— Молодецо, Оле! — А потом… мыкался ад ноупле, где придётся скуконь, жил у разных пири, у разных фири, а потом был налёт УЁ на Хонг Кун, а я там жил, и меня хробораш ноупле в плен взяли они. — Оле! Они тебя ебать?! — Нет, я же хромой. Уёбанцы инвалидов не ебут ад ноупле домбораш. Устав! — Оле! — Теперь я фрэ хромой ад ноупле! Шрапнель фрэ и лиса! — Оле! Оле! Мой Оле! — Дрочу комиссару фрэ. Карьера кодера, а, фромбораш? Хромой кодер Олег Пехтерев, ад ноупле борбораш! — Оле, Оле… С дрожью Аля к Оле прижалась, обняла. Руки в ремень вцепились, расстегнули, брюки расстегнули. Губы сами нашли то, что так давно искали в снах мучительных. — Алька… Алька… — Оле вздохнул, земляной потолок глазами обшаривая. — Я есть хочу ад ноупле. Спит партизанская обслуга в закуте. Храп женский и мужской глухо раздаётся — земля кругом. Сухая. С потолка не каплет. Гера и Жека рядом сидят, к дубовым подпорам привалившись. Гера кемарит, Жека курит, по тюремной привычке дым в рукав выпуская, бормочет: — Ты говоришь — в регулярную армию. В какую, бля? У кого? Японцы чужих не берут, китайцы возьмут и выжмут до капли, бля, аж не ебаться. А я не мышца-пацан, возраст, бля. У ДР денег ни хера, репарации. У АР — комиссия, био, анкета, бля. Там всё серьезно. Тема не моя. В УР — можно, в принципе, я уже прикидывал, но опять же — био, био. Зэчок им не в подарочек. В Кривию, что ли, ехать? Или к московитам наниматься? На хуй! Так что — гражданка выходит по всем раскладам. Гера дремлет, спокойно лицо его с усиками штабными. Жека продолжает: — А на гражданке с моим био — только кочегаром. Или землю копать. Пока, во всяком случае. До первого скока. А скок — дело тонкое, бля. Его пугать не надо. Вот я тебе случай расскажу: один фраерок, первоходка, решил после срока био своё затереть по-сухому. Ну, имеет право, ёптеть. Мягкого спеца нашёл, набашлял. Тот слепил ему новый био. Короче, проверили они по glenn — норма. Фраерок с новым био пошёл на биржу — ищу работу. Он до зоны pni ворочал в NCNN. А тут — я, говорит, готов служить в мокрой доставке. Ну, присаживайтесь, обсудим. Слово за слово, хуем по столу — быстро место нашли. Чистый list, конечно! Фирма японская, персонал русский. Башли нехуёвые, бонусы. Работа непыльная, без мозга, суетись — и всё. И — первая доставка. Штатовский банк, рядом, в соседнем квартале, бля! Ему налили, вставили, загустили, ramka оформил как положено. Поехал на броненосце официально, а у них секьюрити не по glenn пробой делает, а по lawtonn. Штаты, ёптеть! Всего два банка в городе ихние! Короче, вошёл, ramka прислонил: аларм, ебёна мать! Проникновение! Он, мудило, нет чтобы под дурака: ни хуя, ваш косяк, я чистый, — ломанулся бежать. С жидким! Сандерболом ёбнули, потом — в аквариум. А там сухую затируху найти — два пальца обоссать. Короче, новый срок фраерку, а? Пихнул Жека Геру. — Всех дезертиров — к высшей мере… — не открывая глаз, Гера пробормотал. — Маша-а-а-а-а! Прыга-а-а-ай! — хриплый крик в темноте раздался. Вскричал во сне инвалид безногий, с опухолью. Зашарил руками. И тут же захрапел, забулькал. В полдень комотр с комиссаром совет отряда собрали. Большое дело, выношенное: налёт на Мухен. Весь комсостав в круглой пещере собрался: комотр, комиссар, начальник контрразведки Буров, командир танковой шестёрки Зульц, командиры взводов Розенберг, Щербина, Ласточкин и Бураковский. Сперва Буров доложил: — Товарищи, путь на Мухен свободен, китайцы вчера отошли за хребет в Сукпай, в городе только полиция и два полунёба. — Момент ловить надо! — пальцами весёлый Розенберг щёлкнул. — Ежели Господь нам путь приуготовил, а китайцев с пути устранил — с нами Бог, товарищи! — комиссар перекрестился. — Зачем китайцы за хребет так рано переметнулись? — комотр задумался, бородку теребя. — Праздник же в пятницу. — И праздник зело большой для них — День возвращения северных территорий! — с улыбкой комиссар бородищу свою огладил. — Чтобы подготовиться! — Буров продолжает. — Там же дивизия генерала Нюя стоит. Вместе в Сукпае отпраздновать захотели. С танцами, фейерверком. — Так просто? — Проще не бывает, товарищ комотр! — И впрямь — почто им одним на мухенском отшибе праздновать? Сольются воедино в китайской бесовщине своей! А мы это и попользуем с Божьей помощью! — Правильно толкуешь, комиссар! Только полиция — тоже не младенцы. У них нос есть, у них и пальцы есть, у них пушки по крышам стоят. — Товарищ комотр, там пушек всего три. — А это три наших залпа. — Зульд ус свой подкрутил. — Успеете? — Постараемся. — Уж ты постарайся, Зульд, а то заебём. — Сделаем всё, товарищ комотр. — Если делать налёт — то ночью в пятницу, товарищ комотр, — лобастый Буров советует. — В самый праздник. — А я бы сделал на ночь пораньше, — опытный Щербина заговорил. — Завтра. — Какие соображения? — На праздник по уставу китайцы должны дозоры расставить. А сутки перед — они будут к празднику готовиться, провиант возить. Руки солдатские нужны. — Разумно! — комиссар бороду свою теребил, распушая. — Значит — завтра ночью? — комотр строптивую губу зажевал. — Точно так! Не ошибёмся. — Сколько времени на переход? — Часа четыре. — Какая погода? — Ночью до минус семи. — Не шибко холодно. — Двинемся в ночь, подойдём, в распадке затаимся. На рассвете ударим. — А перед выходом — молебен Георгию Победоносцу! И — с нами Бог, товарищи! — С нами Бог! В полночь в укрывище комиссар молебен провёл. После молебна — командир слово держал: — Налимовцы! Уёбанцы! Дети и товарищи мои! Отправляемся в бой, в новый поход! На Мухен! Давно хотели, правда? — Пра-а-авда!! — Давно чесалось в месте этом, а? А что такое для нас — Мухен? Зачем он нам? На кой ляд он нам сдался? Ежли покумекать умишком — ведь и другие объекты у героев УЁ имеются. Правда? Правда! Но это ежли — легкомысленно покумекать. А ежли покумекать глубоко, по-ленински, по-православному, то каждый из вас поймёт нутром своим, печёнкой, что такое Мухен. Стоял себе городок на речке Немте. Жили там русские, корейцы, украинцы. Мыли золото, копали молибден. И неплохо жили. Но пришли китайцы и захватили Мухен. И стал Мухен китайским. Был себе русский, а стал китайский! Дуойме джандань![19][Как просто! (кит.).] А я спрошу вас: и какого хера? Почему православные мухенцы должны китайский сапог на своей шее терпеть? Почему Красный Дракон Николу Угодника попирает? Пришли, вломились, понимаешь, уселись на золото, на молибден! Хорошо это? — Не-е-ет!! — Справедливо это? — Не-е-е-ет!! — Можем мы, уёбанцы, это стерпеть? — Не-е-ет!! — Должны мы взять Мухен и заебать всех насмерть? — Должны-ы-ы-ы!! Командир одобрительно глазами вострыми своими партизан обвёл. — А ежли должны, то — сделаем? — Сдела-а-аем!! Снова командир свой отряд обвёл глазами, словно каждого в себя беря. — Выступаем, товарищи! — Выступа-а-а-ем!! — За справедливость!