Стив снова проснулся несколько часов спустя – резко, словно и не спал, сразу ощутив, что они с Шерри в спальне не одни. По коже его пошли мурашки. Он осторожно повернул голову и увидел, что на стуле у окна сидит отец. Недвижную фигуру освещал телеэкран: по телевизору шло какое-то ночное ток-шоу. Отец не улыбался, и его немигающие глаза, темные и блестящие в голубоватом телевизионном свете, бездумно смотрели вперед, однако на лице не было безумия, к которому Стив привык в больнице. Отец был… нормальным. Все выглядело очень реальным. На старике был не костюм, в котором его похоронили, а белая рубашка и какие-то темные брюки: одежда, в которой он обычно ходил на работу. На левом боку и рукаве виднелись темные пятна разных форм и размеров. Стив сильно подозревал, что это кровь. Как ни странно, инстинктивный страх, с которым он проснулся, отступил, уступив место глубокой печали. Как жаль, думал Стив, что мы с отцом совсем не разговаривали, когда он был жив! Конечно, на то были причины. С раннего отрочества Стива любой, даже самый простой разговор между ними неизменно оборачивался скандалом – что уж говорить об обсуждении каких-нибудь сложных и серьезных тем… И все же – если б только Стив мог поговорить с отцом! Если б они сумели поговорить друг с другом! У них нашлось бы много общего; им было бы что обсудить. Жизнь – это цепь оборванных связей, подумал Стив. Как там отозвался Джейсон об отцах и взрослых сыновьях? «Мы хотим, чтобы отцы нас одобряли». Это правда: все, что угодно, отдал бы сейчас Стив за одно только слово одобрения, гордости, любви от призрака своего отца. Но тот молчал; а когда Стив на миг отвел глаза проверить, отражается ли он в зеркале, – растаял и исчез без следа. Растаял, оставив по себе чувство потери столь горькой и непоправимой, что у Стива засосало под ложечкой, и на глаза навернулись слезы. А потом к нему повернулась Шерри, и он поспешно вытер слезы, чтобы она не видела. Шерри не проснулась, она просто ворочалась во сне, но когда он это понял, то чувство уже ушло. Стив откинулся на подушку, закрыл глаза и через несколько мгновений крепко спал. На этот раз ему ничего не снилось. Глава 16 В первый раз после колледжа Стив взялся перечитывать «Дон Кихота» – вечерами, после работы. И обнаружил, что книжка на редкость нудная. Читал с усилием, заставляя себя, и постоянно что-то его отвлекало. Прочел абзац – пошел попить воды; прочел страницу – вдруг понял, что сидеть неудобно, надо пересесть или снять ботинки; дошел до конца подглавки – вспомнил, что начинаются вечерние новости, и надо бы включить, посмотреть, что на свете творится… Шерри горячо одобрила его выбор книги; отчасти из-за нее он не сдавался и продолжал читать. Но не только из-за нее. Было в этом и что-то другое. Попытка вернуть прошлое? Оживить старые мечты? Точно сформулировать ему не удавалось. Одно было ясно: он уже не тот читатель – не тот человек, – каким был. Попадись книга Сервантеса ему сейчас впервые, вряд ли он одолел бы больше нескольких первых страниц. И это было как-то грустно – словно он утратил часть себя. После совместного путешествия они с Шерри во многих отношениях стали ближе друг к другу, а смерть отца сблизила их еще сильнее. В женихах Стив ходил уже с полгода – сделал предложение Шерри на ее день рождения, в легкой, шутливой манере, а она так же шутливо приняла, – но пока что это была очень расплывчатая договоренность: обещание жениться как-нибудь в неопределенном будущем, к которому ни он, ни она не относились слишком серьезно. Однако в последнее время они начали серьезно обсуждать будущую жизнь вдвоем, и Стив обнаружил, что уже не избегает, как раньше, мыслей о совместном будущем. Напротив, эти мысли ему по душе. С друзьями он, наоборот, теперь общался меньше, не тусил с ними по пятницам. После похорон Джейсон звонил два раза и предлагал встретиться вечером в спортзале, а вот Уилл и Деннис не появлялись совсем. Надо сказать, Стив по ним совсем не скучал. Хоть бы и вообще больше не появлялись, думал он. Общение – вернее, необщение – с матерью вернулось в прежнюю колею. Из-за этого Стив чувствовал себя виноватым. Она ведь теперь одна, и сын нужен ей, как никогда, – если не для моральной поддержки, то хотя бы для работы по дому. Машина, лужайка, Бог знает, что еще: менять лампочки, чинить краны, подрезать деревья – все требует мужской руки. Но мать ни о чем не просила, а сам он не вызывался. В последний раз они обсуждали счет за похороны, и телефонный разговор этот длился не более минуты. На работе дела обстояли отлично. И путешествие, и смерть отца как-то внутренне раскрепостили Стива, сделали его сильнее. Не то чтобы он плюнул на свою работу или перестал стараться; скорее, увидел ее со стороны и отвел ей более правильное место в жизни. Разыскивать былых однокашников, брать у них интервью, составлять новостные рассылки и ежегодные альбомы – все это, быть может, и важно, но не настолько. В сущности, Стив и раньше понимал, что ничего настолько важного в его деле нет. Но он всегда старался угодить начальству и произвести на него впечатление – так же, как в школе трудился изо всех сил, чтобы нравиться учителям и учиться на одни пятерки. А теперь вдруг понял: одобрение всех этих менеджеров и начальников отделов, в сущности, совсем ему не нужно. Если им вдруг что-то не понравится – черт с ними. В конце концов, на этой работе свет клином не сошелся. Есть на свете и другие компании, и другие занятия. Эта простая мысль расковала его ум, избавила от страха неудач – и хорошо сказалась и на количестве сделанного, и на качестве. Часто он с удовольствием вспоминал свой поединок с бородачом в Солт-Лейк-Сити. В фантазиях этот случай несколько преображался. Бородач превращался в однозначного негодяя, он уже по-настоящему нападал на Стива, а тот героически сопротивлялся. Иногда бой длился дольше, и вокруг собиралась толпа, подбадривающая Стива криками и аплодисментами. Больше всего ему нравилось представлять, как он валит бородача наземь и лупцует до полусмерти, топчет ногами, превращая его лицо в бесформенное кровавое месиво. С удовольствием вспоминал он и о Лаймене Фишере. У Стива прибавилось уверенности в себе, и это отразилось и на положении в офисе. Фоторедакторы стали обращаться к нему за консультациями, а недавно приходил за советом даже видеооператор. К сожалению, не давала покоя Джина – использовала любой предлог, чтобы подойти к нему и заговорить, всеми возможными способами старалась вовлечь в беседу; избегать ее становилось труднее и труднее. Чем-то, как видно, Стив ее заинтересовал, хотя и не вполне понимал, что ей нужно. Она прекрасно знала, что он не свободен – фотография Шерри в рамочке стояла у него на рабочем столе рядом с компьютером, – да и сама Джина, помнится, загорала на пляже вдвоем с каким-то толстяком, явно не отцом и не дядюшкой. И все же она определенно заигрывала со Стивом, прямо-таки лезла к нему. Дошло до того, что он перестал обедать в офисе и стал уходить на ланч, чтобы пореже с ней встречаться. Однажды после работы, сидя в машине на стоянке, Стив перебирал пачку CD-дисков, решая, какую музыку послушать по дороге домой, как вдруг увидел, что из здания выходит Джина и направляется к припаркованному вблизи выезда серебристому «Сатурну». Стив с любопытством проследил за ней глазами. Раньше они никогда не уходили из офиса в одно время – или, по крайней мере, он этого не замечал. А теперь ему вдруг стало любопытно: где она живет, с кем, что у нее вообще за жизнь в нерабочее время. Притворившись, что по-прежнему роется в дисках, уголком глаза он следил, как Джина достает из сумочки ключи, открывает машину, садится за руль. Вот она сдала назад, развернулась и выехала на улицу. Не раздумывая, Стив завел мотор и двинулся за ней. Странно было вот так за кем-то следить – странно, но очень, очень приятно. В радостном возбуждении он свернул следом за «Сатурном» на Калвер-стрит. К его удивлению, жила Джина в кондоминиуме с отдельным входом недалеко от его собственного дома. Почему-то Стив был уверен, что она живет вблизи пляжа. Как видно, на Бальбоа она просто ездила на выходной, а жила здесь, в Ирвайне. Джина подъехала к дому. Припарковавшись на другой стороне улицы, Стив следил, как она выходит. Джина повернулась в его сторону, и он тут же пригнулся на сиденье. Через пару секунд, осмелившись выглянуть, увидел, как она отпирает дверь и входит в дом. А еще несколько секунд спустя раздвинулись жалюзи на передних окнах, но что там, внутри, – Стив со своего места разглядеть не смог. Вдруг ему пришло в голову: если она выглянет в окно и заметит его машину, то может решить, что он за ней следит. Или что он к ней неравнодушен. Трудно сказать, что хуже. Может, объехать вокруг квартала и припарковаться подальше, там, где его не будет видно из окна? Пожалуй, в другой раз. На сегодня достаточно. Стив тронулся с места и неохотно направился домой. Где ждала Шерри. На следующее утро на работе Джина передала ему почту и напрочь не желала уходить: стояла возле его стола, трогала то степлер, то пресс-папье с Бэтменом, и несла какую-то ерунду, отчаянно стараясь втянуть его в разговор. «Я знаю, где ты живешь, – думал Стив. – Могу появиться у тебя на пороге и…» Эта мысль помогла ему вытерпеть ее надоедливую болтовню. С работы он ушел рано, поехал к Джине и припарковался за голубым «Приусом» так, чтобы его не было видно из окна, а сам он видел все. Джина появилась, как и вчера, в 17:24. Вышла из машины, захлопнула дверь – и вдруг начала отчаянно дергать ее за ручку, хотя ясно было, что дверь заперта. Она суетилась вокруг машины, заглядывала в окно, и Стив понял, что произошло. Забыла в машине ключи! Вот умора! Улыбаясь, он откинулся на спинку сиденья и продолжил свои наблюдения. Он думал, Джина достанет мобильник и вызовет службу помощи автомобилистам; вместо этого она подняла один из цветочных горшков на крыльце и что-то достала из-под него. Ключ! Отперла входную дверь, положила ключ обратно под горшок, несколько секунд спустя выбежала из дома, по-видимому, с комплектом запасных ключей и открыла машину. Стив подождал, пока она окончательно скроется в доме, и, все еще улыбаясь, поехал домой. Теперь ему известно, где она хранит запасной ключ от дома. На следующей неделе Джина оставила дом без присмотра, а во вторник поведала во всеуслышание, что после работы идет на свидание с «по-тря-са-ющим мужчиной». Еще и Стиву сообщила это отдельно, несколько раз, таким игривым тоном, словно надеялась вызвать в нем ревность. Итак, несколько часов ее не будет дома, а ключ от входной двери – под цветочным горшком. И что с того? Да ровно ничего. Он ничего не станет делать. Нет ни единой причины проникать к ней в дом. Она ему не нравится, ему на нее плевать, она его вообще не интересует! Зачем за ней шпионить, чего он этим добьется? Не говоря уж о том, что это незаконно. Проникновение в чужой дом… за это и посадить могут. Нет, разумеется, после работы он поедет прямо к себе домой и пригласит приехать Шерри. Они поужинают, посмотрят кино или еще чем-нибудь займутся, а потом проведут вместе ночь… Он позвонил Шерри. И сказал: сегодня он работает допоздна, позвонит ей завтра. Ровно в 19:15 Джина появилась на пороге своего дома, заперла дверь, села в машину и отбыла. Стив знал об этом, поскольку следил за ней из собственной машины, припаркованной на другой стороне улицы. Он ожидал, что за ней кто-нибудь заедет – возможно, тот лысый с Бальбоа, – и удивился, когда увидел, что она уехала одна. Для надежности выждал пятнадцать минут – Джина не возвращалась – и тогда, выйдя из машины, прогулочным шагом двинулся по тротуару к ее микроскопическому дворику. Остановился на секунду, будто бы проверяя, не развязался ли шнурок, а на самом деле глядя, нет ли других прохожих, не смотрит ли кто на него из окон. Еще два быстрых шага – и вот он уже у нее на пороге, поднимает цветочный горшок, хватает ключ… Стив открыл дверь и замер на пороге, готовый бежать. Однако сигнализации у Джины, похоже, не было. Он сунул ключ обратно под горшок, вошел внутрь и захлопнул дверь. Затем включил свет и огляделся. Так вот как живет секретарша Джина… Мебели в гостиной было очень мало. У стены кушетка, перед ней кофейный столик, на противоположной стене телевизор с плоским экраном. Возле кушетки в белом горшке чахнет фикус. У дальней стены, между двумя дверями – книжная полка. Однако стояли на ней, как обнаружил Стив, подойдя ближе, вовсе не книги. Точнее, не настоящие книги. Верхние четыре полки были плотно уставлены ежегодными альбомами «Однокашников-медиа». На нижней – ряд чего-то вроде гроссбухов в самодельных белых картонных переплетах. Вытащив и перелистав один из таких гросс-бухов, Стив обнаружил подшитые и переплетенные выпуски новостных рассылок своей компании. У компании есть архив, и лежит он в огнестойком хранилище с климат-контролем. Значит, Джина держит все это у себя дома для каких-то личных целей… Спальня производила очень странное впечатление. Для начала, здесь явно никто не спал. Комната пуста, всей мебели – один чертежный стол посередине, на нем стопка фотографий, ножницы и канцелярский нож. А все стены заклеены фотоколлажами. Человеческие лица, тела, руки, ноги – все это вырезано и склеено друг с другом самым причудливым образом, словно в какой-то безумной головоломке. Изумленный, Стив подошел ближе к стене и стал рассматривать коллажи. Людей на них было буквально сотни, и все – мужчины. На создание таких «полотен» ушло немало времени и труда, но больше всего поражала, прямо-таки ошарашивала полная их бессмысленность. Стив не видел в этих изрезанных человеческих телах никакой темы, идеи, никаких попыток создать композицию. Может, она считает себя художницей?.. Впрочем, похоже это было не на искусство, а скорее на одержимость. Так школьницы оклеивают стены фотографиями своих кумиров. Стив медленно прошелся вдоль стен, подмечая детали, гадая, сколько же часов и дней убила Джина на свое странное… хобби. Даже подсчитал коллажи – их было тридцать три. Интересно, подумал он, а где же она спит? Квартирка-то маленькая: гостиная, спальня, кухня, ванная – и всё. Может, кушетка раскладывается? Или Джина спит на полу? То, что в жертву своему безумному увлечению она принесла спальное место, – однозначно нехороший признак. Очень нехороший. Заигрывания секретарши смущали его и раньше; теперь Стив брезгливо передернулся при одной мысли, что вообще о чем-то с ней говорил. Он решил проверить и ванную. Открыл дверь, зажег свет. И застыл, словно громом пораженный. Потолок был заклеен одним огромным коллажем. От стены до стены, от верхнего дверного косяка до стенки душевой, словно фреска в соборе, красовалась многофигурная композиция – десятки цветных изображений мужчин, вырезанные из самых разных источников. И здесь общая тема была. С коллажа смотрели на Стива десятки размалеванных лиц клоунов. Кровь застыла у него в жилах. Он представил себе, как Джина принимает ванну, душ, чистит зубы, да что угодно делает, – а на нее взирают с потолка сотни недвижных клоунских глаз. От одной мысли об этом у него мороз прошел по коже! Стив попятился, торопливо выключил свет и поспешил на кухню. Ничего так не хотелось, как бросить все и уехать домой, но он понимал, что должен завершить начатое. Пройти все до конца. Зажег свет, обвел кухню взглядом, мысленно отмечая холодильник, плиту, раковину, стойку, микроволновку, обеденный стол. Обычные элементы, роднящие кухню Джины с любой нормальной кухней. Что же до элементов необычных… На стойке рядом с микроволновой печью обнаружилась диорама, сооруженная из обувной коробки. Мужчина сидит в лесу у костра. Мужчину он узнал: тот лысый пузан, что был с Джиной на пляже. Интересно, подумал Стив, Джина его выслеживала? Он не припоминал никаких выпускников из Ньюпорт-Бич или Бальбоа: но ведь вполне может статься, что этот человек учился где-то еще, Джина наткнулась на его имя, фотографию и нынешний адрес и постаралась с ним познакомиться. Само по себе это, может быть, не вполне этично, но в целом нормально. Многие сейчас знакомятся в Интернете, на сайтах знакомств, а это ведь почти то же самое. Он перевел взгляд на большой коллаж в рамке над плитой. На нем тоже были мужчины: почти все без рубашек, многие со случайно или намеренно обнаженными половыми органами, некоторые вовсе без штанов. С такими вещами Стив время от времени сталкивался на работе – случалось, что для альбомов выпускников присылали такие вот, совершенно неподходящие, фотографии. Если они приходили по «мылу», Стив просто уничтожал письма, если бумажной почтой – рвал и выбрасывал. А Джина, как видно, собирала их многие годы – собирала и приклеивала в подчеркнуто сексуальных позах и сочетаниях, явно желая изобразить какую-то оргию. Тошно и жутко было смотреть на это, особенно оттого, что коллаж висел не в спальне, не в ванной, вообще не в каком-нибудь интимном уголке квартиры, а над плитой, там, где готовят еду. Такого рода женщину, подумал Стив, отец, пожалуй, назвал бы шлюхой. Отец таких женщин презирал. Стив тоже. Он поймал себя на мысли: если с Джиной что-нибудь случится, никто и не заметит. В «Однокашниках-медиа» она просто секретарша, болтливая и надоедливая, и заменить ее проще простого. Ясно, что ни мужа, ни постоянного любовника у нее нет. Судя по состоянию дома и отсутствию фотографий родных, нет и семьи – по крайней мере, здесь, в Южной Калифорнии. Тогда-то он и понял, что убьет ее. Нет. Неправда. На самом деле он понял это гораздо раньше. Когда увидел чертежный стол и фотографии. Когда вошел к ней в дом. Когда решил к ней пробраться. Когда в первый раз за ней следил. С самого начала он понимал, что убьет ее, – и сейчас, признав это, ощутил удовлетворение. Стив взглянул на часы. Казалось, он провел здесь лишь несколько минут, но прошло уже больше получаса. Джина может вернуться в любую минуту. Что, если свидание ее быстро закончится, если что-то там пойдет не так? Или если и не было никакого свидания?.. Не надо, чтобы его застали врасплох, не надо совершать торопливых опрометчивых поступков. На этот раз он все спланирует, все хорошенько обдумает и подготовит первоклассное убийство. Без сучка, без задоринки. Такое убийство, каким гордился бы отец. Стив еще раз прошелся по дому, выключил везде свет, запер дверь и побежал к своей машине. Сев в машину, осмотрелся: на тротуарах никого. Убедившись, что все чисто, завел мотор и вырулил на улицу. Выезжая из квартала Джины, он заметил на тротуаре автостопщика. Необычного автостопщика: парень был одет по-деревенски, в комбинезоне и соломенной шляпе, и как-то странно приплясывал на месте, стоя на углу улицы: время от времени делал широкий взмах рукой и показывал выставленный большой палец. Когда Стив проезжал мимо, автостопщик пристально на него уставился – пожалуй, слишком пристально. Сперва ему подумалось, что парень в шляпе едет на какую-нибудь костюмированную вечеринку, однако день был будний, да и время года неподходящее для такого рода праздников. К тому же у Стива сложилось впечатление, что для парня это не карнавальный костюм, а повседневный наряд. Не глядя в его сторону, упорно глядя на дорогу, растопырив пальцы на руле, Стив прибавил скорость и промчался мимо. Сердце его сильно колотилось. «Может быть, это дурное предзнаменование? – подумал он. – Знак, что лучше все отменить? Отказаться от своих планов?»