я рядом, — сказал он. — И буду рядом все время, если понадоблюсь. Я соединила ладони и глубоко вздохнула. Было тихо, и это единственное, что мне действительно нравилось в Келлере-Бёрнсе. Центр стоял в окружении дубов и сосен, отделяющих его от остальной части города. Даже через закрытое окно машины до меня долетало пение птиц. Джуд не говорил ни слова. Просто сидел рядом, пока я собиралась с силами. Все время, пока мы шли через парковку, он не выпускал мою руку. На скамье снаружи сидела женщина. Тощая и изможденная, со впалыми щеками и темными кругами под глазами, она даже не взглянула на нас, когда мы проходили мимо, а вот мне пришлось подавить дрожь. Неужели и мой отец выглядит так же? Когда мы привезли его сюда шесть недель назад, не выглядел, но я не знала, чего ожидать теперь. Комната ожидания в реабилитационном центре Келлера-Бёрнса пахла чистотой, антисептиком и освежителем воздуха. Нас проверили на наличие запрещенных предметов, о которых предупреждала по телефону леди, говорившая со мной, когда звонила, чтобы назначить визит, а также попросили выложить на стол мобильные телефоны. Пока кто-то из сотрудников сообщал отцу о нашем приезде, мы ждали, сидя на жестких серых стульях. Через минуту в помещение вошла медсестра и улыбнулась мне. — Можешь проходить, милая, — сказала она. Я взглянула на Джуда. — Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил он. Я закусила губу, а затем кивнула. Он встал и шел со мной рядом, пока мы следовали за медсестрой по коридору. Двери в палаты, мимо которых мы проходили, были открыты, и я могла видеть сидящих в них пациентов. Некоторые выглядели вполне здоровыми и адекватными, другие же лежали в постелях, либо сидели и смотрели в окно и были настолько тощими, что я могла видеть кости, проступающие через их кожу. Ноги подкашивались, но я упорно шла вперед. Медсестра подвела нас к палате в конце коридора. С все той же приятной улыбкой, она указала на дверь. И как ей удавалось так беззаботно улыбаться в таком депрессивном месте? Создавала положительный образ для пациентов или то, через что они прошли ее совсем не волновало? Я остановилась на пороге и заглянула внутрь. Палата оказалась уютной. На персиковых стенах висели картины с изображением лесов. Напротив стены стояла аккуратно заправленная кровать с подушкой в изголовье. Все выглядело нормально. — Ханна. — Мой отец, сложил газету и, отложив ее в сторону, встал со стула, на котором только что сидел. Пока он приближался ко мне, я изучала его взглядом. Он выглядел точно так же, как папа, которого я знала. Возможно, чуть более отощавшим, но не сильно. На его висках все еще серебрилась седина, а над губой росли аккуратно подстриженные усы. На нем были серые спортивные штаны и синяя футболка. Видеть его в повседневной одежде было странно, ведь обычно при мне он носил костюм. Он обнял меня, не дожидаясь, пока я предприму какие-то действия. Я оказалась зажатой в кольце его рук. Как много времени прошло с тех пор, как папа обнимал меня в последний раз? Я не помнила, однако в памяти моментально вспыхнуло воспоминание о том, как в детстве я сворачивалась клубком на его коленях. Я крепко обняла его в ответ, пряча голову у него на плече. — Я скучал по тебе, — прошептал он, целуя меня в макушку и проводя ладонью по моим волосам. Когда я отстранилась, отец улыбнулся Джуду. — Здравствуй. Я Дэниэл Коэн. — Здравствуйте, сэр, — ответил Джуд, протягивая отцу руку. — Джуд Уэстмор. Я друг Ханны из Эшвилла. — Крепкое рукопожатие, — отметил папа, улыбнувшись Джуду. Он жестом пригласил нас в палату. — Заходите — заходите. Вот только угощать мне вас нечем, простите. — Он улыбнулся собственной шутке. Я устроилась на краешке его кровати, папа сел рядом со мной, а Джуд расположился на стуле. Все время, пока я пыталась придумать тему для разговора, в палате царила тишина. Всю дорогу от Эшвилла я думала, что же скажу отцу, когда увижу, но так ничего не придумала. Надеялась, что, когда окажусь здесь, слова придут сами собой. Папа обнял меня своей теплой рукой. — Прости, что не звонил в последнее время, — сказал он. Я стиснула челюсти и заморгала, стараясь не дать слабину. Папа ненавидел слабость. — Кстати почему? — спросила я. Папа тяжело вздохнул. — У меня был сложный период, Ханна. Один из тех, когда хочешь закинуться таблетками и находишься в состоянии безумия. Многим здешним пациентам намного хуже, чем мне. Я слышу, как они рыдают и кричат в своих палатах. Я не хочу становиться таким, но порой нахожусь в нескольких шагах от этого. Отец опустил взгляд и поправил футболку. Я мельком посмотрела на Джуда, который сидел с крайне заинтересованным видом, чуть подавшись вперед и упершись руками в колени. — Твой День Рождения как раз пришелся на такой период. Я хотел быть дома, с тобой и мамой, и бесился из-за того, что застрял здесь в твой праздник. Я ненавидел себя за все, что сделал с нами. А когда новость об этом просочилась в газеты, я вновь почувствовал себя неудачником. Я не хотел, чтобы все так закончилось. Мне хотелось спросить, что вообще подвигло его принять таблетки в первый раз, но не была уверена, что готова к ответу. Джуд деликатно кашлянул. — Пойду, раздобуду себе чего-нибудь выпить, — сказал он. — Ханна, Мистер Коэн, вам что-нибудь принести? Я покачала головой, и Джуд покинул палату, закрыв за собой дверь.