— Не сейчас, если хочешь можно искупаться возле станции. Мы можем вместе вернуться. Мне все равно тащится туда и заполнять журнал с отчетами, забрать свою лодку. — Нам запрещено купаться во время дежурства, а после? Что тут такого. — После тоже. Не стоит искушать судьбу. Кто-нибудь увидит, настучит на нас с тобой. Тогда прощай твой экзамен и профессия спасателя. Не забывай, мы только оттрубили от звонка до звонка наказание от Иваныча. Что же, правила есть правила, я спокойно отказался от своей затеи искупаться. В конце концов дома есть душ и ванна и газовая колонка День второго дежурства завершился, мы вернулись с Серегй на станцию. Я дождался пока он заполнит журнал и помог ему с резиновой лодкой. Уже смеркалось. И я не хотел отпускать его одного. Во-первых, в темное время суток на лодках выходить в море себе дороже — погранцы могли засечь и тогда, проблем не оберешься.На маломерках выходить можно было только днем. Во-вторых ночью легко потеряться. Мы дошли на ней по морю, до поселка, где у отца Рыбникова был гаражик для лодок. Эллингом в полном смысле слова назвать его было нельзя Домой я вернулся поздно. Бабушка продиктовала уже привычный ход генерала,который немного приободрил меня. По-моему он не заметил лучшего хода, который вгонял меня в цугцванг. Это такое положение фигур на доске при котором любой мой ход только ухудшал дальше мое положение. Возможно, он сделал это намеренно. Но я не собирался с ним миндальничать. Не важно каковы причины его хода. Я посмотрел внимательно на доску, и не найдя ловушек, следующим своим ходом забрал его ладью. «Доброго времени суток. Вы неправильно коня поставили, товарищ генерал. Конь так не ходит!», мысленно перефразировал я цитату из одного известного советского фильма. мы немного поболтали с дедом и я спросил по детские фотографии отца и мамы. Дед не отказал, пошел порылся в отделении с дверцам в книжном шкафу в своей комнате. А потом извлек из его недр старый альбом, который я никогда не видел. Я предложил ему посмотреть фото вместе, но он наотрез отказался не объясняя причин. Причины для меня были понятны. Деду было тяжело погружаться в прошлое из настоящего в котором уже нет его сына и невестки. Чувствовалось, что он очень любил моего отца. Я поблагодарил деда за альбом. Поужинал и отправился в свою комнату разглядывать фотографии. Альбом содержал все домашние фотки связанные с детством и школьными годами отца. Начинались они с младенчества, с фоток молодой бабушки счастливо улыбающейся с папой на руках. Потом сразу послевоенные дворовые фотки с отцом в возрасте пяти или шести лет. Первые классы, где все мальчишки были одинаково подстрижены под ноль. И в классе совсем не было девочек. Они обучались раздельно до какого-то времени. И наконец фотки в старших классах. Женские и мужские классы снова объединили и теперь они учились вместе. Я нашел на красочных фотографиях и маму и отца. Они начали встречаться, когда еще учились в школе. А теперь обоих нет. Оставалась последняя групповая фотка за десятый класс. Я разглядывал лица их одноклассников и одноклассниц, когда узнал его! Я ни за что бы не подумал, что Солдатенко учился к классе вместе с отцом и мамой Кровь прилила к голове. По телу мгновенно ощущалось распространение жара и почувствовал как от гнева запульсировали мои виски. Мог ли я ошибочно полагать, что Солдатенко возненавидел меня за отказ обслужить его, за отказ побегушничать и сбегать за сигаретами в больнице? Может быть дело совсем в другом? Может быть дело не во мне? Точнее не только во мне Может быть причина в моем отце и маме? Мне предстояло это выяснить. Я собирался узнать почему Солдатенко так рьяно пытался исключить меня из комсомола, вставлял палки в колеса. Дед с бабушкой пока еще не спали. Я отнес фото ним и попросил вспомнить, что-нибудь о Солдатенко. Они ничего о нем не помнили. — Нет тот ли это Солдатенко, который работает в Горисполкоме? — бабушка вопросительно смотрела на деда. — Ну-ка дай сюда. Ну может и он. — А ты помнишь, что-нибудь про него? Они дружили с отцом или наоборот? Но сколько дед не силился, он так ничего и не сумел вспомнить про того, кто уже попил мне кровушки. А с памятью у деда было все впорядке. Значит — он, действительно, ничего не знал. Но меня это не остановило. Я собрался разыскать школьных друзей и приятелей отца. Уж кто, как не они должны были знать, как складывались отношения у Солдатенко с моим отцом. И подтвердить или опровергнуть мои подозрения. Из тех, кто учился с моими родителями в одном классе и жил неподалеку я вспомнил пару человек. К первому из них, которого в городе называли не иначе, как холодильщик Эдик, я собирался зайти завтра. Он был мастером по обслуживанию холодильников и в летний сезон, такие специалисты были на расхват. Их считали богами в общепите в гостиницах и на пищевых производствах. Одноклассник родителей Эдик жил как раз в том дворе, куда я бегал заниматься на турник Остальных нужно было еще поискать. Мой график оставался прежним. Я планировал с утра пораньше совершить пробежку, зарядку, покачаться на турнике. Я видел пару раз Эдика выходящего утром из подъезда напротив площадки с перекладинами и брусьями. В эту ночь я совсем не видел снов. Не то чтобы я испытывал жгучее желание опять попасть во сне на дно темень морской бездны. Но меня не оставляла мысль, что тот самый сон получивший продолжение, как-то связан с этой жизнью. Проснувшись рано по будильнику, я тихонько встал, так чтобы не разбудить никого из домочадцев, оделся взял с собой кожаный планшет,в который разместил фотографию и отправился на солнечные улицы города. Мне повезло, если я вышел чуть позже, то не застал бы человека, которого собирался расспросить. Только я добрался до турника и собрался подпргнуть, как увидел его выходящего из подезда. — Дядя, Эдик. Вы меня помните? — А Макс. Здорово. Какими судьбами? — Я тут у вас тренируюсь каждое утро на турнике. Можно спросить? — Молодец, дело хорошее. Что за вопрос? Я достал фото, протянул ее Эдику. — Помните? Он сначала покосился, затем улыбнулся. Были видно, что фотография вызвала у него теплые чувства. — Вот я. А вот твой отец и мать, — он перевернул чтобы посмотреть год и дату съемки — А вот его вы помните? — я тыкнул в Солдатенко. — Конечно, это Солдатенко! А что? — А они с отцом дружили? В каких они были отношениях? У моего собеседника изменилось выражение лица. Эдик неопределенно повел худощавыми плечами, как-то отстранился, еще раз посмотрел внимательно на фото и сказал изменившимся голосом, в котором уже не было прежнего дружелюбия: — Не помню я. Столько лет прошло. Память уже дырявая стала. Ну бывай, Макс. Тороплюсь я. Глава 23 — А вот его вы помните? — я ткнул пальцем в Солдатенко. — Конечно, это Солдатенко! А что? — А они с отцом дружили? В каких они были отношениях? У моего собеседника изменилось выражение лица. Эдик неопределенно повел худощавыми плечами, как-то отстранился, еще раз посмотрел внимательно на фото и сказал изменившимся голосом, в котором уже не было прежнего дружелюбия: — Не помню я. Столько лет прошло. Память уже дырявая стала. Ну бывай, Макс. Тороплюсь я. * * * Эдик развернулся и ушел. Я все же поблагодарил и попрощался с ним, глядя в его удаляющуюся спину. Его поведение в конце наше встречи очень озадачило меня. Он явно что-то вспомнил, как только я назвал фамилию Солдатенко. Он знал об отношениях в классе между отцом и моим недоброжелателем и не хотел говорить со мной об этом. Поэтому так заспешил.