— Подъем, тролли идут, — прошептал один из дежурных, расталкивая спящих. Те мгновенно вскочили на ноги и, похватав вещи, без лишних вопросов побежали в противоположенную от опасности сторону. Но уйти без боя им не удалось. Поняв, что их заметили, «мертвяки» с ревом и подвываниями погнались за людьми, уже не пытаясь двигаться бесшумно. Стычка длилась всего пару минут и большую часть происходящего от меня скрыли стволы деревьев, поскольку люди успели отбежать, а я на всякий случай осталась на месте, чтобы не привлекать излишнего внимания. К тому же «мертвяки» и так для меня практически невидимы в это время суток. Человеческие вопли и рев «мертвецов» слились воедино, после чего подо мной пробежали темные тени, которых я заметила только потому, что один из «мертвецов» тащил мужчину. Тот не кричал, только слабо подергивался то ли в агонии, то ли теряя сознание. К моему удивлению, люди не бросились в погоню, а, наскоро обработав полученные раны и подобрав брошенное имущество, быстро отправились в путь. О попавшем к «мертвякам» мужчине никто не заговорил, его вещи достались девушке, которая, единственная из группы, тихо плакала, но так и не попросила отправиться на поиски. Через некоторое время один из провожатых положил ей на плечо руку и тихо сказал: — Мне, правда, очень жаль. Но ты и сама понимаешь, что мы не можем так рисковать, — женщина кивнула сквозь слезы. — Вот доберемся до лагеря, найдешь себе новую пару. Ты здоровая и с приданым к тому же. Такие всем нужны, — она стряхнула его руку и отвернулась. — Ну, как знаешь. Но ты все-таки помни, что надо не горевать о потерях, как бы горьки они не были, а думать о будущем и устраивать свою жизнь. Цинично. Но из всех пятерых он единственный хоть как-то попытался ободрить страдающую девушку. Другие просто молчали, делая вид, будто ничего не произошло. Так, в тишине, и прошла большая часть пути. К этому дню луна уже медленно опускалась на восток, из-за чего по вечерам становилось очень светло, и даже когда шел дождь, солнце и желтая луна совместными усилиями освещали лес. В это светлое время группа и вышла в обжитую местность. То тут, то там во мху попадались протоптанные тропинки, капустные кусты у ручьев торчали голыми пеньками с ободранными листьями, а в местах скопления папоротников земля разрыта, будто трактор пропахал. Еще где-то через час я увидела людей. Большую группу людей. Проводник сильно приуменьшил их количество, скорее оно оценивалось не десятками — а сотнями представителей рода человеческого. С непривычки мне показалось, что здесь собралось все население полумиллионного города. В основном люди жили в широких зарослях кустов у той самой большой реки, которую я нашла неделю назад. Человеческий лагерь растянулся почти на полкилометра ниже по течению реки до того места, где в нее впадала другой поток — поменьше, достигающий всего четырех дюжин метров в ширину. Чаще встречались одиночки или небольшие группы, но иногда попадались более крупные, до нескольких десятков человек. Я нахмурилась и еще раз осмотрела поселение. Если рассматривать имущественный вопрос — большинство находилось примерно на уровне тех, кто привел меня сюда. Это очень странно, более того, как-то даже нелогично. Не могли же вещи просто взять и пропасть? Даже если предположить, что, уходя, приходилось бросать часть имущества, все равно слишком мало. Подозрительно мало. Ну не стали бы люди бросать вещи. Разве… разве что им действительно угрожала огромная опасность, и приходилось выбирать между жизнью и имуществом… Внизу то тут, то там горели и дымили костры, куда не посмотри — везде вытоптанный мох и люди, люди, люди. Поняв, насколько отвыкла от общества, я поднялась повыше, чтобы отдохнуть от людей и решила перенести первый контакт на завтра. Даже здесь, наверху, отчетливо ощущался запах дыма и был слышен гул людских голосов, хотя из-за шума крон становилось невозможно понять, о чем идет речь. Устроившись на ночь, я еще долго прислушивалась к человеческому шуму и чувствовала себя вполне счастливой. Может, мне нет необходимости присоединяться к людям, достаточно просто находится неподалеку? К тому же, наверняка, именно этот вид керели сделали своими наследниками, а значит, существа там, внизу, представляют для меня реальную угрозу. С другой стороны, если я останусь рядом с ними, то лучше их узнаю и даже, возможно, смогу разрушить планы керел. С этой мыслью я и заснула. 76 сутки. Над человеческим лагерем в джунглях. Выспавшись и перекусив, я спустилась пониже и, укрывшись за ветвями, приступила к наблюдению за людьми. Вскоре стало ясно, что большинство из них подчиняются темнокожему шатену. Мускулистый, одетый в широкие штаны неопределенного цвета он как будто излучал силу, власть и уверенность в своих возможностях. К нему постоянно подходили люди: кто с вопросами, кто с просьбами, а кто и с докладами о выполненной работе, и, когда шатен говорил, его голос вливал в собеседников новые силы. Устроившись рядом с его лагерем, чтобы лучше разобраться в местных порядках, я смотрела и поражалась количеству выполняемых работ. Сергей, так звали лидера, большую часть времени находился в движении, он координировал и добычу пищи и сбор хвороста, распределял дежурства по лагерю, разрешал споры, но наибольшее внимание уделял постройке плотов. Насколько я поняла, на них люди планировали сплавиться вниз по течению до тех мест, где уже не встречаются тролли. Видимо больные еще сильнее, чем мне казалось, если несколько сотен людей даже вместе предпочитают не связываться с ними. Однако еще через некоторое время выяснилось, что подчиняются Сергею не все, а меньше половины собравшихся. Некоторые приходили качать права, кто-то возмущался, что люди Сергея собирают хворост на территории его стоянки. Ближе к вечеру его посетили двое мужчин, главный из которых коротко кивнул Сергею и уселся на подушку из мха. — Привет и тебе, Илья, — не слишком радостно ответил тот. — Как дела в вашем лагере? — Прекрасно, — широко и язвительно улыбнулся пришелец. — Мои люди получше твоих будут. И поорганизованней. У тебя, я слышал, все время какие-то проблемы, ничего-то ты организовать не можешь… — Илья презрительно огляделся вокруг. — Я уверен, что у тебя все разбегутся, как крысы. — Сомневаюсь, — спокойно сказал Сергей. — А насчет порядка: здесь ведь не только мои люди. Просто я, в отличие от тебя, не прогоняю тех, кто не присоединился ко мне. Перед нами стоит общая проблема, и решать ее надо совместно, а не избавляться от всех неугодных. — Ты действительно считаешь, что побег от проблемы является ее решением? Если так, то ты трус и слабак! — рассмеялся Илья. — Ты никто, как и твой народ. Смелые и умные присоединились ко мне, и уж мы-то не собираемся избегать опасности. Всего делов-то — очистить лес от троллей. В это время Сергея позвали, он встал и отошел поговорить с одним из своих людей, не обращая внимания на вытянувшееся лицо Ильи. Последний переглянулся с напарником и гневно прошипел что-то про неуважение, но к возращению Сергея снова надел маску высокомерности. — Если ты сможешь очистить лес от троллей, я поклонюсь тебе в ноги, честное слово, — заверил Сергей, как будто разговор и не прерывался. — Но мне кажется, это гораздо сложнее, чем ты думаешь. — Чушь. У троллей есть сила, но ума явный недостаток. И хитрости тоже. Мы легко справимся с ними. — Если так, то зачем ты пришел ко мне в лагерь? — Поискать сильных и смелых людей, разумеется. Уж не помощи у тебя просить, крыса трусливая. — Я так и понял, — вздохнул Сергей. — И, кстати, тоже считаю, что люди вольны делать свой выбор сами. Поэтому мои люди сейчас ищут союзников в твоем лагере. У меня больше людей, Илья. И на каждого сманенного от нас ты теряешь двоих. Что ты можешь предложить своим людям? Бессмысленную войну? — Я предлагаю им бороться за свободу, бороться за свое имущество, за свои права, наконец! — яростно вскричал Илья. — А ты предлагаешь бежать, бросив все, что у них было! Ты предлагаешь оставить все врагам и пойти по миру! — Я предлагаю попытаться выйти из сложившегося положения с наименьшими потерями. Лишиться вещей не так страшно, как лишиться жизни. Ты соблазняешь людей сокровищами… но ты не учел, что большинство из авантюристов уже погибли, пытаясь защитить свои вещи или украсть что-нибудь у троллей. Выжили преимущественно те, кто ценил свою жизнь больше чем тряпки и железки, даже качественные. Люди не хотят войны. Они хотят покоя и безопасности. — Покой будет только в гробу! — Илья сплюнул и, подозвав напарника, собрался уходить. — Ты король крыс, правь своими крысами, но как только возникнет такая возможность, они сбегут от тебя, — бросил он напоследок. Этот разговор оставил у меня неприятный осадок. Подумав, я всецело приняла сторону Сергея. Если большая часть имущества у троллей, и если они смогут им воспользоваться, а насколько я видела, они достаточно умны для этого, не стоит рисковать жизнями ради вещей. Попыталась представить, а как бы сама поступила, достанься мои вещи троллям? И после долгого анализа пришла к выводу, что не стала бы связываться с ними, предпочтя потерять все имущество, нежели рисковать своей шкурой. И кто я после этого? Трусиха или осторожный и разумный человек?.. На закате еще один из разговоров привлек особое внимание. К Сергею подошел низкорослый голый худощавый мужчина с горящим взором и бородой, торчащей нелепыми клочками во все стороны. Приглядевшись, я поняла, что волосы выглядят лохматыми из-за неровной стрижки. Пришелец сел по другую сторону костра, поерзал, устраиваясь поудобнее. Потом подкинул в огонь толстую палку и, прокашлявшись от дыма, начал: — Сергей, ты ведь собираешься государство основывать, так? — он замолчал, поглядел на лидера слезящиеся от дыма глазами и, дождавшись кивка, продолжил. — А в любом государстве нужны ученые, исследователи, которые станут двигать науку, познавать этот мир, находить все новые способы увеличивать производительность труда граждан и улучшать его качество, а также способы обезопасить мирных жителей от стихийных бедствий, голода и болезней, обеспечивать высокий уровень образования и медицинского обслуживания, возрождать культуру и искусство, разрабатывать справедливые и гуманные законы и просто поддерживать государство в жизнеспособном состоянии. Мои люди могут обеспечить все это. — По твоим словам, Свинтус, получается, что они у тебя не ученые, а военные и рабочие, крестьяне и художники, полиция и спасатели. Не думаю, что ты действительно сможешь обеспечить то, что так расписываешь. Лучше говори по-простому, что ты хочешь от меня и что дашь взамен. — Я предлагаю сделку, — названный Свинтусом поворошил костер, подняв новый столб дыма. — Вы обеспечиваете моим людям безопасность, достойное питание и достаточно хорошие условия для работы. Мои ученые занимаются своим научным трудом и предоставляют вашему государству все полученные результаты и даже могут проводить исследования по заказу правительства. Сергей засмеялся. Он смеялся долго, весело и открыто, безо всякой злобы и ехидства. Потом отрицательно мотнул головой. — Нет, Свинтус, так не пойдет, ты и сам должен это понимать. Ты хочешь воспользоваться результатами труда моих людей, ничего не гарантируя взамен. Лучше просто присоединяйтесь и работайте вместе со всеми. Тогда и блага и безопасность также будут, как у всех, — Свинтус толкнул разгоревшуюся ветку, вызвав фейерверк огненных искр. — Ты не понял, Сергей. Я много даю взамен. Все результаты нашей работы. Да, может быть, они видны не сразу, появляются только через год, два, десять, но это важный и тяжелый труд. И его плоды необычайно велики. Мои люди — ученые, они не должны тратить свои силы и интеллект на простейшие дела, которые может выполнить почти любой. Мы ученые и будем двигать науку. А взамен хотим всего-то достойную жизнь, — Сергей нахмурился. — Нет, это ты не понял. Я не собираюсь кормить тех, кто не хочет вкладываться в общее дело. Когда-нибудь, когда у нас появится избыток пищи и работников, вот тогда начнете двигать науку. А сейчас наша задача выжить. И поверь, высоким материям места не хватает. — Государство без ученых — как младенец с гранатой! А ты не хочешь приделать к ней даже предохранитель. — А ученые без государства — груднички без мамки, — резко ответил Сергей. — Я не намерен продолжать пустой разговор. Если твои люди хотят получать пищу и кров — пусть приходят и работают как все. Или обеспечивают себя сами. Хотя насколько я видел, они на это не способны. — Ты не имеешь права так говорить, — возмущенно вскочил Свинтус. — Не все обязаны уметь выживать, но воспитать настоящего ученого, обладающего острым пытливым умом и достаточным багажом знаний гораздо сложнее, чем простого рабочего. Погубить же интеллект легче легкого. Мои люди — ученые и будут заниматься наукой в любом случае. Даже если придется погибнуть от голода, мы не сдадимся! — Уходи, глупец, — тоже поднялся Сергей. — Передай своим, что если хотят есть — пусть не выпендриваются. Надеюсь, они не такие упрямые, как ты. Свинтус гордо вскинул голову и неожиданно спокойно, с железной решимостью в голосе произнес, глядя на лидера снизу вверх с легким презрением и снисхождением, как будто на неразумного или больного. — Ты — сказал. Я — услышал. Теперь я скажу, а ты послушай. Здесь, на этой планете, никто и никогда не заставит меня поступиться своими принципами. Я — ученый. И мои люди — ученые. И мы будем заниматься наукой. Но без вас. На Земле нас любили унижать и втаптывать в грязь. И мы вынуждены были терпеть. Здесь этого не будет. Никогда. Удачи твоему государству, — и Свинтус ушел, провожаемый демонстративным стоном Сергея. И я, как привязанная, двинулась следом. Слова Свинтуса задели, да что там — разбередили старую плохо заживающую рану. Несмотря на то, что разумом я понимала, что в этом споре однозначно побеждает Сергей, душа моя брала сторону Свинтуса. Сразу вспомнились все переживания и несправедливости там, на старой Земле. Внезапно я с особой ясностью осознала, что здесь я свободна. В силах прокормить сама себя, я могу проявить независимость и занять ту сторону, к которой лежит сердце, не попав при этом в безвыходное положение. Возможно, именно из-за своей нынешней свободы я и отправилась за Свинтусом. На мгновение где-то в глубине сознания шевелилось смутное подозрение, что Свинтус и не хотел, чтобы договор был заключен. Слишком уж демонстративно и нагло он себя вел. То же самое можно было сказать намного мягче и не с такой претензией и пафосом в голосе. И возможно результат оказался бы другим. Но я отогнала непрошеные мысли, не желая верить сама себе. 76 – 78 сутки. Над человеческим лагерем в джунглях. Группа Свинтуса состояла почти из восьми десятков мужчин и женщин. — Нам отказали, — просто, хотя и немного ожесточенно поделился он с остальными. — Но мы не сдадимся. Однако воодушевления это заявление не вызвало. Среди ученых начались ссоры и взаимные обвинения, которые продолжались в течение нескольких часов. Из их разговоров я поняла, что раньше прокормиться удавалось легко, но после появления троллей и объединения людей в большую группу пищи стало катастрофически не хватать. К счастью, пока не до такой степени, чтобы люди ослабли от голода, но в достаточной, чтобы постоянно хотелось есть. Конкуренция за удовлетворение этой потребности вынуждала людей объединяться, но она же и разрушала все связи. После крупного скандала от Свинтуса ушла, чтобы присоединиться к Сергею, почти половина группы, еще десяток покинул лагерь ночью, не прощаясь. Под утро, популярно объяснив, что принципы принципами, а голодать ради них никто не собирается, ушло еще четырнадцать. Я испытывала к сбегающим двоякие чувства. С одной стороны, их уход являлся ничем иным как предательством, причем предавали они не своего лидера и свою группу, а, прежде всего, науку. Ту науку, ради которой страдали и умирали великие люди. Но, с другой стороны, попробовав прикинуть, что бы я сделала на их месте, я поняла, что не могу гарантировать, что мое решение в той же ситуации оказалось бы отличным от их решения. Скорее наоборот. Через несколько часов Свинтуса покинула еще одна девушка. Она была последней из ушедших, и теперь в группе осталось всего двенадцать человек, причем, как ни странно, поровну мужчин и женщин. Что-то негромко обсудив, группа разделилась: большая часть покинула стоянку, видимо отправившись на поиски пропитания, а меньшая осталась сторожить вещи. — Да, нам приходится заниматься неподобающим делом, — сказал кудрявый черноволосый мужчина. — Но в любой ситуации мы, прежде всего, останемся учеными и при первой же возможности вернемся к своему истинному призванию. — Да-да, и никто никогда не собьет нас с этого пути, — ехидно и пафосно добавил улыбающийся рыжий. Я продолжила наблюдать за ними. В целом, их лагерь произвел на меня весьма благоприятное впечатление. Пара низких столиков из веток, с валиками мха вместо сидений, удобно расположенное кострище, небольшой настил у воды в разрыве прибрежных зарослей полуводных растений. Кстати, вещей у них не так мало, хотя в основном и далеких от простого бытового применения: микроскоп, градусник, колбы, пробирки, еще какие-то измерительные приборы… А ни одежды, ни котелка, ни лопаты, ни топора я у них не видела. Даже ножа всего два, на дюжину человек. Куда это годится? Общество в группу собралось неплохое. Через некоторое время я пришла к выводу, что мне не нравятся двое. Первый — это Свинтус, манеры и поведение которого с каждым часом казались мне все искусственней, как будто он играет свою роль, а не живет ею. Меня никогда не привлекали такие люди. И второй, единственный среди группы ученых, с зеленой кожей. Люди с такой расцветкой вообще встречались нечасто, хотя я и видела нескольких. Он не понравился мне с первого взгляда, было в нем что-то хищное, звериное, нечеловеческое. Предчувствие меня не обмануло: характер у него тоже оказался не сахар. Ехидный эгоистичный монстр — таково мое мнение. Сбор пищи для ученых действительно представлял трудности: все ближайшие съедобные растения уже объедены, удаляться далеко они опасались, причем похоже обоснованно, поскольку ходили слухи, что недалеко орудует большая стая в несколько десятков троллей. Залазить в реку тоже опасно — в отличие от меня они не обладали естественным репеллентом, а орудий лова я никаких не видела. Нормальных продуктов достать им не удавалось, поэтому чаще всего приходилось собирать жесткие деревянистые стебли папоротников, долго варить до размягчения, а потом поглощать малоаппетитную слизистую массу. К вечеру второго дня, то есть через пять Земных, они иногда бродили между чужих костров, подбирая очистки и выброшенные кусочки. Вскоре после этого их посетил Сергей. — Может, хватит доказывать свою силу воли, или упрямство, в просторечии? Почти все ваши уже с нами и еще ни разу не ложились спать голодными. Давайте и вы, не стоит играть из себя героев. Подбирание объедков, на мой взгляд, гораздо унизительнее, чем смирить гордыню и пойти работать. В конце концов, голод все равно победит остальное. В том числе и лень. — Нет, не унизительнее, — возразил черноволосый мужчина. — Мы ни у кого не просим милостыни, а чем сейчас питаемся — это только наше дело. И мы не лентяи, как изволит полагать уважаемый царь-батюшка. Те, что ушли — они ушли. Мы — остались. И мы не собираемся предавать своих. — Хотя, — погромче заявил зеленокожий и обернулся к остальным. — Если кто-то захочет покинуть группу, я думаю, его или ее никто не станет задерживать. — Ну что, есть среди вас умные люди? — ничуть не смутившись, спросил Сергей. Ученые промолчали, в большинстве демонстративно его игнорируя. — Ничего, у меня много терпения. Не думаю, что вы выдержите долго! — неизвестно почему разозлился Сергей. — Тоже мне, принципиальные нашлись. Дурью маетесь, — и резко вскочив, он ушел быстрым шагом. — Сам ей маешься, — обиженно бросила яркая брюнетка, когда Сергей окончательно покинул их территорию. — На дураков не обижаются, — ободрил ее Свинтус и задумчиво пожевал губу. — Но в чем-то он прав — есть действительно хочется все сильнее. Говорят, в войну опилки варили и ели, — как-то без особого воодушевления припомнил невысокий шатен. — Можно попробовать мох варить, он на кольце не ядовитый, — он глубоко вздохнул и палочкой помешал кипящую воду со стеблями папоротников. Народ замолчал. Буквально через мгновение после этого из кустов сбоку вышел высокий золотоволосый и желтокожий мужчина с десятком крупных пираний, нанизанных через жабры на кожаный шнурок. Все взгляды как магнитом притянула рыба, кто-то сглотнул выделившуюся слюну. — Люблю упрямых, — улыбаясь, заявил пришелец. — Вот, ешьте, — он бросил связку на импровизированный столик из хвороста и направился обратно. — Подожди, Ясон, — окликнул его черноволосый, и мужчина, остановившись, обернулся, показывая в улыбке весь набор белых зубов. — Это ведь много рыбы. Нам нечего дать тебе взамен, — Ясон рассмеялся и небрежно махнул рукой, одним движением отметая все возражения. — Люблю упрямых. Ешьте, чтобы упрямство никуда не сбежало. — А сам? У тебя ведь жена, — напомнил рыжий. Ясон заулыбался еще шире, я и не думала, что такое возможно. — У меня есть золотые руки. Я — золотой мальчик. Я еще поймаю. Ешьте. — Спасибо, — склонил голову Свинтус.