Нам с Вокулой пришлось поторопиться, чтобы от него не отстать. Мы успели как раз к тому моменту, когда Каас с помощью штурвала и лебедки собственноручно поднял огромную крышку с котла. — Проклятье! Опять не удача! —заорал он и заметался вокруг, яростно пиная все, что попадалось ему на пути. Кроме механизмов. Досталось валяющемуся на земле парнишке и сундуку. Впрочем, в случае с последнем, досталось скорее Каасу — алхимик запрыгал на одной ноге, продолжая ругаться. Эфест завертел штурвал поднимая крышку выше. Из под неё разлилось розоватое сияние. — Такой красивый… Но такой сухой и мелкий, — вздохнула Эглантайн. После перевоплощения голос у неё изменился. Я узнавал интонации. Она говорила как раньше. Но раньше это бы прозвучало жестко и по деловому. А сейчас, новым голосом, получилось томно и с издевкой. Я посмотрел на её кукольное личико. Она поклонилась мне, опустив взгляд и выдохнула: — Сеньор Магн. — Каас Старонот! — прогремел Эфест. Он запустил руку в котел и пропустил содержимое сквозь пальцы. Было похоже на розовую пыль с блестками. — Следующие поставки этот мошенник Мо обещал не раньше чем через два месяца! Катастрофа! — А в чем дело? — спросил Вокула, тем самым спасая меня от необходимости задать этот вопрос самому. — Должно получиться жидкое… — пояснила Эглантайн. — Но оно волшебное, — я понял, что блестит пыль именно в магическом зрении. — Но как нашим клиентам его давать жертвам? Пока оно было жидкое, его можно было подмешать в еду, опрыскать… — завопил Каас. — Подождите, то есть зелье страсти это приворотное зелье? — спросил Вокула. Иногда он слишком много внимания уделял цифрам, упуская суть. В этом есть что-то очень ироничное, что люди не так стремятся получить средство делающее их самих красивыми, сколько ищут простой способ затащить в постель других красивых людей. — А это что вам мешает это подсыпать в еду или обсыпать им человека? — пожал плечами я. — Сделайте такую штуку, похожую на маленький кузнечный мех. Я взял немного пыли на ладонь и дунул. Тщательно выбрав направление, чтобы не попало на Вокулу или Эфеста. Аккуратное розовое облачко размером с подушку, противоестественно повисло в воздухе и поплыло вдаль. Каас проводил его взглядом. — Иногда нужен свежий взгляд, — не удержался я от подколки. — Ничего не выйдет! — отозвался Вокула. — Люди рабы привычек. Они ждут привычные зелья. Может, вам получится это растворить в воде? — Вода не подойдет, — тут же отозвался Каас. — Она универсальный растворитель и смоет всю магию. Станет просто магический эликсир для кратковременного усиления сил. Может свинной жир? Или масло? — Нет! — рявкнул я. — Заявите что вы улучшили формулу. Сделайте красивый флакон с распылителем. Упакуйте каждый в коробку. И удвойте цену. Все посмотрели на меня с сомнением. — Сделайте как я сказал, — я устало махнул рукой. — Главное действуйте с уверенностью. Постоянно говорите всем, что этот порошок лучше, новее, сильнее и удобнее в использовании. Ясно? — Кажется, я поняла, — пропела Эглантайн. — Доверьтесь мне, сеньор Магн, я сделаю так, как вы хотите. Я на секунду застыл. Впрочем, как и остальные. Смутившись под перекрестными взглядами, ведьмочка опустила взгляд и сложила руки на животе. Акцентируя пышный бюст. На ней было строгое платье закрывающее все тело до самого подбородка. Никаких декольте. Да ещё и с толстым кожаным фартуком. Ничего не помогло. Мне пришлось приложить такое усилие, чтобы посмотреть ей в лицо, как будто мне гири к взгляду подвесили. — Остаточные эманации. Сеньор Магн, сеньора Эглантайн, вам следует встретится позже. И давайте отойдем от эликсира… Эмм… От порошкового зелья… — Пыль божественной страсти, — подсказал я, не отрываясь взглядом от чувственных губ ведьмы. — Броское название, это треть успеха. Я тряхнул головой и перевел взгляд на Эфеста. — Однако я тут не для встречи с Эглантайн, как бы мне не было приятно её увидеть. Я по поводу сердца вампира, который обретался раньше в этом помещении. Кстати, зачем вы его убили? — Личное, — неожиданно резко ответил Эфест. — Ненавижу вампиров. К тому же, кто знает, вдруг он бы нашел способ выбраться. Вы знали, что он процарапал в камне лаз? За долгие годы. Хитрая тварь. Спрятал вход под кроватью. К счастью сфера проникала и сквозь камень. Вот это заклинание меня всерьез заинтересовало. Сейчас я пытаюсь его воспроизвести… — Сердце вампира, а потом уже все остальное, — перебил я Эфеста. — Это очень интересно, и мы поговорим с вами, сеньор Эфест, об этом не торопясь и подробно. Но потом. Где сердце? — Вот оно, — ответил вместо ректора Каас. И обвел руками вокруг. — То что вы видите вокруг. — Не понял, — сказал я, на самом деле уже начиная понимать. — Видите ли… То что образуется внутри вампира, в первую очередь вокруг сердца, напоминает металл. Это можно расплавить… И сплавить с обычным металлом. При множестве условий, главное из которых наличие таланта, — начал отвечать Каас. Хромая, он подошел к котлу. — Можно создать не просто вещь, а вещь которая пронизана волшебством. Стоит только немного подтолкнуть в нужное направление процесс и вы можете сварить жирный наваренный бульон из одной единственной кости. Или волшебный эликсир. Хотя тут понадобится больше ингредиентов. Большая часть сердца вампира в этом котле. Я внимательнее посмотрел на котел. Настоящее произведение искусства. Огромный, как джакузи, можно вчетвером туда залезть и место останется. Но главное даже не это. Снаружи покрыт сплошным узором с вкраплением уже знакомых мне «микросхем». Тех самых, что добывали охотники из Кровавого Волока. Видимо тоже для усиления эффекта. — Этот вампир, который жил тут сотни лет. Как вы его вообще убили? — вдруг кольнуло меня беспокойство. Мне ответил новый ректор. — Я остерегался встречаться с ним лично, у некоторых линий крови есть врожденная власть над людьми. Не исключено, что ректор Фро вовсе не горел желанием повернуть на темный путь, когда впервые спустился в этот подвал. К счастью, кроме ректора никто не знал этот секрет Университета. Так вот, не я не стал рисковать своим разумом, а попросту велел пробить световой колодец. Эфест ткнул пальцем в потолок. Подняв голову я увидел уходящие в темноту трубы. — Сейчас не видно, но дыра была внушительная, — сказал Каас. — Потребовалось три дня, чтобы его окончательно развоплотить, — покачал головой Эфест. — Это ставит тварь вровень с самыми сильными вампирами Золотой Империи. Тем интереснее, что же смогло его пленить… — Я видел странные подставки, — припомнил я. — Да, я тоже предположил, что дело в этих артефактах. Однако, золотая сфера погасла, едва вампир развоплотился, — Эфест задумчиво схватил себя за бороду. — Это ведь гениально. Стены его тюрьмы были созданы из его собственной силы. Но как⁈ — А вы были в курсе про все это, сеньор Вокула? — спросил я своего затихшего казначея. — Мне рассказали не сразу. И не обо всем, — вывернулся он. — Если вдуматься, — Каас все еще хромая, начал обходить вокруг котла, постукивая по нему костяшками пальцев. — Все это заставляет меня серьезно задуматься о пересмотре очевидных истин, которые я сам преподаю в этих стенах. Он взъерошил и без того торчащие во все стороны седые волосы и с явной досадой хлопнул ладонью по крышке котла. — То, что вампирское сердце усиливает чары, известно давно. Секрет о котором знает каждый второй. Вон и вы, сеньор Магн, носите коготь вампира не иначе как с этой целью. А вот органы из чудовищ диких земель, могут творить волшебство сами по себе. Должно быть это нас и запутало. На самом же деле, что вампиры, что чудовища, суть стороны одного явления. Наполненные магией ненормальности. Чуждые природе. — Остановитесь, сеньор Каас, — веско и громко сказал Вокула. А потом, уже тише, так чтобы не услышали вокруг, добавил. — Следующими в цепи ваших рассуждений будут аристократы. — Я читал, что череп аристократа тоже усиляет алхимический эффект, — тут же отозвался Эфест. Не смог удержаться, и не продемонстрировать свою экспертность. — Это правда, — пропела Эглантайн. — У меня дома камин выложен ими изнутри. Очень помогает. А вот и подтверждение практикой подъехало. Я машинально потер себе висок. — Это все, конечно, очень интересно, — сказал я. — Но где мне теперь взять сердце вампира? — Спросите у Гвены, — сказал Эфест. — Последние пару месяцев она продала в университет уже три штуки. Мелкие и дрянные. Но вам выбирать не приходится. — Откуда она их берет? — как-то подозрительно сильно удивился Вокула. Обычно он умело прячет эмоции. — Однажды я спросил, и она ответила что в её сети попадается много разной рыбешки. Даже самой неожиданной, — развел руками Эфест. — Я удивился и хотел уточнить, где она ставит сети. Ведь, насколько я знаю, в каналах Караэна нет рыбы, только раки. Умение вовремя затупить тоже признак ума. — Так, — я понял, что вцепился в рукоять меча. И уже давно. Пальцы заболели. Я разжал руку и помассировал виски сразу двумя руками. Что-то мимо меня проходит уже через чур много событий. Я поднял взгляд на Вокулу и спросил. — Где сейчас Гвена? Глава 20 Любопытство наказуемо Поместье «Соленое» находилось примерно в двух с половиной километрах от Караэна, посредине между тремя маленькими городками. И рядом сразу с двумя перекрестками. Это поместье представляло из себя полтора десятка строений, обнесенных высоким, толстым забором. Настоящая маленькая крепость. Имелась даже деревянная дозорная башня в одном углу. Зародыш замка. Это поместье попало в руки моей семьи еще во времена моего прадеда. Как приданое. Видимо, для разнообразия. Когда-то тут жили аристократы. То есть, рыцари. Суровые и безжалостные люди, умело стригущие бабло с проходящих мимо купцов. Бывшие владельцы подходили к архитектурным решениям соответствующие — думали не о красоте, а о надежности. «Соленое» было, по сути, укрепленным блокпостом, с поправкой на местные реалии. Из-за его расположения Вокула не стал от него избавляться. Во время осады Караэна Королем, местный гарнизон в количестве двух стражников и пары десятков «моих» людей (то есть тех, кто кормился с этого поместья) даже смогли отразить две попытки штурма. Не думаю, что это были прямо уж действительно штурмы, предпринятые королевскими войсками. Вполне вероятно это была попытка прибившихся к Королю желающих помародерствовать местных, просто на удачу захватить и пограбить явно богатое местечко. Однако, отметить доблесть тех, кто защищал мою собственность, все же следовало. Я нашел время, прибыл в «Соленое», раздал «вольности». Например, оба стражника теперь могли не отдавать мне десятину с овса, если засевают им мою землю. Я тогда еще думал о кавалерии. И хотел так стимулировать производство корма для них. А крестьянам я поставил твердый налог в яйцах — по одному каждую неделю с человека. Это было тщательно обговорено с Вокулой и приглашенными экспертами. И, по сути, являлось уже устоявшейся практикой — хотя обычно договор аренды подразумевал, что владелец земли получает пятую часть всего, что производит арендатор, на некоторые вещи глаза закрывались. Особенно на те, за которыми уследить было не возможно. А ведь никто не сможет следить, сколько курица снесла яиц. Эти милые и понятные средневековому человеку награды, сулящие выгоду и процветание арендаторам но не накладные для владельца земли, были моей данью уважения местным традициям. Сам же я намеревался наградить людей по своему. Ярко, впечатляюще, чтобы вызвать у них благодарность. И бесплатно для меня. Я выдал каждому стражнику по отдельной, а крестьянам одну на всех, благодарственную грамоту. Грамоту оказалось составить не так уж и просто. Лист не самой плохой бумаги, на котором аккуратным почерком шесть строчек с оборотами вроде «От лица семьи Итвис и всего города Караэна, поименованным далее" выражается 'Засвидетельствованная перед всеми богами искреннее благодарность и восхищение», пара строк о проявленных в бою «доблесть, отвага и умение» и так далее. Но этого было маловато. Не внушало. Пришлось искать художника, чтобы он украсил это гербом Итвис и вообще придал листочку праздничный вид. Самое близкое, что нашлось — Бруно Джакобиан, оказавшийся опытным переписчиком. Впрочем, он сделал банальный листок почти произведением искусства. Хотя, конечно, использовать человека его калибра для таких дел мне было немного совестно. Спасало только то, что я планировал использовать эти грамоты как образец для последующих. Как я и ожидал, слово писанное на красивой бумаге произвело на местных, таким не избалованных, впечатление яркое и сильное. Мои «сотрудники» без всякого преувеличения прослезились и высказали намерение сделать для меня всё, о чем я только не попрошу. Как тут принято, выразили они это в форме клятвы. Потому, когда Гвена попросила себе «местечко где можно попердеть или еще чем нужным заняться», то есть место для базы, то «Соленое» было первым местом, о котором я вспомнил. Меня не было в этом имении месяцев десять, поэтому я был готов к переменам. Но не настолько. Еще на подходе бросалось в глаза множество курятников — крестьяне явно использовали дарованные вольности на полную. Сам укрепленный хутор серьезно разросся. Перед ним появились солидные, сложенные из камня строения похожие на амбары, перед стеной появилась еще одна, приземистая и широкая башня с зубчатой стеной. А главное — он стал на удивление оживленным местом. Дело даже не в снующих туда-сюда крестьянах, и телегах с корзинами яиц в сене. Подъезжая к стенам имения я увидел людей с лютнями и флейтами. Несколько группок состоящих из субъектов в одежде странным образом сочетающих в себе яркий вызов и бедность, сидело отдельно и оживленно что-то обсуждали. Я придержал коня, проезжая мимо одной. —…так я ему сразу в ухо… — гудел мужичок с нелепыми усами, заплетенными в косички. — Ну и дурак! У тебя работа какая? Песни петь, людей веселить, а не кулаками махать! — поучительно отвечал ему пузатый и лысый паренек в центре. Его гладкое, молодое, улыбчивое лицо резко контрастировало с низким, каким-то «бывалым» голосом: — Из десяти драк, половину можно выиграть словами. А оставшиеся избежать. Драться надо только когда дело доходит до жизни. Вот за жизнь деритесь, а если…