Я поблагодарил Николай Ивановича, пообещал передать привет деду, попрощался и отправился к Тёме. Я звонил моему другу с рабочего телефона перед совещанием. Кроме Тёмы я звонил Вике Рерих, но переговорить с ней не удалось. Ее снова отправили в деревню. У меня закралось подозрение, что ее видели со мной, целующуюся после выпускного вечера, и «выслали» туда, к бабушке, от греха подальше из-за меня. Уж слишком сухо и официально переговорила со мной ее мама. Меня явно не рассматривали, как достойного ухажера Вики. И уж тем более, как кандидата на роль будущего отца их внуков. Тренировку по боксу мы пропустили потому что не я успевал. Совещание с разборами полетов спутало весь график и планы. Но мы решили с Тёмой прогуляться до спортшколы и потренироваться если зал будет всё еще открыт. Я подошел к дому и увидел, как Тёма помахал мне в открытое окно и выкрикнул: — Сча спущусь. Я присел на лавочку и стал его ждать. — Здорово, Макс. Подожди, ничего не говори. У меня такие новости, что ты обалдеешь! Мне надо кое-что тебе рассказать про Гончаренко, — с ходу сообщил мне Тема, выскакивая из подъезда, когда мы встретились с ним в его дворе. — Что же такого я о нем не знаю? Он английский шпион? — Хуже. Ты не поверишь! — Ладно, давай, делись новостями первый. Мне тоже есть, что тебе рассказать про сегодняшний день. Тёма был днем в милиции и его зачислили в дружинники. Он прошел инструктаж, получил значок, удостоверение и повязку. Пока ждал, теперь уже младшего лейтенанта Осина, он стал невольным свидетелем разговора о группе гастролеров-карманников. — Шесть или семь человек? — Да, — удивленно протянул Тёма, — а ты откуда знаешь? — Во-первых, я сегодня одного видел на пляже, он спалился и одни из наших чуть не задержал его. А во-вторых, спасателям ОСВОД предписано наблюдать и сообщать о подозрительных лицах. Скорее всего, у нас будут совместные патрули с вашими. Тёма немного расстроился от того, что я эту информацию получил не от него. Но потом продолжил неунывающим тоном. — Ну хорошо. А ты знаешь, кто им в городе помогает? — Нее, я не настолько осведомлен. Кто же? — Думаю, что это Гончаренко. — С чего ты взял? — Наши менты говорили, что им помогает кто-то из местных. Они тут все ходы выходы, не хуже городских знают. И вроде, как это молодой пацан лет семнадцати-восемнадцати с фингалом на пол лица. Представь? Его две бабки с приезжими жуликами у ресторана видели. — Ну фингал у любого может быть. Даже не у местного. Вон на той же дискотеке навалять могут и местным и приежим. — Да, это так. Но я не видел никого в городе за последние три месяца с таким огромным, бросающимся в глаза фингалом, как у Гончаренко. И еще, говорят, что этих карманников навел на идею отдохнуть и почистить карманы курортникам, какой-то наш. Местный, который сейчас сидит на зоне. По подозрениям, карманникам помогает кто-то из родни этого зека. — Что это доказывает? При чем тут Гончаренко? — А то, что родной брат Гончаренко сидит, за валютные дела. Его в прошлом году сам «КГБ» поймал лично за руку. И проводил до суда, а потом и до зоны. Говорят, валютчики хотели его выкупить, но не смогли. «КГБ» — сила! — КГБ? — Ну да. У замдиректора Интуриста такая кликуха. Разве не слышал? — Слышал, про замдиректора, но не слышал про старшего брата Гончаренко. И все же, ведь далеко не факт, что с шайкой воров трется именно Гончаренко. — Как не факт? — возмутился Тёма, что я поставил его расследование под сомнение, — всё сходится! Фингал. Кто ходит вшестером или всемером в ресторан без женщин? Воры и жулики! Брат сидит! Он и есть наводчик, а Гончаренко младший им жилье обеспечил. — Тём, ну спортсмены или студенты могут вшестером в ресторан ходить. Да мало ли какие друзья или товарищи по работе. Может день рождения у кого-то из них. Или вон Осин звездочки обмывал. Он только со своими ментами ходил. Не логичные выводы у тебя. — Да ты хорошенько сам подумай, прежде чем отрицать. Из рассказа Тёмы следовала еще одна, новая деталь пазла, связанного с комсоргом Корольковым и валютой, Гончаренко и дракой со мной. Я не знал связан ли Гончаренко с карманниками, но если его брат Гончаренко валютчик, Корольков валютчик… Всё, как в той поговорке про утку. Если что-то выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то это, вероятно, и есть утка. Пожалуй, тут целое сообщество валютчиков. И не такое уж и безобидное. Неужели бегунков Гончаренко и Королькова используют потому что они пока несовершеннолетние? Вряд ли. — В одном ты прав. Пожалуй, твои новости перебили мои. — Почему? Что ты имеешь ввиду? Я поделился ему своими соображениями насчет сообщества валютчиков. — Смотри какая картинка вырисовывается. Королькова вытащили из ментуры на раз. Кто-то большой за ним стоит. — Кто? — Я тут случайно узнал от Вики, что Солдатенко, который меня прессует, ему дядькой по материнской линии приходится. Он же требовал, чтобы Вику к бабушке отправили. — Точно! Видимо, не хотел, чтобы ее менты допрашивали. Тогда бы они узнали, что тебя бил его племянничек. — Да. Мама ее со мной сквозь зубы говорила. Видимо, считает меня причиной всех неприятностей дочери. — Не может быть, чтобы ее матушка так себя с тобой повела. Ты же ее дочь от Гончаренко защитил. Глава 20 — Я тут случайно узнал от Вики, что Солдатенко, который меня прессует, ему дядькой по материнской линии приходится. Он же требовал, чтобы Вику к бабушке отправили. — Точно! Видимо, не хотел, чтобы ее менты допрашивали. Тогда бы они узнали, что тебя бил его племянничек. — Да. Мама ее со мной сквозь зубы говорила. Видимо, считает меня причиной всех неприятностей дочери. — Не может быть, чтобы ее матушка так себя с тобой повела. Ты же ее дочь от Гончаренко защитил. * * * На следующий день после совещания Рыба сходил на тот самый пляж с маской и ластами и достал со дна мой потерянный кед. Мне была приятна его поддержка и забота. Я чувствовал, что мы превращаемся в большую семью. Целых долгих три дня мы с двумя Серёгами красили полы, белили стены, латали кровлю здания спасательной станции. Вечерами, каждый день мы с Тёмой ходили на тренировки в секцию бокса. Нам оставили один из ключей, на случай если мы придем в то время, когда в зале никого не будет. Летом основная команда уехала на сборы и стабильный вечерний график тренировок пока отсутствовал. Тренер пока больше ни разу не поставил меня в пару. Он показывал нам азы. Ставил ноги, туловище, стойки. В советской школе бокса прежде всего обучали защищаться, двигаться. А главной идеей на тренировках была не победа на соревнованиях, а всестороннее развитие техники бокса и самого спортсмена. Бокс в СССР, как и любой другой вид, назывался любительским спортом. В этом была заложена очень серьезная философия. Читая в газетах, выписываемых дедом, о масштабной подготовке к Олимпиаде-80 я с удивлением вспомнил, что само олимпийское движение не признавало профессионального спорта. В олимпиадах могли участвовать только любители. Конечно, в хоккее и в футболе были перегибы, но большинство наших спортсменов занималось спортом и ещё где-то работали. И в нем пока не было ни намека на бизнес или шоу, в отличии от американского. Словосочетание «профессиональный бокс» было одинаково презираемо и тренерами и спортсменами. Я отвык от такой методики преподавания и мне хотелось, как можно быстрее прийти в форму с поставленными ударами и комбинациями.