— Нашлась тут ящерица, хвост она, понимаешь, отбрасывает, — после чего развернулся и ушел на другую сторону плота. А ведь он прав. Я даже не заметила, как волос лишилась, значит выдернуть их удалось достаточно легко. Землянка, невзирая на испуг, или взвыла бы от боли, или из рук Росса косу выдернула. Надеюсь, что вырывание волос для меня безвредно. Когда-то вон, весь скальп содрала и ничего, жива. Что мне какие-то волосы. — Надя, иди скорее сюда! — позвала Юля, после чего обернулась ко мне. — Очень больно? — Нисколечко. Зато стричься не придется и, может, они хоть немного медленнее расти станут, — нервно засмеялась я. Успокоившись и убедившись, что ничего страшного не случилось, я не стала раздувать конфликт, тем более, что после этого Росс резко вернулся к своему обычному поведению: ехидному, хищному, но, в принципе, не злому и вполне терпимому. Уже через сутки моя голова покрылась коротким пушком новых волос. — Юля, как думаешь, — лукаво спросила я, косясь в сторону зеленокожего. — Если на Росса один вид моей лысины такое положительное воздействие оказывает, может, он вообще ангельский характер приобретет, если я каждую неделю волосы отбрасывать буду? — Можно попробовать, — весело рассмеялась подруга. — Хорошо бы. — Не поможет, — авторитетно заявил зеленокожий. — Если каждую неделю, я быстро привыкну… По вечерам махаоны заплывали за нами на маленьком плоту, и мы ехали осматривать и обрабатывать Таля. Росс каждый раз морщился, когда ступал на территорию махаонов, и вообще не скрывал по отношению к ним своей неприязни, те, в свою очередь, отвечали взаимностью. У нас же с Надей никаких проблем при общении с этими мужчинами не возникало. Надо признать, что друзья Таля ухаживали за ним ничуть не хуже, если не лучше нас. К концу недели рана окончательно зарубцевалась, да и общее состояние быстро улучшалось. Вскоре Таль уже мог сам передвигаться в пределах плота, пока медленно и осторожно, но всё равно прогресс поражал. И это не взирая на отсутствие медикаментов! Отношения с Детовскими женами у меня не сложились, да, честно говоря, я и не особо прикладывала к этому стараний. Наверное, некоторые мужчины посчитали бы их идеальными женщинами — безропотные, боготворящие своего мужа, интересующиеся только домашним хозяйством и не сующие нос не в свое дело. Они могли по полдня обсуждать рецепт нового блюда или сплетничать о любовных отношениях среди других посвященных. Мне, да и остальным, быстро наскучили такие разговоры, и общались мы с «фанатичками», как обозвала женщин Лиля, практически только по делу. Они не обижались, почему-то уверенные, что мы просто им завидуем. Постепенно установился тихий мир: мы больше не пытались приобщить девушек к общим играм и беседам, они, в свою очередь, не мешали нам. Только Сева все еще высказывал недовольство каждый раз, когда видел с какой собачьей преданностью они смотрят на своего мужа. И неоднократно высказывался при Дете в том ключе, что таких безвольных, не способных сказать слово поперек, женщин выбирают только слабые мужчины, чтобы самоутвердиться за их счет. — Все-таки это как-то неестественно. Меня бы не устроили такие отношения, — честно призналась я подругам. — Я всегда считала, что муж в том числе и друг и даже партнер по работе, а не только объект любви и поклонения. — Дет любит их. И по-настоящему заботится, — заметила Надя. — Люди разные бывают. Им этого достаточно, они счастливы в браке, разве не заметно? — На Земле я уже встречала мужчин такого типа. Дет просто четко делит всех представительниц противоположного пола на две группы, — заявила Света. — Одни — женщины, то есть возможные сексуальные партнерши, но не люди, другие — люди, но не женщины. Посмотри, как он относится к нам: для него, кроме его жен, на плоту нет ни одной представительницы прекрасного пола. Я оглянулась на нашего лидера. И правда, если подумать, его отношение ко всем другим девушкам ничем не отличалось от такового к мужчинам. — Такого типа есть не только мужчины, — Надя прекратила поправлять постель и с удовольствием растянулась на мхе. — Некоторые женщины тоже не видят в мужчине человека или наоборот, видят только человека, но не сексуального партнера. Его жены как раз такие. Им повезло, что они с Детом нашли друг друга. — Думаю, везение тут не при чем, — возразил присоединившийся к нам математик. — Дет просто знал, чего хочет, и осознанно искал себе именно таких женщин. Он в людях достаточно хорошо разбирается. — Думаешь? — недоверчиво потянула я. — Хотя, конечно, три жены, и все одинаковые по характеру… — Уверен, — кивнул Игорь, раздавая нам принесенные фрукты. — Я о нем многое слышал. — И что конкретно? — с интересом спросила Юля. — Ну, хотя бы то, что он профессиональный психиатр, — я хмыкнула. — Погоди, он ведь нам психологом представился? — Нет, он именно психиатр. И работал в соответствующем заведении. — Тогда понятно, как он умудрялся избегать конфликтов с троллями. Их болезнь оказывает сильное влияние на поведение, а у него большой опыт общения с людьми, страдающими подобными нарушениями… — Н-да, выбрали лидера на свою голову, — недовольно пробурчала Юля. — Тебя что-то не устраивает? — с улыбкой наклонил голову математик, сразу показавшись мне похожим на любопытного воробья. — Нет, пока все нормально, но… — Вот если начнутся проблемы, тогда и решать их станем, — беззаботно предложил Игорь. Росс обеими руками поддержал мою идею отгородить себе кусочек второго этажа. Во-первых, с разрешения и с помощью Севы мы немного изменили конструкцию навеса, приподняв часть его в одном месте так, чтобы открылся достаточно большой выход со второго этажа на крышу сбоку. Чтобы внутрь не заливал дождь, над входом устроили крепкий двускатный навес. На всякий случай, проверив, насколько удобно залезать и слезать по крыше и внешней стороне дома, и убедившись, что это ничуть не труднее передвижения по деревьям, я предложила отгородить мой кусочек крепкими стенами с трех сторон от остального этажа, оставив проход только через покатую крышу, чтобы получить как бы отдельный домик. Инженер неодобрительно покачал головой, по его мнению, стоило оставить внутренний проход, но Росс с такой горячностью встал на мою сторону, что в конце концов убедил и остальных. Хотя кое в чем пришлось все же уступить, оставив, на всякий случай, небольшой лаз под самой крышей из моей в общую комнату. Мужчины быстро возвели стены из бамбуковых стеблей, оставшихся от моего плота, а я тщательно заткнула оставшиеся между ними щели красным мхом. Верхний лаз перегородила непрочной конструкцией из обрезков бамбука и нескольких крупных листьев, принесенных во время одной из вылазок в лес. Комнатка получилась небольшая, около четырех квадратных метров, как сказал Сева, но мне понравилась. Единственным недостатком можно было посчитать то, что во время ливня, чтобы пройти к себе или, наоборот, спуститься к остальным, приходилось проходить под дождем. Тем не менее, я упрямо предпочитала этот путь открытию внутреннего лаза. Погода постепенно становилась все более предсказуемой — с утра светило ясное солнце, а ближе к полудню быстро сгущались тучи, и начинался сильный тропический ливень, который иногда, но все реже, мог продолжаться до глубокой ночи. 109 сутки. Джунгли Утром с Сергеевских плотов просигналили о остановке. — Так, люди-человеки, берем корзины и в лес за папортошкой, пока другие самое лучшее не разобрали, — собрав свою группу, бодро предложил Илья. — Я плот посторожу, как обычно, — явно не испытывая особого желанием копаться в земле, попытался отговориться математик. — Успеешь еще посторожить. Я, может, своим способом добычи поделиться хочу, — с горящими глазами потер руки химик. — У нас с Юлей только две большие тайны: про троллей и легкий способ добычи папортошки. — Ну, только если легкий, — не очень радостно кивнул Игорь, сортируя корзины. Едва плот закрепили на мелководье и на берег перекинули небольшой бамбуковый мостик, Илья почти вытащил нас на землю и повел куда-то вглубь джунглей. — Эй, ты куда, вон же кусты папортошки, — попытался остановить его математик, показывая на небольшие заросли, которые уже оживленно осваивали соседи. — Не, такие нам не подходят, — пренебрежительно махнул рукой химик. В течении получаса мы углублялись в лес, Илья с Юлей петляли по сторонам, тщательно пресекая любые наши попытки свернуть к папортофельным кустам. Они демонстративно игнорировали даже удобные и занимающие немалую площадь заросли, заводя нас все дальше и дальше. — И это называется легкий способ, — не выдержав, вздохнул математик. — Уже давно могли капитально окопаться. Тоже мне Сусанины. — Есть! Я нашел! — радостный крик химика отвлек нас от очередной попытки повернуть к приглянувшемуся кусту. — Идите сюда. — Если это папортошка, то я тролль, — увидев результат поиска, потянула я. Илья, гордо выпятив грудь, стоял на протоптанной во влажной толще красного мха узкой тропинке. Опустившись на корточки, я потрогала след на обнаженном клочке земли. — Это не человеческая тропа, — соотнеся трехпалую форму отпечатка и его размеры, осмелилась предположить я. — Кабаны? — Именно! Кабанчики родимые! — Эээ, мы же вроде не на охоту, а за папортошкой отправились? — забеспокоилась Надя. — Я как-то тоже пас, на таких крупных животных нападать, — признала я. — По мне, нам змей с ящерицами и прочей мелочи за глаза хватит. — Да не волнуйтесь, — рассмеялась Юля. — Мы с Ильей не дураки с кабанами ссориться. Скорее наоборот. Идем, — оставив нас в недоумении, сладкая парочка дружно направилась по тропинке. Я снова наклонилась над следом. — Одно хорошо: кабаны шли в другую сторону. — Мне даже любопытно становится, что за способ такой, — заинтересованно заявил математик, и мы ускорили шаг, догоняя обогнавших нас друзей. Вскоре мы вышли к небольшой возвышенности, ещё недавно обильно поросшей папортофельными кустами. Сейчас холмик выглядел так, будто по нему бульдозер прошелся. Подобную картину, хотя и в меньшем масштабе, я видела в свою первую встречу с кабанами. — Ладно, животные тут хорошо покопались, что с того? — спросила я. — Или ты хотел сказать, что здесь земля мягче и рыть легче? Так и там не так уж сложно. — Нет, не угадала, — покачала головой Юля. — Идите сюда. — Кабаны очень любят папортошку и регулярно раскапывают кусты, — широким жестом обводя вывороченные растения, сказал химик. — Но кабанам нравятся только молодые клубни, с тонким пробковым слоем, а зрелые, которые гораздо лучше хранятся, их совсем не интересуют. Поэтому, если прийти немного позже их, пока не начался ливень, и клубни не унесло потоком, можно практически без труда набрать отборной папортошки. Приглядевшись, я поняла, что Илья прав. Хотя с первого взгляда казалось, что кабаны почти ничего не оставили, немного поворошив верхний слой почвы, перемешанный с мхом, мы наткнулись на целые залежи клубней, причем крупных, почти один к одному, с толстой кожурой. Несмотря на то, что клубней мы нашли много, наполнить все корзины остатками с кабаньего стола не получилось, пришлось подкопать десяток кустов на обратном пути. Но все равно, даже учитывая большое расстояние, пройденное нами до места пиршества кабанов, мы потратили почти в два раза меньше времени, чем если бы выкапывали все клубни сами. И качество папортошки вряд ли бы смогло сравниться с нынешним. — Теперь я понял, как ты так быстро целый мешок отборной папортошки набрать смог, — уважительно поклонился химику Игорь. — А я-то недоумевал, почему ты не просто на папортошку пари заключил, а на самую лучшую. — Именно, — кивнул Илья. — Когда я увидел, что они из своей цитадели вообще выходить боятся, то понял, что пара часов пути — и я найду нетронутую папортошку. А где папортошка — там и кабаны. — Интересно, пользуется ли еще кто-нибудь таким способом добычи? — задумчиво потянула я. — Кто-нибудь да пользуется, — уверенно заявил химик. — Но таких меньшинство. Ведь чтобы использовать этот способ, надо не просто смотреть, но и видеть, а это не все умеют. Если честно, то насчет папортошки не я первый понял, а Юля. — Зато Илья нашел, как не ссориться с троллями, — сделала встречный комплимент астроном. — Тсс, — шикнула на них я. — Мы уже к плотам подходим, услышат еще те, кому об этом знать не обязательно. Освободившись от груза и немного отдохнув, я сделала две быстрые ходки за фруктами на ближайшие деревья, после чего, посчитав, что выполнила свою долю обязанностей, отправилась побродить вдоль плотов. Вскоре я поняла, что отличить цитадельских от остальных очень легко, и отнюдь не только по внешности, хотя и она сильно разнилась. Когда я только присоединилась к людям, еще до отплытия, многие выглядели не столько худыми, сколько стройными и поджарыми, а сейчас округлились и стали весьма упитанными. А эти, несмотря на то, что Сергей всех присоединившихся обеспечил достаточным питанием, до сих пор истощены, с резко выпирающими ребрами и очень часто нездорово раздутым животом. Но главное, что отличало всех нас от цитадельских, так это отношение к окружающему миру. Для «стареньких» река и джунгли по берегам воспринимались ничем иным, как домом, кормильцем и другом, для беженцев — врагом, выжидающим удобного момента, чтобы вцепиться в глотку. Даже выгляди все одинаково, настороженные испуганные взгляды, нервные движения, постоянная скованность и какая-то скрытая агрессия в смеси с обреченностью легко позволили бы отличить цитадельских от остальных. Неужели все это только из-за того, что наши перед объединением пару месяцев пожили одиночками или небольшими группами, а цитадельские сразу основали город? К моему огорчению, беженцы подтвердили мои наблюдения, стараясь скрыться или хватаясь за оружие, стоило только им меня заметить. — Пантера, привет, а Оборотень тоже тут? — поздоровалась вышедшая из кустов Темная. — Нет, его нет, — хмуро ответила я, рассматривая негритянку. Она, кстати, сильно отличалась от остальных цитадельских, как по внешности, так и по поведению. Не знай я ее раньше, приняла бы за кого-то из «стареньких». — Ну и хорошо, — к моему удивлению, женщина облегченно вздохнула. — Он тебя когда отпустил?