— Макс, здорово! Как ты? Твоя бабушка в воскресенье сказала, что ты еще неделю в больнице будешь, я звонил ей. Я оглянулся и увидел курносого худого паренька моего возраста и роста. Покопавшись в памяти я выудил из воспоминаний его имя. Передо мной стоял самый близкий друг Тёмка. — Выпустили уже, Тем. Нормально всё со мной. Правда вон из комсомола вчера выперли. Как сам? Мы подошли к друг другу и пожали друг другу руки. Он показал пальцем на мои царапины сзади. — Как это выперли? Что у тебя со спиной? Это ты с Медведем так схватился? Слышал-слышал. Ты там троих завалил. Вот ты «бродяга»! Его голос звенел от восхищения. А слово «бродяга», видимо служило высшей похвалой. Я посметр себе через плечо. — Не, это вчера меня в реке протащило. — Да-ну! Жив остался? Говорят, вчера машины в море уносило — Как видишь жив, машины правда уносило… С Тёмкой можно было говорить всё, как есть, быть самим собой, не думать о том, что он не правильно поймет мои слова или истолкует действия. Кому как ни лучшему другу можно поведать про вчерашний день в красках и подробностях, чтобы освободить от груза свою юное сердце, требующее признания и поддержки. Я рассказал Тёме вчерашний день в подробностях. Не упустил ни одной детали, кроме поцелуев с Машей Баландиной. Тёма попытался успокоить меня из-за исключения из комсомола, нашел поведение сержанта Осина странным, еще более странным он посчитал генерала шахматиста, ведущего игру по телефону. Мой друг попробовал связать то, что Осин сначала агрессивно напирал на меня, почти угрожал, а потом полностью сменил тон. Но я посчитал это бредом. Мы гадали с ним, кто мог быть тем четвертым, ударившим меня в драке после кино, но так и не найдя ответа решили сходить и спросить у Вики Рерих. Тем более, что мне самому хотелось её увидеть. Маша Баландина была, конечно, красоткой. Но она было очень избалованной родителями и капризной. Она мне нравилась, но пока желания укрощать ее строптивый нрав я не испытывал. Покопавшись в душе, я понял, что скорее предпочту свидание с Викой, нежели с Машкой Баландиной. При виде этой девчонки в моей душе что-то просыпалось. Мне хотелось видеть ее снова и снова. По дороге Тёма выспрашивал, как я сумел расправиться с Сычом. Тот слыл каратистом, отчего многие сверстники не хотели с ним связываться. — Да, каратист так себе из него, если честно. Любой более менее тренированный боксер, такому каратисту наваляет люлей. Я поймал себя на мысли что из меня прет лексикон из другого времени. Но Тёма меня прекрасно понял. Мы не заметили, как пролетело время, когда дошагали до места за нашими пацанскими разговорами. Позвонив в дверь квартиры Рерих, я испытал легкое разочарование. Мы не застали ее дома. Домашние сообщили, что она уехала на пару дней к бабушке в ближнее село. Пришлось идти обратно. Тёма не унимался продолжая, разговор про драку с Сычом. — Знаешь, мне в боксе не нравится, что всем обязательно носы ломают и косточку вытаскивают. А так — да. Бокс-сила. Я б тоже хотел уметь драться как ты, чтобы, как ты сказал, 'навалять люлей’Сычу и его дружкам. Я с батей смотрел бой пару лет назад бой Теофило Стивенсона с нашим Высоцким, до сих пор помню. Он помахал в воздухе кулаками, имитируя боксера. — Да ничего там не ломают, это легенды… — и тут меня осенило, я резко остановился и свернул в проулок, — ну-ка пошли. Новостройка, в которой жила Виктория Рерих располагалась в районе, где находился тренировочный зал бокса того самого тренера, Товарища Влада. Я с Тёмой свернул с улицы в проход между домами и вышел к двухэтажному строению. Войдя в тенистый подъезд спортшколы, мы проследовали в мимо гимнастических залов в сторону боксерского зала. Над входом квадратный висел синий баннер, с белым человечком в боксерских перчатках. Из-за приоткрытой двери разносилось эхо хлестких ударов по мешку. Я подошел потянул ручку двери на себя и просунул голову в зал. Дверь противно заскрипела и выдала мое присутствие. Вдоль стены висели мешки, боксерские груши, чуть правее стола боксерский ринг на постаменте, а слева лежали снаряды: гантели, штанги и гири. В нос ударил характерный запах зала, который ни с чем не спутаешь. В просторном зале пахло кожаными перчатками и снарядами, мужским потом и магнезией. Это такой спортивный белый порошок, подсушивающий руки для выполнения упражнений на «железе». В зале находилось четверо спортсменов. Один из них лупил серии по мешку, двое спарринговали на ринге. Все они были старше нас. Мне даже показалось, что ребятам лет за двадцать и они уже отслужили и вернулись из армии. Четвертый — товарищь Влад наблюдал за ходом спарринга в роли рефери. — Брейк, — скомандовал тренер и бойцы разошлись по углам. Тренер посмотрел в мою сторону. — Можно? — А это ты? Пришел? Заходи. — Я с другом. — Ну входи с другом. Садитесь пока здесь, — товарищ Влад указал на стулья у ринга, — пока мы не закончим Мы посмотрели еще два раунда. Боксеры были неплохо готовы, но всё же я читал у обоих намерения и маневры заранее. — Ну что? Как вам? Нравится? Мы оба закивали головами. — Серег, ну-ка иди сюда. Ты помнишь, я тебе про парня рассказывал во дворе, который двоих здоровых раскидал? Спортсмен, который молотил по мешку опустил руки повернулся к нам и направился в нашу сторону. — Даа, помню. Это он? Тренироваться пришел? — Я не по этому поводу, товарищ Влад. У меня друг… Тренер меня прервал не дослушав. — Да подожди ты. Потом скажешь. Не боишься против первого разряда выйти? — он обращался ко мне. Выходить против перворазрядника в моей форме было плохой идеей. Он крупнее. Мое тело явно еще не было готово к этому. — Да ты не переживай. Он будет одной рукой боксировать, — тренер бросил мне коричневые кожаные перчатки со шнуровкой. — давай, одевай. Я посмотрел на Тёму, который был уверен в моей победе, похлопывал меня по плечу и нагло улыбался неизвестному Сереге. Мол «сейчас мы тебе покажем первый разряд».Выходить на ринг после сотрясения было полным безумием. Но и отступать было нельзя. Скажут, что побоялся или как говорили в будущем — зассал. Я выдохнул, встал и снял с себя рубашку, оставшись в шортах и кедах. Поднявшись в ринг я зубами натянул перчатки. Тренер слегка подправил их мне, стянул и завязал шнурки. Форма перчаток напоминала скорее продолговатый клюв утконоса. Внутри хрустел конский волос. Серега был крупнее меня и тяжелее минимум на пятнадцать килограмм. — Серег давай, только левой и вполсилы. Я хочу увидеть, как парень двигается. — Хорошо, — беспечно ответил мой соперник. — Капы есть одноразовые? — спросил я тренера Он лишь рассмеялся. — Шутник. Мы поприветствовали друг друга с Серегой и начали поединок после команды «бокс» Серега попытался пофехтовать передней левой рукой, обманывая мое зрение. Он то поднимал ее высоко на головой, то прятал ее корпусом, то вращал у своей груди. Я легко уходил от его тычков нырками и уклонами, и, улучшив момент, сбил ему дыхание правым прямым в солнечное сплетение. Это стало настолько неожиданном движением для него и тренера, что мой соперник растерялся и застыл на месте. Я не стал долго ждать пока он придет в себя и обозначил тройку в его челюсть.