— Ваш племянник? — тут же уточнил Борха, словно не заметив последние фразы. — Он… — Он молод и неопытен. Возможно, лучше будет, если отряд поведет один из ваших племянников. Моего возьмите, но только как одного из рыцарей, — продолжил отдавать приказы Йип. — Я легат, мне и вести войска, — рявкнул Пиллар. Куда грубее, чем следовало. — Простите, сеньор Ортег, — мягко сказал Регент. Назвав легата по имени, без титулов. — Но минуту назад вы не понимали зачем и куда их вести. Боюсь, мы не сможем вам доверять, пока вы не пройдете повторную инициацию. — Мы прямо сейчас на солнечном свету! Что за чушь вы несете! — скорее очень удивился, чем разозлился, легат. — А! Просто хотите меня лишний раз уколоть? Просто теперь, вместо слов, серебряной иглой? — Да, — кивнул Регент. — Вас и всех ваших домашних. Простите, но не один из стоящих за Императора не сможет спокойно спать, есть, или даже просто жить, пока лапы кровососов топчут земли Регентства. Услышать от вас такое… Странно. Легат раскрыл рот, чтобы ответить жестко и прямо. Постоял с открытым ртом и закрыл его. Хранители внезапно отодвинулись от легата. Даже во время спора они не держались так насторожено. Регентство слишком хорошо знало, как опасна отрава вампиров, как привлекательны обещания мнимого бессмертия. Не один гордый стяг древних семейств сгинул в пламени на развалинах их замков, оказавшихся логовом кровососов. — Это серьезное обвинение, — наконец прохрипел легат. — Я уверен, вы и ваши близкие легко пройдете проверку, — отмахнулся Регент. — Но сами понимаете, в такое время нельзя пренебрегать такими вещами. У нас вампиры в Караэне. Целая армия прибыла из-за моря. Отвин открыл им ворота. — В Отвине, — машинально поправил легат. — Их пропустили мимо. Они идут куда-то ещё. — Они идут в Караэн, — сказал один из Хранителей — мне прислали гонца час назад. Сожгли все постоялые дворы на Древнем Тракте, сотворили страшное колдовство и идут днём, скрываясь от света Императора в черной туче. — Какой свежести ваши сведения? — ревниво спросил Борха. — Два дня, — Хранитель посмотрел на легата. — Там мертвая пехота. Их тысячи. Некроманты, вампиры… Мне не кажется, что это не стоит беспокойства. Пиллар побледнел. Сжал губы. Регент не отказал себе в удовольствии рассмеяться. Про себя. Легат слишком долго почивал на лаврах. Воевал с недовольными Пилларами, гонял гоблинов и охотился на измененных зверей. Привык, что вампиры это древняя сказка. А что происходит когда древний ужас возвращается? Ищут виноватых. Но этого легат еще не понял. Пока он понял, что старый дурак-регент решил унизить семью Пиллар. Не сильно, но обидно. Вот только уже завтра весь Таэн будет знать, что кровь всех Пиллар будут придирчиво рассматривать на острие серебряной иглы, а войска против кровососов поведет человек не из их семьи. И не из Ин да Ор, что было бы логично. Значит, полководца нашли в дикой спешке, и не из своих. А значит, подозрения против Пиллар более чем серьезны. Пиллар теперь долго будут носить «муху на лице», как говорят на родине Борха. А остальные Великие Семьи встряхнутся и вспомнят, что вампиры это непримиримые и страшные враги. Регент встряхнул головой, он опять выпал из разговора. — Повтори, — велел он Хранителю, который говорил последним. — Смею вам напомнить, что Караэн враждебен нам. Как и большая часть городов Долины Караэна, — сказал Хранитель. Этот тут из-за своего безумия. Это безумец, думающий только о благе людей и процветании Культа, давно оборвавший связи с семейным кланом. Регент вздохнул. Ему предстоит со временем окружить себя только такими. — Да, я знаю, — перебил Регент, когда Хранитель принялся рассказывать запутанную историю отношений семьи Итвис из Караэна и Хранимого Престола. — А вот вы не знаете, с чего все началось. Караэн захотел своего представителя в Таэн. Не присланного отсюда, а своего здесь. И выдвинули одного из Итвис в Хранители Сердца. — Наглые дураки, — прокомментировал Пиллар. — Возможно. Зато, теперь мы знаем, как заручиться поддержкой Караэна в войне… Полагаю вы все понимаете, что это начало войны? — Регент неспешно прошел дальше на север по карте, осторожно переступая стекло Диких Земель и остановился рядом с Караэном. Город был стиснут с севера красной линзой, обозначающей Кровавый Волок. Одну из самых странных аномалий. Под красным стеклом угадывались прямоугольники и круги. Говорят, раньше в этих горных долинах были кузни для всей Империи, на которых трудились элементали и были другие чудеса. А с востока, со стороны Отвина, лежало еще два темных пятна. Накрывающие скопления крупных городов. Только чудом эти два пятна не перекрыли все ветки Древнего Тракта, оставив лишь одну желтую линию, связывающую Восточное побережье и Долину Караэна. Всего одна. Зато почти идеально прямая. — Это разведка боем. Хотят пощупать нас, насколько мы готовы. Поэтому вы Борха, должны действовать быстро. Пошлите малый отряд и гонцов перед ним, чтобы наши гарнизоны присоединялись к нему по дороге. И, как я сказал, только всадников, — сказал Йип. — Вы наберете не больше пяти сотен, — фыркнул легат. — Если это мертвая пехота, и их тысячи, как кто-то не соврал… Хранитель рассказывающий об армии мертвецов вскинулся. — Говорят, вампиры прислали к нам шесть каракк, — перебил легата Регент. — Их вряд ли больше полутора тысяч. — Мертвых на корабли помещается больше, чем живых, — покачал головой легат. — Их может быть и пять тысяч. Если будут черные всадники… Неважно. Если мертвецам откроют ворота и они возьмут Караэн, то устроят страшную резню. А потом некроманты поднимут мертвецов… Может, даже смогут создать охраняемый вендикатами Мертвый Град. Легат замолчал. Регент уважительно кивнул. Правильно, что он оставил этого человека. Его знания пригодятся. — И у нас будет немертвый город. Рассадник нежити, — подытожил Регент. — Я недооценил опасность, — вдруг сказал легат. — Признаться, я тоже, — кивнул Регент. — Мне не пришло в голову, что у них могут быть союзники в городе. — Кто захочет помогать этим чудовищам? — возмутился один из Хранителей. — Раньше желающих было много, — Регент хмуро ткнул тростью в Караэн, словно наказывая его за беспокойство. — Пока люди не стали бояться нас больше, чем вампиров. Вы забыли это. Но мы, Пиллары и Ин да Орс, помним… — Итвис вспыльчивы, надменны и очень самолюбивы, — сказал Хранитель, который любил Культ больше родных. — А главное, их злопамятность и коварство вошли в поговорку. Даже на их гербе змея. — И как все люди, они судят других по себе, — кивнул Регент. — Вы намекаете, что они могут воспринять наш отряд, присланный на помощь, как попытку ударить в спину. И напасть на него. — Если они все еще будут живы, — фыркнул легат. — В таком случае нам придется вырвать самый корень вражды, — сказал Регент. Хранители смотрели на него с сомнением. Обычно это означало убийство большей части враждебной семьи. С Итвис это не получилось и в более благоприятные для Культа времена. — Мы дадим им того, чего они хотели. Магн Итвис получит шапку Хранителя Сердца Императора. — Если он все еще жив, — повторил легат. — Это не важно. Это нужно не ему, а нам, — Йип распрямил плечи, преодолевая тяжесть расшитой золотом ткани на плечах. И постарался, чтобы следующие его слова были не шепотом старика, а гласом Регента Пустого и Хранимого Престола Императора. — Тот кто сражается с армией несущий порабощение и смерть, вот кто есть Культ Императора. Это напомнит людям и нам, кто мы такие! Выполняйте. А вы легат, подождите. Дождавшись, пока остальные Хранители скроются за дверьми, Регент приобнял Пиллара за плечи. — Не затягивайте с повторной инициацией. Как только вы пройдете её, надо будет провести процедуру со всеми остальными… — сказал Регент доверительно. — Борха? Хранители? Великие семьи Таэна? — удивился легат. — Это будет оскорбление… — Они тоже, но я говорю вообще о всех. Всех людях на землях Культа. И я думаю, следует сделать эту процедуру регулярной. Как вы думаете, возможно делать это раз в месяц? Силами храмов? — Регент давал легату работу для головы и ног. И улыбался, слушая его растерянные предложения и рассуждения. Он любил, когда враги находятся вот так, рядом. Ведь проще всего воткнуть человеку нож в сердце, если одной рукой ты его уже держишь. Как будто приобняв. Если Магн Итвис переживет нашествие мертвецов, то станет Хранителем. И ему придется прибыть в Таэн. Под руку Регента. И уже тогда Йип III, не торопясь, решит его судьбу. Послесловие от автора Песни. Мы вряд ли способны до конца осознать, насколько плотно мы опутаны современными технологиями. И я сейчас даже не столько про технику, сколько про социологию и психологию. За последние пару веков человечество сильно продвинулось вперед в умении лепить из себя что угодно по заданному техзаданию. Возьмем отвлеченный пример. Музыку широкого потребления, в быту, попсу. Песня Меладзе. «Притяженья больше нет». Там, специально для тупых и тугослышащих вроде меня, припев начинается с трех отдельных нот. «Ту, Ту, Ту, и начали!» как бы говорит нам музыка, и мозг такой «О, дальше я знаю!». Я поднимаю лицо из тарелки и мычу «Сто шагов назад!». Причем там простая ритмика, можно просто пробубнить, петь не надо. Мозг такой «Ай я молодец, вместе со всеми, прям вот угадал, я социально интегрировался, в следующий трудный период меня не съедят » и заложенная миллионами лет эволюции система поощрений впрыскивает гормоны удовольствия. На поверхности сознания, которое формулирует мысли, я просто подумаю «Хорошая песня. Душевная». Таких биологически-психологических ловушек и в этой песне, и вообще в попсе, еще много. Люди получают физическое удовольствие от их прослушивания. Мы получаем. Важно услышать их несколько раз. При этом, если вас раздражает попса — поздравляю, вы как все. Она всех раздражает. Научный факт — если дать даже фанатам попсы текст их любимых песен, написанный просто «стеной», а не строками, то более 40 (сорока) процентов испытуемых… Не узнавали свои любимые тексты. Попса это высокотехнологичный продукт современности, где работа идет сразу с глубинными процессами в мозгу, минуя мышление и интеллект. Поэтому слова там не важны. В средневековье, как вы догадывались, любили по по хардкору. Поэтому пели без скидок для тупых. Возможно, это объясняется тем, что тогда пели все. Вполне вероятно, постоянно поющие за работой неграмотные крестьянки имели практики в пении больше, чем многие из выпускников современных вокальных ВУЗов. В поле пели, за прялкой пели — вообще все время пели. И поэтому песни высокой средневековой поэзии признавались песнями «Высокой» поэзии в обществе массового профессионализма. И отбор шел сильно по другим критериям. Для примера можно взять «Foy Porter» — одна из самых известных песен позднего средневековья, написанной Гийомом де Машо в XIV столетии. Как и большинство светских песен того времени, следуя традиции трубадурского художества, песня посвящена ухаживаниям благородного мужа за Дамой. Лирический герой сообщает о своей глубокой любви к избраннице. О любви, которая сильнее, чем само море. И о том, что он ни на минуту не мог забыть свою избранницу. В конце песни он говорит, что его дама — это настоящий сапфир, который действительно может исцелить его и утешить его сердце (в средневековье была широко распространена вера в то, что драгоценные камни обладают целительной силой). Как пишут в энциклопедиях «Песня, написанная в стиле вирелэ, славилась тщательно продуманной схемой рифм, что, возможно, способствовало её непреходящей популярности.» На свой страх и риск можно послушать современную реконструкцию:https://youtu.be/gNNqilChCEY?si=-LjCAxud7t2MJSInи я не утрирую, я до конца четыре минуты прослушать не смог. И не я такой один. Это мучительная вещь. Ниже дам текст. От себя добавлю, что это не песня, а испытание для певца. Даже большее, чем для современного слушателя. Она сложнее оперы, потому что там какой-то рваный ритм, с элементами джазовых импровизаций. Сложные переходы, не одинаковые куплеты, сложные переходы и ушедробительные приемы названия которых я не знаю. В какой-то степени можно составить себе представление о ней по приведённому ниже тексту песни. Для удобства записан текст все же так, как сейчас принято, а не сплошным абзацем. Но помните, это скорее условность. Foy porter, Honneur garder Et pais querir, Oubeir, Doubter, servir Et honnourer Vous vueil jusques au morir, Dame sans per. Car tant vous aim, sans mentir, Qu’on porroit avant tarir La haute mer