Палец Акиры замер на уголке стола. – Мы подождем. Лилиан скрестила руки на груди. – И это все? – Подождем. – Он поднял палец. – Посмотрим, не будет ли подтасованных улик. Посмотрим, не будет ли второй представитель вести защиту спустя рукава. Либо одно, либо другое обязательно случится, если кто-то действительно хочет подставить супругу. – А что, если случится и то и другое? – спросил Цайянь. В первый раз с того дня в подземельях Акира перевел взгляд на Хэсину. Он посмотрел на нее оценивающе, словно хотел вставить нитку в иголку и прикидывал, как сделать это с первого раза. – Я стану защищать обвиняемую, если вы этого хотите. Хэсина медленно разжала пальцы и отпустила полку, а потом чуть заметно расправила плечи. – Да, хочу, – сказала она, надеясь, что ее уверенность никуда не исчезнет. Мимо нее прошел Цайянь. – В истории судебных дел не было подобных прецедентов. Представитель обвинения никогда не защищал обвиняемого. Сердце Хэсины упало. Лилиан закатила глаза. – Но это же не противоречит закону? – Никто раньше такого не делал, – сказал Цайянь. – Значит, не противоречит, – заключила Лилиан. – Во имя Одиннадцати героев, прекрати выискивать проблемы, словно рыбные косточки. Цайянь вдруг остановился и обернулся к Акире. – Ты готов сделать ставку на то, что в уликах найдутся несоответствия? – Рыбные косточки! – воскликнула Лилиан, но уголок губ Акиры уже пополз вверх, и Хэсина заметила, как его глаза плутовски сверкнули. – Я делал ставки и похуже. Восемь У обвинителя и у обвиняемого должно быть по представителю, выбранному из числа перспективных студентов. ПЕРВЫЙ из ОДИННАДЦАТИ о судах Министр ритуалов должен следить за тем, чтобы представителей выбирали случайным образом. ВТОРОЙ из ОДИННАДЦАТИ о судах Акира делал ставку на то, что в уликах найдутся несоответствия. Хэсина делала ставку на то, что видение Серебряной сбудется. Многое на этом слушании зависело от удачи, и Хэсина не была уверена, что ей это нравится. Но что она могла сделать? Ничего, только лишь прийти в зал суда на следующий день. На месте супруги снова стоял Жоу – бледный, с синяками под глазами. Похоже, не только она провела ночь без сна. Председатель зачитал полный список улик и свидетелей, составленный Советом расследований. Челюсть Хэсины напряглась, и, когда председатель дал слово студенту, представлявшему супругу Фэй, она поймала себя на том, что сжимает зубы до скрипа. Студент неторопливо вышел вперед, расправил рукава и прочистил горло, а потом произнес: – Защите нечего сказать суду. Свидетельства обвинения неоспоримы. – Грешные императоры! – пробормотала Лилиан и взяла Хэсину за руку. Хэсина закрыла глаза. У нее закружилась голова. Санцзинь знал, что все пойдет именно так, но она его не послушала. Голос брата звучал в ее ушах. Она и правда оказалась слишком наивной, хотя ей полагалось быть мудрой – ведь это она была старшей сестрой. – Значит, супруга Фэй признает себя виновной в цареубийстве? – спросил председатель. В один и тот же миг раздалось два голоса. Они произнесли разные слова, и в них прозвучали разные эмоции. – Нет! – вскрикнул Жоу, и его боль, острая как стрела, пронзила Хэсине сердце. – Да, – сказал представитель. Хэсина зажмурилась еще сильнее, а Лилиан крепче сжала ее руку. – Вы понимаете, что проиграете дело? – спросил председатель. – Понимаю, – провозгласил студент голосом оперного певца. – Убийство короля затрагивает всех людей, живущих в Яне. Я не смею ставить свои интересы выше общественного блага. Зал зааплодировал, словно он поступил благородно. Будто ради истины пожертвовал шансом получить допуск к основным экзаменам для поступления на государственную службу. – Меня сейчас стошнит, – проговорила Лилиан. Хэсина чувствовала себя не лучше. К ее горлу подступило содержимое завтрака (утром она съела немного маринованного дайкона), и она сглотнула слюну, а потом открыла глаза. На платформу поднимался Акира. – Хотите подвести итоги? – спросил председатель, оборачиваясь к Акире, который уже проходил сзади него. – Да. – Акира скользнул мимо, словно хвост за котом, после чего похлопал председателя по спине. Зал ахнул. Председатель застыл, разинув рот. Он даже не помешал Акире, когда тот нагнулся через его плечо и показал на список свидетелей, который он сжимал в руке. – Можно мне увидеть горничную, которая здесь упомянута? Председатель захлопнул рот. – Какая наглость! – вскрикнул он и, отпрыгнув в сторону, поправил свои одеяния. – Я приму это за согласие. Председатель что-то проворчал, потом махнул рукой в сторону дверей. Стражи открыли их, и в зал вошла женщина, одетая в кремово-серый рюцюнь. По манжетам ее рукавов, окрашенных в нежно-голубой цвет, можно было понять, что она прислуживает супруге Фэй в качестве придворной дамы. Легким, скользящим шагом она прошла по мосту и ступила за трибуну с высоко поднятой головой. – Повторите ваши показания представителю обвинителя, – приказал председатель. – Когда я прибиралась на туалетном столике госпожи четыре дня назад, я нашла ее пудреницу, – начала придворная дама. – Крышка была не закрыта. Я хотела закрутить ее, но вдруг поняла, что пудра в ней не того цвета. – Как вы поняли, что пудра не того цвета? – спросил Акира, локтем опираясь на свидетельскую трибуну. Женщина посмотрела на него, как на таракана, которого внезапно заметила в горшочке рисовой каши. – Потому что она пользуется ей каждый день. Акира жестом указал на Жоу. – А ее сын может подтвердить ваши слова о цвете пудры? – Мужчины не разбираются в таких вещах, – фыркнула придворная дама. – Сначала я подумала, что моя госпожа просто поменяла пудру, хоть это было и странно. Новая пудра не подходила к ее цвету кожи. Потом я услышала, что официальные лица из Совета расследований собирают информацию о подозрительных происшествиях. Я вспомнила о пудре и принесла баночку им. – Очень разумный поступок, – сказал Акира. Придворная дама бросила на него злобный взгляд. – Воздержитесь от комментариев, – недовольным голосом произнес председатель. – Вы можете лишь задавать вопросы. – Хорошо. Подождите… Эм, прошу меня извинить. Я думаю, я понял. – Акира обернулся к придворной даме. – Прошу вас, не могли бы вы продолжить? Лилиан чуть слышно фыркнула. – Совет обратился к придворной врачевательнице, чтобы она изучила состав пудры, – чопорно проговорила придворная дама. – Она сказала, что это яд.