Темник почтительно склонил седую голову, приготовившись слушать. Тэмуджин помолчал. Потом вдруг улыбнулся: – Помнишь, как ты притворился перебежчиком и обманул меркитов? Завёл их войско в ловушку. Отличная была охота: мы гоняли их по степи, словно испуганных зайцев, пока не перебили всех. Субэдэй кивнул: – Конечно, помню. После того дела ты доверил мне сотню бойцов. Хан рассмеялся: – До сих пор не понимаю, как тебе удалось их обдурить. – Я старался. Меркиты поверили, что я – несчастный слуга, несправедливо обиженный хозяином. Если помнишь, ты кнутом рассёк мне лицо для достоверности. Тэмуджин протянул руку, пощупал давний шрам на щеке соратника. Тихо сказал: – Прости меня, темник. – Пустое, великий хан. – Нет, не пустое, – с нажимом сказал Чингис, – я не успел извиниться перед многими, которые были более достойны моего раскаяния, чем ты. Но если не можешь добыть лисицу, удовлетворишься и бурундуком. Субэдэй промолчал: сравнение ему не понравилось. – Помнишь, ты рассказывал мне об одном урусуте, о Золотом Багатуре, славно сражавшемся на Калке, а потом в неудачной битве с булгарами? – Не помню, – соврал темник и поморщился, будто раскусил гнилой орех, – наверное, глупая сказка, которой утешаются слабые народы Запада. – Может, и сказка, – задумчиво сказал Тэмуджин, – я хотел бы, чтобы спустя века обо мне рассказывали подобные легенды. Не про то, как я жёг города и повергал к своим ногам бесчисленные царства. А о том, как я скакал на золотом коне к победе, с верными друзьями рядом. – К чему ты заговорил о легендах? – осторожно спросил темник. – У тебя впереди ещё много лет для жизни и новых свершений. – Врёшь, – вздохнул Чингисхан, – это тебе не к лицу, ты же не придворная шваль, текущая лестью, словно гноем. Ты – боец. Стань таким Золотым Багатуром. Солнце рождается на востоке и распространяет свет повсюду, стремясь на запад. Приведи мои полки к последнему морю, темник. Империя должна жить. Но жить не войной и кровью, а покоем и счастьем подданных. Субэдэй молчал, удивлённый. Тэмуджин нащупал продолговатый предмет, лежавший у его постели. Передал нойону: – Посмотри. Субэдэй осторожно развернул шёлк. Увидел узкий, слегка изогнутый клинок. Рукоять из почерневшей от древности бронзы в виде приготовившейся к атаке змеи, золотой шар навершия. Удивился: – Что это? Необычная работа. Никогда не видел подобного, а я держал в руках множество мечей: китайских и хорезмийских, персидских и сирийских. Какой мастер сделал его? – Думаю, прошли тысячелетия с того дня, когда его выковали из небесного железа, не знающего ржавчины, – ответил хан, – я нашёл его на берегу реки полвека назад. А может, он нашёл меня. Это – Орхонский Меч. Субэдэй поразился: – Значит, не сказка? Он существует? Меч, приносящий владельцу победу в любой битве. – Конечно, сказка, – сердито сказал хан, – победу в битве приносят мудрый замысел полководца, дисциплина и храбрость бойцов. Или ты думаешь, что я покорил полмира только благодаря этой железяке? – Разумеется, – поспешил согласиться темник. Аккуратно завернул клинок обратно в шёлк и протянул хану. – Нет, – покачал головой Тэмуджин, – забери и лично проследи: когда я умру, пусть Орхонский Меч положат в мою могилу. Да сокроет место её вечная тайна, чтобы не было соблазнов найти её ни у кого, включая моих сыновей. Может, тогда они попробуют править разумом, а не только воинской доблестью. Империи создаются мечом, но процветают в веках с помощью иного – или погибают. Я всё сказал, Субэдэй-багатур, сын урянхайского кузнеца, великий полководец. Прощай. Темник согнулся в поклоне и попятился к выходу, не смея повернуться к хану спиной. Вышел, прижимая к боку свёрток. Обессиленный Тэмуджин откинулся на ложе. Закрыл глаза. Раскинув руки, Великий Хан взлетал в небо, а навстречу ему падал чёрный орёл. Август 1227 г., болота сарашей, Добришское княжество