Круглый стол, покрытый выгоревшей клеенкой. Четыре стула. Два продавленных до пола кресла. Диван с прожженным сиденьем. Большой буфет рыжего цвета. — Я — частный детектив Кирилл Мелентьев. — Да ну! — хлопнул себя руками по бедрам Лютаев и с загоревшимися, словно у мальчишки глазами, переспросил: — Не врешь? Кирилл покачал головой. — Дожили! — словно радуясь, продолжал тот. — Шерлоки Холмсы по домам ходят. Туманный Альбион, да и только. А я ведь тогда, — он махнул рукой назад, как бы показывая, насколько давно, — мечтал сыграть частного сыщика… — помолчал. — Много чего мечтал… — Николай Степанович, — приступил Кирилл к делу, — вам известно об убийстве вашей супруги Жаклин Рахманиной? — Известно! — понурив голову, проговорил он. — Садитесь, — Лютаев выдвинул стул. — Благодарю. — И что, думаете найти убийцу? — взглянул он исподлобья на Кирилла. — Уверен, что найду! — Ох, молодость! Самоуверенность! Ох, и хватите через нее! — он с любопытством оглядывал Мелентьева. — А вы, того, не разыгрываете меня? Может, вы артист? Уж больно на сыщика не похожи. Они же попроще должны быть, ну, я имею в виду, лица попроще, чтобы не запоминались. Да и ростом… уж больно вы высокий. Как следить-то за преступником будете? Вот для кино вы — идеальный детектив, чтобы все женщины влюблялись и раскрывали вам тайны! — он рассмеялся, сверкая остатками зубов. Потом лукаво подмигнул. — Меня не проведете, я артист! Я чувствую! — Увы, Николай Степанович, должен вас огорчить: потеряли вы свое чутье… Лютаев впился взглядом в Мелентьева. — Черт! Теперь не разберешь! Кто сыщик, кто преступник, кто депутат! Все смешалось! — Значит, завтра вас вызывают в милицию? — решил уточнить Мелентьев. — Да вот она, повестка, — указал Лютаев на листок бумаги, лежавший на буфете. И вдруг подскочил на стуле. — А кто заказчик ваш будет? Кому это понадобилось убийцу Жаклин искать? — Вам знакомо имя Светланы Ферри? — Она? — несколько удивился Лютаев. — Ну тогда, что ж… — Как и когда вы узнали об убийстве Жаклин Рахманиной? — внимательно глядя на бывшего сердцееда всей страны, спросил детектив. Тот в одно мгновение собрался и сосредоточенно ответил: — Сегодня утром в новостях объявили и повестку принесли. Правда, в повестке не указана причина вызова, но оно и понятно. Кирилл оглядел комнату. «Странно, с чего бы это Лютаев до сих пор трезвый, ведь я пришел в начале третьего», — возник у него вопрос. — Где вы были ночью седьмого июня? Николай Степанович с широкой улыбкой добряка охотно ответил: — Пил! В соседнем дворе. Свидетелей полно. Кирилл с не меньшим добродушием улыбнулся ему в ответ: — Ну, посудите сами, Николай Степанович, могу ли я поверить свидетельским показаниям не вполне трезвых людей? Взгляд сыщика задержался на обложке «Советского экрана», приклеенной к стеклу буфета. На ней был запечатлен хитроумный Петруччо, которому удалось укротить строптивую. — Сильный фильм! — кивнул в сторону фотографии Кирилл. — Неужто видели? — с большим сомнением спросил Лютаев. — Конечно! Ведь это классика! — Во как! Классика! — с явным удовольствием повторил актер. — Что? Как Толстого перечитывают, так и нас смотреть будут? — Почему будут? Уже смотрят! Золотой фонд киноискусства. — Золотой фонд! — передразнивая с неожиданной неприязнью в голосе, прошамкал Лютаев. — А что ж так к своему фонду по-свински относитесь? Вон, смотрите, как живу! — обвел он свою убогую квартиру, а затем двумя пальцами оттянул от груди вылинявшую тельняшку. — Спасибо морякам, подарили, а то и ходить-то не в чем было! — Николай Степанович! Вы же сами такую жизнь себе пожелали! К кому же претензии? — Сам пожелал, много ты понимаешь, молодой еще! Интриги, сволочи приятели-предатели… — И единственный друг — бутылка! — иронично закончил фразу Мелентьев. Из глаз Лютаева искры посыпались. Он подскочил, с необыкновенной прытью выхватил из-под себя стул и, замахнувшись на Кирилла, прорычал: — А ну, убирайся! Частный прихвостень! Чтоб духу твоего… Кирилл приподнялся, легко вырвал стул из его скрюченных злобой пальцев и сказал: — Давайте поговорим спокойно, если вы заинтересованы в том, чтобы убийца Рахманиной был найден. Лютаев мешковато свалился на стул, едва устоявший под его тяжестью. — А что же мне быть не заинтересованным? — произнес он и немигающим взглядом уставился на детектива. Было заметно, что он о чем-то размышляет. Все еще не выходя из задумчивости, Николай Степанович поднялся, подошел к буфету и вынул новую бутылку водки. Поставил на стол и пододвинул два стакана. Спохватился, выбежал на кухню и вернулся с тарелкой, на которой лежали помидоры, огурцы и ветчина. — Помянем Жаклинушку! Кирилл с тоской посмотрел на бутылку сомнительного производства, но выпить пришлось. Закусили. — Ты, парень как, не из ментов будешь? — пронизывая Мелентьева взглядом Малюты Скуратова, спросил Лютаев. — Я же вам говорил, что веду расследование по просьбе Светланы Ферри и не имею ни малейшего отношения к милиции. — Да вижу, вижу, — добродушно посмеиваясь, откинулся на спинку стула Николай Степанович. — Меня не проведешь, — погрозил он пальцем Мелентьеву. — Давай-ка еще выпьем. Даже ради следствия Кирилл не мог пойти на такую жертву, но и сердить Лютаева ему не хотелось. Он тоскливо оглянулся. В открытую на балкон дверь увидел приготовленные к сдаче бутылки и несколько литровых банок. — Воды бы! Жарко! — обратился он к Лютаеву. Тот вышел на кухню. Кирилл тем временем схватил пустую банку и поставил ее у ножки стола. Лютаев принес графин теплой водопроводной воды. Мелентьев через силу сделал несколько глотков. — Ну давай! — быстро наполнил опустевшие стаканы Николай Степанович и, запрокинув голову, медленно, с наслаждением выпил. Кирилл громко закашлялся и вылил содержимое стакана в банку. Затем на манер Лютаева запрокинул голову и сделал вид, что пьет. Лютаев громко хрустнул огурцом. — Вот ты мне скажи, положим, я потерял из виду человека… ну, не знаю, куда он делся! — для наглядности Николай Степанович живо задвигался на стуле и завертел головой, изображая тщетные поиски. — Вот ты бы смог его найти? — глазки его сощурились, губы распылились в ехидной выжидательной улыбке. — Если вы сообщите мне какие-нибудь сведения об этом человеке, например, когда и при каких обстоятельствах он исчез, в чем был одет… — Что? Ни фамилию, ни имя? Только в чем одет… когда и при каких обстоятельствах? А если еще скажу, что машина у него была? — Машина облегчит поиск. Лютаев, словно бобер, принялся покусывать свой кулак. Кирилл чувствовал, что хочет он ему что-то сказать, да не решается. Николай Степанович начал осторожно. — Слушай, а много тебе Светка Ферри заплатить обещала? Кирилл рассмеялся, придав голосу максимум добродушия. — А лишние не помешают! — Я это понял, как тебя увидел! Франт! На зарплату так не оденешься. Да и автомобильчик у тебя тот еще! Я в кухне в окно посмотрел. Вот и подумал, если я тебе помогу найти преступника, предположим, — все еще продолжал осторожничать Лютаев, — ты мне должен же чего-нибудь заплатить? — Само собой разумеется! — воскликнул Мелентьев. — А вот если бы еще можно было подзаработать, ты бы не отказался? — Я бы? Конечно, не отказался!