— Вон! — повышаю голос. Оскар открывает рот, словно собираясь сказать что-то еще, но, передумав, идет к двери и с грохотом ее захлопывает. Поверить не могу, что это происходит снова! У кого-то есть надежный тыл, а у меня его нет. Впрочем, к моим тридцати, кроме приобретенного опыта и сына, у меня ничего нет. Карьера? Да кому она нужна, когда я второй раз на одни и те же грабли наступаю! Неужели Зена так задело, что я тогда даже слышать не хотела про его «выгодный» контракт? Как же меня разрывает от гнева! Он кипит, словно лава, бурлит, требуя незамедлительного выхода. В такие моменты отчаяния, безусловно, нельзя идти к человеку и в глаза говорить ему все, что ты о нем думаешь. Но невыносимо хочется это сделать! Жаль, невозможно переступить через все плохое, как через грязную лужу, и забыть. Да и разве такое забудешь? Я залетаю в спальню, подхожу к гардеробу и начинаю перебирать вещи. Найдя джинсы и футболку, с остервенением натягиваю их на себя. Пусть Ларссон запихнет свою компенсацию себе в одно место! Я не намерена задерживаться в этом отеле и жить на деньги Оскара, раз он согласился танцевать под греческую дудку. — Всё в порядке, Даша? — интересуется Лили, заметив, с какой злостью я швыряю вещи на пол. Сейчас бы отправиться в зал — побить грушу, чтобы выплеснуть эмоции. Или сесть за стол и написать письмо о том, что чувствую. А еще лучше — все-таки пойти к Дамианису и сказать ему, какая он наглая и бессердечная сволочь, как я его ненавижу. Плюнуть, в конце концов, ему в лицо! Ну сколько можно рушить мою жизнь? — Здесь будьте. Из номера без меня ни ногой. Не помню, как я спустилась на первый этаж. Хочу узнать, в каком из домов остановились Дамианисы, но администратор, естественно, не торопится сообщать. Тогда направляюсь к Ларссону. Уж он-то точно в курсе! Оскар мямлит, чтобы не делала глупостей, отговаривает, но во мне проснулась фурия. — Я не дам тебе никакой информации. Иди к себе и остынь. Он выпроваживает меня из номера, чем злит еще сильнее. Ничего не остается, кроме как спуститься в ресторан и ждать появления Дамианиса там. Ведь на ужин эта сволочь придет. Я располагаюсь за одним из столиков, откуда открывается прекрасный обзор, заказываю кофе и жду своего звездного часа. Он наступает через сорок минут. Зен появляется в зале не один, а с Ванессой. Тем лучше! Пусть его новая пассия узнает, с каким чудовищем связалась. За прошедшее время мой запал не стал меньше. Может, со стороны я и буду выглядеть как конченая истеричка, но хотя бы выплесну гнев и эмоции, которые больше не помещаются внутри. Жду, когда парочка сделает заказ, поднимаюсь со стула и направляюсь к их столику. Не могу успокоиться после разговора с Оскаром. Я первоклассный специалист, успешная женщина, примерная мать, а меня только и делают, что смешивают с грязью! Не позволю! — Даша! — первой замечает меня Ванесса и наигранно улыбается. Мажу по ней взглядом. Декольте напоказ, открытые плечи, алая губная помада... Для нее дресс-код не установлен? Только меня за это можно было отчитывать? — Хочешь к нам присоединиться? — продолжает петь Ванесса елейным голосом. Противно! Сосредотачиваю внимание на Зене. Он смотрит на меня, чуть прищурившись. Это раздражает. Сколько же спокойствия в этом человеке! Чего нет во мне сейчас ни капли! Пару секунд стою, а потом молча беру чашку со стола и выплескиваю кофе на грудь Зена. Хотелось бы в лицо, но боюсь, тогда я окажусь за решеткой. Грек не простит мне своего испорченного вида. — Господи, Даша! Что ты делаешь? — испуганно вопит Ванесса. Зен, громко застонав, вскакивает с места. Что-то говорит на греческом, возможно ругательства. А мне хочется взять чашку Ванессы и выплеснуть горячий кофе еще и на спину Дамианиса. Я словно в состоянии аффекта нахожусь, не до конца отдаю себе отчет в том, что делаю. — Можно по-английски? — обращаюсь к Зену, когда он, расстегнув рубашку, бросает ее себе под ноги. К нам подходит официант, люди перешептываются, собираются в круг. Ванесса причитает и зовет охрану. Но мне плевать! — Ты что творишь? — цедит Дамианис сквозь зубы и хватает меня за локоть, заметив, что я тянусь к чашке Ванессы. В меня словно бес вселился! — Это ты что творишь?! Что я тебе сделала? Сколько можно? Сначала твоя дочь подсыпала мне какую-то дрянь в алкоголь, выставив шлюхой перед тобой и бывшим мужем, потом ты брата подослал от меня избавиться, а сейчас опять рушишь мою жизнь. Ничего, что я хрупкая и беззащитная женщина, которая просто пытается выживать, строить карьеру и личную жизнь? Каким-то образом вырываюсь из хватки Зена и даю ему пощечину. Собираюсь дать еще одну, но Дамианис перехватывает мою руку и отрицательно качает головой, давая понять, что больше не позволит себя ударить. Его взгляд темнеет, прожигает, словно оставляя на мне метки. — Ну-ка успокоилась! Прекрати истерику! Слышишь? Не сразу понимаю, что Зен ведет меня к выходу из ресторана, словно нашкодившего ребенка. Дает знак охране, что сам разберется. Конечно разберется! Напишет на меня заявление? С него станется! Снова вырываюсь, обзываю Дамианиса по-английски бранными словами, ругаю на чем свет стоит. Плевать, как это выглядит со стороны, я мечтала об этом с того дня, когда Зен подослал ко мне Леона с визитками клиники и врача, который помог бы избавиться от «нежелательных последствий». — Ты успокоишься? — строго произносит Зен, больно сдавливая запястье и слегка встряхивая меня, когда мы оказываемся в скрытом от людских глаз уголке. — Не хочу я успокаиваться! — выплевываю ему в лицо. — Я ненавижу тебя! Презираю! Худшего человека нет на свете! Ты просто чудовище! Ненавижу… Он опять меня встряхивает, но эффекта никакого. Гнев как был, так и есть. Даже больше становится! А еще я почти не контролирую себя! Мечтаю вцепиться в лицо напротив ногтями! Дамианис что-то бормочет на своем родном языке, а потом прижимает меня к стене и затыкает рот поцелуем. Пытаюсь оттолкнуть его, но Зен и не думает отпускать. Я едва стою на ногах. Горю в аду! Из-за того, что учинила, и от напористого поцелуя грека. Грудь начинает распирать от молока. То ли из-за пережитого стресса, то ли из-за появившегося возбуждения. Какой кошмар! — Успокоилась, сумасшедшая? — шепчет Зен, почувствовав, что я перестала брыкаться и обмякла в его руках. — А теперь давай спокойно поговорим. Спокойно? Сегодня это явно не получится. Меня всю колотит. Мне физически плохо! Голова кружится от обилия эмоций, а сердце сжимается от противоречивых чувств. Опускаю взгляд на подбородок Дамианиса, его шею. На грудь, где сейчас огромное красное пятно. На секунду зажмуриваюсь. Это все я сделала?! — Больше. Никогда. Не смей. Ко мне. Прикасаться, — шиплю, подняв глаза к его лицу. — Ненавижу, — бросаю со злостью и, освободившись из рук Зена, шаткой походкой направляюсь к лифту, мечтая убраться из этого «чудесного» отеля. Оказавшись в кабине, я обессиленно прижимаюсь лбом к стене. Ужасный день! Безумный! И нет, я ни на секунду не пожалела о том, что сделала, и с радостью бы это повторила. Даже поцелуй с наглой сволочью Дамианисом. Которого и впрямь ненавижу! Всем сердцем! 8 глава Зайдя в номер, я прошу Лили побыть с Эмилем, а сама закрываюсь в спальне. Нужно прийти в себя, нельзя в таком состоянии подходить к ребенку. Что удивительно, слез нет, лишь абсолютное непонимание, за что судьба так надо мной насмехается. Ложусь на кровать и накрываюсь пледом. Голова болит дико, между висками словно струну натягивают. Еще чуть-чуть, и она лопнет от напряжения. Физически плохо от сложившейся ситуации! Не знаю, сколько времени проходит. Кажется, я ненадолго забываюсь сном, потому что просыпаюсь от сильной жажды. Сажусь на кровати. В комнате темно, по привычке я ищу взглядом Эмиля, не сразу вспомнив, что он с няней. Часы в телефоне показывают начало девятого. И пять уведомлений о пропущенных: три звонка от Ники, один от Альберта и один от Оскара. Последнему-то что понадобилось? Сказать, что передумал насчет компенсации, после того как я подпортила внешний вид грека? Ну ничего, пальцы у Зена на месте — подписать контракт сможет. Будь у меня силы, принялась бы собирать чемодан. Но сил нет. Впрочем, желания тоже. Возможно, я даже задержусь в отеле. Пока не почувствую себя лучше. Кладу телефон дисплеем вниз и трогаю грудь. Она каменная. Нужно покормить Эмиля и попить воды. Кое-как встав с постели, я принимаю душ и иду в гостиную. Кивнув Лили, которая предлагает заказать в номер что-нибудь из еды, забираю у нее сына и сажусь с ним на диван. Глажу Эмиля по светлой макушке и едва не задыхаюсь от нежности, когда он, присосавшись к груди, смотрит на меня доверчивым взглядом. И впрямь слишком серьезным для его возраста. Сын будто все-все понимает и чувствует, как плохо сейчас его маме. Я могу опять пойти к Дамианису и закатить грандиозный скандал, только что это изменит? Ничего, кроме душевной боли и проблем, я не получу. На месте грека вторую такую выходку я бы не спустила на тормозах. Можно, конечно, пожаловаться Альберту, но чем это все закончится? Тоже проблемами, теперь уже и для его семьи? Крахом его карьеры? Такой будет моя благодарность близкому человеку за помощь и поддержку, которую он обеспечил мне в трудное время? Не знаю, что делать. Но точно знаю, что жажду крови греков, возмездия и справедливости! В голову просачиваются приятные воспоминания, как бессонными ночами я поглощала тонны информации. Как усердно работала, пытаясь чего-то добиться в новой для себя профессии. Пройден огромный путь, и вернуться к тому, с чего когда-то начинала, я просто не имею права! Однако не представляю, как справиться с эмоциями и принять тот факт, что Дамианис хочет снова разрушить мою жизнь. В номер стучат. Сердце против воли делает кульбит в груди и начинает биться, как сумасшедшее. Умом понимаю, что Зену нет до меня дела и он не спустится со своего греческого Олимпа, особенно после всего, что я сделала. Но все же хотелось бы получить от Дамианиса нормальное объяснение, за что он так со мной. — Открыть? — осторожно интересуется Лили. — Да, — киваю я. Некстати вспоминаю о поцелуе Зена и начинаю злиться. Я не должна была позволять к себе прикасаться. Жаль, что не вцепилась ногтями в его лицо, а сбежала! — Это Ника. — Пусть войдет. — Заканчиваю кормить Эмиля и прячу грудь в лифчик. Вообще-то я ждала появления Альберта, уверенная в том, что до брата дошла информация о моей ужасной выходке. Хотя, возможно, грек замял шумиху и все урегулировал?.. Что ж, Ника очень вовремя. Мне нужно с кем-то поделиться накопившимся. Не с няней же обсуждать, какая Дамианис сволочь. Ника заходит в гостиную вместе с близнецами, отдает распоряжение няне, чтобы та осталась с детьми, и, схватив за локоть, ведет меня в спальню. Ее растрепанный вид вызывает еще большее беспокойство. Вдруг Альберт узнал о том, что Оскар отстранил меня от проекта по поручению Дамианисов, и совершил что-то непоправимое?