Мужчина вздрогнул и отстранился, глядя на меня так, словно его собираются изнасиловать, и я поспешила развеять опасения. — Не в этом плане, а как друга. Я когда-то твой разговор с Детом подслушала, — рубить с плеча, так уж все баррикады. — Так вот, меня в сексуальном плане тоже больше тролли привлекают. Оборотень недоверчиво посмотрел на меня, а потом облегченно рассмеялся. — Ну ты и извращенка! Ладно я, мне они хотя бы по размеру подходят! — Да сама не понимаю, что творится, — я пожала плечами. — Может, феромоны у них такие, специфические… А ты тоже хорош — мог бы прямо сказать, что не хочешь меня — и все проблемы разом разрешились бы. Так нет, вел себя так, словно секс — самое главное в жизни. Марк смутился. — Ну, не самое главное, но мало ли… Я просто… — мужчина замолчал, не зная, как выразить свои мысли. — Ерунда, все в прошлом. И спасибо, что рассказал Россу, — уже серьезно продолжила я. — Прости, что все это время не обращала внимания на твои чувства. Наш разговор продолжался недолго, но убрал надуманные препятствия. В результате настроение у Марка настолько улучшилось, что в конце мы рассказали друг другу несколько забавных историй и от души повеселились. — Нет, в посвященные я пока проситься не буду, — покачал головой оборотень. — Не из-за тебя или Рыси, а потому, что сам еще не уверен, нужно ли это мне. У вас интересно, но свобода дороже. Пока дороже. На этом мы и расстались. К сожалению, к моему возвращению поиски падали не только не закончили, но даже и не начали: кроме меня, никто не высказал ни малейшего желания принимать участие в гигиеническом предприятии, а одной Веронике взваливать на себя грязную работу тоже не хотелось. — Это не Россовские трупы, — с ходу начала она. — Их я уже проверила: попахивают, но не так. — Согласна, — кивнула я, мельком ознакомившись с предметом разговора. Уже после остановки зеленокожий выпросил несколько тел погибших совсем недавно детей, от которых родители еще не успели избавиться. Хотя большую часть плоти с них уже счистили, но остатки мягких тканей подпортились, из-за чего запах от них шел характерный. Заметив наше пристальное внимание к его вещам, Росс разозлился и, забрав останки, пошел на другой край плота — продолжать обработку. А мы разделились и начали прочесывать дом, заглядывая во все укромные места: ведь если бы источник вони находился на виду, его бы уже обнаружили. Недолгие поиски принесли положительный результат: запах шел из-под одной из груд обломков бамбука. — Да, так не добраться, придется разбирать, — огорченно заметила Вероника. Когда мы начали перекладывать стебли из одной кучи в другую, прибежала Рысь и начала активно нам мешать: лезла под ноги, визжала, даже пыталась кусаться. Попытки отогнать ее не принесли результата, а чуть позже, поняв, что мы все-таки добьемся своей цели, дочь с рычанием залезла под кучу и вскоре показалась обратно с большой подгнившей рыбьей головой в зубах. Следующие несколько минут мы отлавливали Рысь и отбирали так приглянувшийся девочке кусок. А потом закинули злополучную голову подальше в реку. Но на этом вонючие приключения не закончились. У дочери появилась дурная привычка вытаскивать из мусорной корзины отходы, в первую очередь, рыбные (головы и потроха) и прятать их в укромные уголки плота. Запреты и наказания не принесли желаемого результата, так что несколько раз мы находили вонючие заначки, а потом сделали плетеную крышку на мусорку и старались побыстрее избавиться от органических отходов. Всего за пару дней дрова у большей части народа закончились, но люди не ослепли. В темной пещере ориентироваться помогало то самое ночное зрение, с которым мы когда-то экспериментировали. Еще через двое суток над караваном нависла реальная угроза навеки остаться под землей. Выход на поверхность найти так и не удалось, да еще и один из удунов погиб, провалившись в жидкий камень. Все громче звучали голоса, призывающие плыть дальше, и считающие, что рано или поздно река выйдет на поверхность. Конец спорам положили еще несколько землетрясений, после чего караван продолжил путь. В этих пещерах, в отличие от обычных (Земных), жизнь не отступала, оставив лишь отдельных своих представителей. Кроме уже известных камнегрызов, в проходах часто встречались похожие на тараканов и бескрылых мух насекомые, многоножки и даже мелкие звери. Естественно, что из-за темноты растений не было, зато в обилии росли разнообразные низшие и высшие грибы, в том числе немало съедобных. Кстати говоря, это подтверждало предположение Ильи об органическом составе основной породы, ведь грибы на бесплодных почвах жить не станут, а если они приспособились разлагать загадочный камень и получать при этом в достатке энергию и питательные вещества — значит, они изначально есть в породе. Способность камнегрызов растворять камень оставалась загадкой. — Нет, ну это же просто невозможно! — возмущалась Юля. — Бред! Прямо как в дурацком фильме ужасов. — Факты перед нами, и отрицать их мы не можем, — философски заметил Сева. Не полностью оправившийся после тяжелой болезни инженер еще не мог вставать самостоятельно, но иногда принимал участие в разговорах. — Давайте не будем отрицать очевидное, — согласился Маркус. — Лучше подумаем, как это вообще возможно. — Ну… у камнегрызов на коже может присутствовать специфический фермент, переводящий камень в жидкое состояние, — предположил Илья. — А я думаю, что они окружены специфическим электромагнитным полем или издают звуки определенной частоты и высоты, — высказал свою идею физик. Мужчины задумчиво посмотрели друг на друга. — Предположение о ферменте не проходит, — продолжил Маркус. — Это еще почему? — удивилась я. — Представьте, что я — камнегрыз, а это, — физик указал на мою клетку, — скала. Предположим, что я выпрыгнул… ну, например, отсюда, — кивнул на холодный очаг. — Выделения моей кожи способны перевести камень в жидкое состояние. Итак, я выпрыгнул отсюда, а запрыгнуть намереваюсь в скалу, — Маркус сделал несколько быстрых шагов в сторону клетки. — У меня приличная скорость — прыжок, все-таки. И вот на этой скорости я достигаю скалы… и вместо того, чтобы скрыться в ней, в лучшем случае, набиваю пару шишек. — Ты же сам сказал, что камень размякнет, когда ты его коснешься, — не поняла Юля. — Откуда шишки? — Да, камень размякнет, но, — физик торжественно поднял указательный палец. — На любую химическую реакцию требуется время. Допустим, что она очень быстрая и занимает… ну пусть сотую часть секунды. Фермент касается камня и, даже если верхний слой успеет перейти в жидкое состояние, камнегрыз ударится о камень под тонкой жидкой пленкой. — Ты прав! — хлопнул себя по лбу Илья. — Я как-то совсем упустил это из вида. Тогда, в случае фермента, единственный рабочий вариант, это если он оказывается внутри камня, причем довольно равномерно, до того, как его коснется камнегрыз. — Если подумать, то и электромагнитное поле не подходит, — заметила я. — Ведь оно тоже не может действовать мгновенно. Поэтому, если поле камнегрыза слабое — то он разобьется о камень, когда прыгает, а если бы было сильное — мы бы уже утонули под размягченной массой. — Со звуковыми волнами тоже проблема, — подумав, раскритиковал собственную идею Маркус. — Их действие должно быть очень узким и направленным, а это почти нереально. После долгого обсуждения мы пришли к неутешительному выводу, что для построения рабочей гипотезы знаем о камнегрызах недостаточно. 327 – 330 сутки (6 – 9 сентября 1 года). Река в пещере — пещера — река в пещере Костеря на все лады запасливость Рыси с ее очередной несанкционированной кладовой, я обыскивала плот. Но на этот раз источник неприятного запаха оказался не в укромном уголке, а в закрытой плетеной крышкой корзине зеленокожего. — Росс, у тебя тут что-то протухло! — радуясь, что на сей раз в этом нет вины дочери, сообщила я. Зеленокожий недоуменно поднял взгляд, а потом резко вскочил и вырвал емкость из моих рук. — Тихо, — раздраженно прошипел он. Но поздно. Мой бодрый голос и реакция Росса уже успели привлечь всеобщее внимание. — Росс, а ну-ка покажи, что ты там прячешь, — подозрительно потребовал Маркус. — Это эксперимент, — быстро взяв себя в руки, ответил зеленокожий, но дальше объяснять не стал, чем только усугубил ситуацию. — Эксперимент, о котором никто ничего не знает? — скептически потянул Илья. Лиля задумчиво переглянулась с Севой и, решительно шагнув вперед, требовательно протянула руку к корзине. Росс отступил, но, заметив, что большинство не на его стороне, сдался и отдал емкость. Отвязав крышку, женщина раздвинула старое сено и обрывки сухих листьев и извлекла странный округлый сверток. Едва его приоткрыли, как вонь, до этого не сильная, сгустилась и стала почти невыносимой. А еще через мгновение стало ясно, что зеленокожий скрывал в корзине полуразложившуюся человеческую голову, плотно завернутую в человеческую же кожу. Даже в нынешнем неприглядном виде голова была узнаваема. Спав с лица, Дет в несколько шагов достиг зеленокожего и без замаха ударил в челюсть, но Росс успел перехватить и слегка отклонить руку, отчего лидер лишь вскользь задел ему скулу и ухо. — Тварь! Мы с трудом растащили сцепившихся мужчин. — Она мертва! Мертва, понимаешь? Ей уже безразлично, что теперь с ее телом! — негромко, но оттого не менее эмоционально, сказал Росс. — Не о мертвых надо думать — о живых! — Тебе детей мало?! — яростно отозвался Дет, пытаясь освободиться из рук Маркуса с Игорем. — Да, мало! Дети не заболели в болоте, может, их и ювелиры не едят! Внезапно блондин перестал вырываться и холодным ровным голосом скомандовал: — Отпустите, — тон, которым это было сказано, не допускал неповиновения, и мужчины послушались. Лидер молча развернулся и ушел на край плота, скрывшись за грудой обломков. — Росс, зачем ты так поступил? — задала я риторический вопрос. — Только так мы можем узнать, заражены или нет, — тщательно, чтобы не осталось щелей, заворачивая протухшую голову обратно в кожу, пояснил зеленокожий. — И то нет полной гарантии. А если мы заражены, то надо искать пути лечения — несмотря на все возможные побочные эффекты. — Нет, я не об этом. Почему ты сразу не поговорил с Детом? — Ожидал неадекватной реакции. И был прав. — Ты его не видела, — вздохнула Лиля, растирая ладони пучком мокрой травы в попытке избавиться от мерзкого запаха. — Дет тогда был сам не свой. Даже сейчас и то… — со вздохом махнув рукой, женщина понюхала пальцы и, сморщившись, снова опустила их в реку. — А я еще не верила, что он их любит, думала — просто пользуется, — тихо закончила она. Помолчав, я направилась к сидящему на краю плота лидеру. Наверное, ему сейчас, как никогда, нужна поддержка, да и попытаться объяснить позицию зеленокожего не помешает. — Дет… — Уйди, — спокойно велел он. — Но… Лидер вздохнул и, оторвав взгляд от воды, перевел его на меня. — Не надо волноваться, я не стану отбирать у вас корзину или другим способом препятствовать работе. А теперь — уйди. Я хочу побыть один. Я не стала продолжать разговор. Сейчас не время и не место для выяснения отношений. Хотя сказанное Детом сильно задело: он явно дал понять, что, по его мнению, нам совсем нет никаких дел до его переживаний. Но иногда возражения только подольют масла в огонь. Время лечит лучше любых слов. Когда пещеры это позволили, мы сделали еще одну остановку, в которую занимались пополнением продуктовых запасов (за счет грибов) и безуспешно пытались найти выход наружу. — Ну все не так страшно, как может показаться, — оптимистично заявил Илья после очередного землетрясения. — Если что, будем питаться грибами и всякой живностью. Потолок на голову не падает, а к камнегрызам и привыкнуть можно.