– Нажрался как свинья, свалился и спит. Слыхала я какой-то грохот, небось споткнулся в прихожей. С пьяных-то глаз – это и немудрено. А пьет он потому, что нечистую совесть глушит. То один, то с приятелем. – Что за приятель? – Какой-то в возрасте мужчина, Валерка к нему по имени-отчеству обращался, Дмитрий Сергеевич, ему говорил. А тот к Валерке по-простому: «Валера, говорит, бросай бухать, а то подохнешь». – Когда вы их видели? – Так сегодня и приходил. Сдается мне, что Дмитрий Сергеевич с Валерой помимо душеспасительных разговоров еще пару бутылочек придавили, потому что, когда Валера его провожать вышел, он на ногах уже нетвердо держался. А обратно шел, его и вовсе развезло. Хотя, возможно, Валерка один пил, потому что этот его Дмитрий Сергеевич, напротив, на ногах стоял уверенно. – Вы так хорошо его разглядели? – Как вас вижу, так и его видела. – Опишите нам его, пожалуйста. – А нечего там описывать. Лицо закрыто маской до самых глаз. Из-под маски борода выглядывает. – Борода? Седая? – Обыкновенная. Светло-каштановая. Одет был прилично, но неброско, в светлые брюки и светлую же рубашку. Думаю, что уже немолодой мужчина, но еще и не старик. – А лица не разглядели, – с разочарованием произнес Саша, – может быть, хотя бы волосы? – На голове кепка была. – Тоже светлая? – Нет, кепка была темная. – Раньше вы этого Дмитрия Сергеевича видели? – Сегодня впервые заглянул. Ира гостей не любила принимать. Считала, что это старомодно, гостей-то дома принимать. Нынче, я заметила, все молодые норовят праздники в кафе да ресторанах отметить, иные прямо банкетные залы снимают для своих застолий. А у нас раньше все проще было. И закуска немудрящая, и выпивка тоже, а сидели душевно, песни пели, смеялись, шутили. Нынче и столы ломятся, а все не то. Пока соседка путешествовала по волнам собственной памяти, Саша сделал еще несколько попыток дозвониться до Валеры. – Не открывает? – поинтересовалась соседка. Саша пожал плечами, мол, очевидно, что не открывает. – А ты попробуй через мой балкон, – неожиданно предложила женщина. – Балконы-то у нас в доме вплотную один к другому прилеплены. Тонкая стенка их и разделяет. Коли не боишься, так перелезь к Валерке, он в летнюю пору всегда с открытой балконной дверью спит. Предложение пришлось как нельзя кстати. И буквально через несколько минут Саша уже стоял одной ногой на балконе соседки, а другой судорожно пытался нащупать опору на балконе Валеры. Саше было страшно, он ничего не боялся в этой жизни, но от высоты у него неизменно начинала кружиться голова, а к горлу подкатывала противная тошнота. Это не был обычный страх, который можно обуздать и как-то взять в руки, нет, это у Саши была настоящая фобия, с которой он героически боролся, но неизменно проигрывал ей. Вот и сейчас Саша чувствовал, как предательски холодеют у него ладони, как становится трудно дышать и как медленно плывет все перед глазами. Это было так гадко, что Саша невольно зажмурился. Соседка тоже заметила неполадки в процессе. – Что-то ты больно бледный, милок, сделался, – сказала она. – Боишься? Саша стиснул зубы и помычал: – Все в порядке. – Ты ногу-то уже пристрой куда-нибудь. И руками перебирай. Вот и молодец, вот и славно. Справился! Когда Саша открыл глаза, то, к своему немалому удивлению, обнаружил, что уже стоит на балконе Валеры, а стало быть, все самое страшное для него закончилось. От этого волнительного чувства освобождения у Саши во всем теле появилась удивительная легкость. Кажется, еще немного, и он полетит. Вот где эта легкость была, хотелось спросить Саше, когда он там висел несчастный и напуганный над бездонной пропастью глубиной в целых девять этажей? Глава 7 Дальнейший путь в квартиру Валеры оказался для сыщика делом совершенно плевым. Балконная дверь была открыта, словно только и ждала, чтобы в нее кто-нибудь вошел. Саша шагнул внутрь и… тут же полетел на пол, споткнувшись обо что-то у себя под ногами! – Ух! – вырвался у Саши болезненный стон, когда он всем телом соприкоснулся с довольно твердым керамическим покрытием, настеленным в этой квартире. Какое-то время Саша пролежал на полу, пытаясь понять, уцелела ли в его организме хотя бы одна косточка после такого падения. Наконец, он собрался с духом и пошевелился. К его радости, особой боли он нигде не почувствовал. Побаливали коленка, которой он треснулся о ножку стола, и оба локтя, на которые он приземлился, и еще саднил подбородок, но в общем и целом все было в порядке. Саша поднялся и попытался разглядеть, обо что же такое он споткнулся. И тут у него вырвался второй возглас: – Ох, ты ж! На полу лежала чья-то нога. Она перегораживала путь от балконной двери, и не было ничего удивительного в том, что Саша об нее споткнулся. Без всякого сомнения, нога принадлежала мужчине, одетому в джинсы и уличные кроссовки. Саша продолжил наблюдение, после чего обнаружил всего мужчину целиком. Это был хозяин квартиры Валера, который лежал под столом и, на первый взгляд, выглядел спящим. Но только на первый, потому что уже второй взгляд прояснил некоторые настораживающие моменты. Вокруг рта Валеры запеклась желтовато-зеленая корка, глаза были обведены черным, а дыхания или храпа не было слышно. Саша потряс Валеру за плечо, но ответа не дождался. Тогда он пощупал пульс на руке, пульса не было. Попытался послушать сердцебиение, тоже безуспешно. Между тем в дверь позвонили несколько раз. Это была Марина, которая хотела знать, как обстоят у Саши дела. – У тебя есть зеркало? – спросил он у нее прямо с порога. – Зеркало? Нашел тоже время, чтобы красоту наводить. Что с Валерой? Он в порядке? Вместо ответа Саша снял со стены в прихожей висящее там зеркало и потащил его на кухню. Зеркало было тяжелым, нести его было неудобно, но Саша не сдавался. К сожалению, по пути он снова поскользнулся, уронил зеркало, которое от соприкосновения с твердым гранитом тут же разлетелось на тысячу осколков. И тут из его груди вырвался третий и последний возглас: – Твою же… дивизию! Прибежала Марина, которая при виде усыпанной сверкающими осколками кухни всплеснула руками: – Семь лет тебе теперь удачи не видать! «Спасибо, поддержала!» Ползая на коленях, Саша нашел осколок зеркала покрупнее и подполз с ним к Валере. Поднес к губам и с замиранием сердца стал ждать. Прошло одно томительное мгновение, за ним другое, и когда Саша уже готов был вынести окончательный и неутешительный вердикт, зеркало внезапно покрылось едва заметным туманом. – Он еще жив! «Скорую»! Врачей! Врачей вызвали. Осколки зеркала замели в угол, чтобы не мешали ходить. И Саша начал осматриваться. В квартире царил тот присущий холостяцкому жилищу бардак, по которому безошибочно можно определить, живет мужчина один или у него есть женщина. У Валеры в квартире женщины не появлялось, значит, пил он один. А пил Валера много. С момента их расставания с Сашей количество бутылок значительно увеличилось. Но при этом никакой закуски также не наблюдалось. То есть если вначале Валера пил на радостях, вкусно, с расстановкой и закуской, то потом настроение у него поменялось, и он уже начал откровенно глушить горькую. – Угрызения совести стали терзать или просто в загул пошел? Но так или иначе, состояние Валеры внушало опасение. Приехавшие врачи тоже не стали скрывать, что ситуация критическая. Они быстренько утыкали Валеру всевозможными проводками и трубочками, вкололи ему из шприца жидкость, смешанную сразу из трех ампул, и выразили робкую надежду, что сумеют доставить пострадавшего до реанимации. После чего отправили Сашу на поиски еще одного помощника, чтобы спустить Валеру на носилках вниз. Больше их не интересовало ровным счетом ничего, и, когда врачи уехали, Саша остался один на один с открытой нараспашку чужой квартирой, закрыть которую без ключей не представлялось возможным. – Нужно звонить родственникам. – Правильно! Родителям Ирины. Саша даже воспрянул духом.