– Нет, дорогой друг, не совершайте ошибок, о которых потом будете жалеть. Не берите грех на душу. Граф вдруг засмеялся зло. – Вы решили, что я пришел ее убивать? Ну, вы меня повеселили! Я просто выброшу ее вон. Пусть убирается куда хочет. А тебе, потаскуха, не мешало бы выйти самой, а не таиться там, – бросил он в сторону двери. – Арман, я надеюсь, вы еще не успели наделать глупостей? – Спрашиваете, не убил ли я этого англичанина? Лишать жизни человека только потому, что он не устоял перед ней?… Потом он снова вспомнил о жене. – Открывайте дверь, я жду, или я вынесу ее к чертям. Граф дернул ручку, и дверь неожиданно поддалась. От удивления он даже отпрянул. Был уверен, что жена заперлась. Но Анна сидела на кровати, прямая и напряженная, кусая губы, и от волнения не чувствуя боли. При виде супруги на лице де Куси появилась кривоватая усмешка, отчего в уголках губ залегла горькая складка. А глаза чужие – светлые, ледяные, холодные. Арман властно и решительно взял жену за плечо и заставил встать. Та резко отшатнулась, хотела кинуться прочь, но граф подхватил ее на руки и собрался нести. Женщина молча вырывалась. Поняла, что муж и правда сейчас просто выбросит ее на улицу… – Отпустите меня! – почти взмолилась. Сердце ее так бешено колотилось, что казалось и ему слышен этот оглушительный стук. Граф распахнул дверь, выволок ее в полутемный коридор. Анна поймала сочувствующий взгляд аббата, который тут же отвел глаза. Брыкаясь, она довольно ощутимо лягнула графа. Он отпустил ее, собираясь перехватить поудобнее. Графиня бессильно прислонилась к стене. Правда, тут же резко выпрямилась, отступила, выставляя перед собой руку. – Не приближайтесь ко мне! Молю, не подходите. С таким же успехом она могла бы просить о чем-то стены или лестницу. Он наступал на нее, и какое-то страшное выражение было в это время на его лице, какая-то не здоровая страсть сквозила в каждом движении. – Не надо, пожалуйста! – почти шептала Анна. Наверное, в ее очах отразился такой сильный страх, что это заставило графа остановиться. И вдруг случилось неожиданное. Откуда-то появилась растрепанная и помятая ото сна Луиза. Она ковыляла к своему господину, что-то возмущенно бубня. – Чего расшумелись, ваше сиятельство? Мальчиков разбудите, они только недавно заснули. – Иди спать, Луиза, – рыкнул Арман. Та уже поняла, что случилось нечто серьезное. И вдруг выпалила: – И графиню вон напугали, еще ребенка скинет. Уже два месяца как дитя носит. Графиня де Куси искренне растрогалась. Надо же, ее ворчунья Луиза – и такая преданность. Сама-то не успела графу сказать, не уверена была. А как в этом месяце регулы опять не пришли, убедилась, что беременна. Какое-то время граф молча осмысливал услышанное. Но потом вдруг со злостью произнес: – Еще и брюхатая? Интересно, от кого? Луиза выпучила глаза. – Так ваше дитя же. – Ну да. Ну да, – проговорил он. Холодный тон, холодный взгляд. Сейчас он мало походил на того сдержанного и приятного в общении дворянина, каким был обычно на людях. Некоторое время они с супругой молча смотрели друг на друга. Потом граф прошел мимо, почти отшвырнув ее от себя. – Пойдемте вниз, аббат. Дюамель-Дюбуа молча пошел вслед за де Куси. Граф с другом долго сидели в гостиной, проговорили всю ночь. Но о том, что случилось, не упоминали ни словом. Мадам де Куси переехала в предместье Мадрида, где арендовала особняк. Супруг все же не лишил ее денежного содержания, и оплачивал ее счета. Но больше никак не участвовал в жизни жены. Когда Анна произвела на свет дочь, граф даже не пришел посмотреть на ребенка. Как ни старалась старая Луиза убедить господина, что девочка – его дитя и пора бы им с супругой примириться, ибо это отчуждение никому не приносит добра, граф был непоколебим. Малышке исполнилось две недели отроду, когда служанка решила отвезти ее к графу, показать ему дочь. Анна не противилась этому. Не хотела спорить с Луизой, которая хоть и недолюбливала госпожу еще с тех пор, как Арман пошел против воли семьи, женившись, но все равно с ней переехала. Причем сама вызвалась. Служанка потом рассказывала, что граф целый пир закатил по случаю рождения дочери. Имя ей дал Александрин Соланж. Напился и все хвастался, какое чудо породил, и какой красавицей девочка вырастет. Видно, глубоко поразило Армана де Куси, что у него дочь родилась. Никогда не представлял, что девочка – это так прекрасно. Был уверен, что только сын – настоящая гордость мужчины. После этого граф стал часто присылать слугу с распоряжением привезти ребенка. А когда Луиза умерла, отец забрал дочь к себе, не обращая внимания на протесты супруги. Просто приехал в ее особняк в Мадриде, приказал слугам собрать вещи ребенка и увез ее… Но надо отдать ему должное – общению жены с девочкой не препятствовал. Анна нередко даже оставалась в доме на несколько дней, особенно если знала, что муж уехал куда-нибудь по делам. А так как это происходило довольно часто, сыновья не замечали что в отношениях графа и графини что-то не так. Да и дела им особого не было до этого. Тем более что оба мальчика были загружены учебой и могли весь день не видеть никого из родителей. *** 1644 г., 15 лет после отъезда графа и графини де Куси из Франции, и четыре года до Фронды. Ангеранн-Ренард был тяжело ранен на дуэли. Сцепился с Кристиано Грассо – самым задиристым хамом во всей Испании. Тот спровоцировал юношу, случайно облив его плащ вином и отказавшись извиниться. – Просить прощения у француза? – хмыкнул Грассо. В толпе послышался глухой ропот. – В таком случае француз заставит вас извиниться. Виконт де Куси обнажил шпагу, обходя пружинистым шагом стол и неотрывно глядя в глаза врагу. Очи его стали красными от гнева. И он первый наскочил. Люди попятились, освобождая место для поединка. Шпаги со звоном схлестнулись, искры высекались при каждом ударе. Куси наскакивал и отступал умело, сдерживая силы, сохраняя дыхание. Но глаза его горели. Но тут его враг нанес ряд столь стремительных и разящих ударов, что юноше пришлось отступать, а от резкого взмаха он едва успел отвернуться, когда концом клинка тот оцарапал ему щеку. Из разреза под глазом потекла кровь. Ангеранн с разворота нанес испанцу сильный удар, бедро молодого человека окрасилось кровью. Кто-то одобрительно крикнул. – Эй, парень, – бросил из толпы какой-то мужчина, по виду иностранец, довольно необычно одетый, говоривший с сильным акцентом. – Если ты эту падаль не убьешь, то я помогу. Виконт отвлекся на эти слова, пытаясь рассмотреть, кто же этот негаданный союзник, и через секунду ощутил боль от внезапной раны в груди. Юноша оступился и стал падать. Рухнул на спину. И уже лежа на полу со всей силы вонзил клинок в живот противнику. Тем временем графиня в богато отделанном алом плаще нервно ходила из стороны в сторону по кабинету мужа. – Делайте что хотите, – говорил ей граф. – Оставайтесь тут, развлекайтесь дальше. Я все решил. Мы с детьми возвращаемся во Францию. – Я не останусь тут без детей! Мы не можем уехать! Вы хотите потерять все, что у вас есть? Она хотела сказать что-то еще, когда в комнату вбежал слуга. – Ваше сиятельство, господина виконта убили! Анне показалось, что земля уходит у нее из–под ног. Граф только успел увидеть, как она остолбенела, пронзительно вскрикнув, поднесла руку к горлу, вцепилась в ленты плаща, словно ей не хватало воздуха, и вдруг рухнула на пол без сознания. Позвав служанку, чтобы привела графиню в чувства, граф поспешил вниз. … Юношу внес в дом какой-то незнакомец. Мужчина был диковинно одет, а пышная борода придавала его довольно молодому лицу возраст. Куси пощупал пульс сына и поднял глаза на слугу. – Он живой! Врача сюда. Быстро! Когда медик осмотрел раненого, обработал раны и проинструктировал слуг, как дальше за ним ухаживать, граф, наконец, подумал о жене. Направившись в кабинет, где ее оставил, он практически налетел на Анну, которая шла медленно, словно во сне, держась за перила лестницы. Увидела графа, спросила безжизненным голосом: – Где он? – Он жив, – быстро сказал Арман. – Но серьезно ранен. Граф волновался, что супруга сейчас снова потеряет сознание – так изменилось ее лицо. Но она осталась стоять – растерянная и напуганная. Через минуту женщина бросилась к сыну. Бледный, со стекающими по лицу струйками пота, Ангеранн лежал на диване. Его грудь была перебинтована, на лице виднелась глубокая царапина. Мать упала перед ним на колени, не обращая никакого внимания на стоявшего тут же врача и сидевшего поодаль в кресле незнакомца. Она плакала, гладя молодого человека по голове. – Сеньора, прошу, не тревожьте его, ему нельзя двигаться, иначе откроется сильное кровотечение, – предупредил врач. Негаданный спаситель Ангеранна с восхищением смотрел на сидевшую на полу женщину в роскошном алом плаще, полы которого красивыми складками лежали вокруг нее. Взволнованное бледное лицо, обрамленное очень светлыми волосами, было невероятно прекрасным. Вот она, значит, какая – мать несчастного юноши и жена этого солидного сеньора с пронзительными серыми глазами…. Графине был уже сорок один год. В ее возрасте испанские сеньоры, ведущие замкнутый образ жизни и посвятившие себя череде деторождений, обычно уже были полными и обрюзгшими. Анна же, миниатюрная и хрупкая, выглядела бы гораздо младше своего возраста, если бы его не выдавала явная зрелость во взгляде. Ее прекрасные выразительные глаза словно таили в себе опыт всего пережитого, но, в то же время, придавали ей своеобразное очарование. Граф пригласил незнакомца в кабинет. Там уже стояла бутылка вина и бокалы. – Как я могу вас отблагодарить? – спросил де Куси. – Не стоит благодарности, сеньор, я сделал то, что сделал бы на моем месте любой нормальный человек. После этого случая Арман окончательно решил, что пора уезжать. Тем более что он еще несколько лет назад оставил дипломатическую службу и в Испании его больше ничего не держало.