— А где у Вакариса квартира? Какой адрес? Сергей Ашотович едва не задохнулся от возмущения: — Ну ты ваще!.. Уэсбэшник понял, что сморозил глупость, но единственное, что пришло ему в голову в тот момент, так это банально извиниться: — Простите… — пробормотал он и удалился. Когда он ушел, Станислав Прокофьевич, повернувшись к компаньону, поинтересовался: — Не помнишь, где мы откопали этот кадр? — По протекции взяли, — вздохнул Сергей Ашотович. — Из бывших. А куда денешься, если уважаемые люди своего человека на теплое местечко умоляют пристроить? — М-да, никуда не денешься… — согласно вздохнул Станислав Прокофьевич и добавил: — Скорее бы Русланчик наш из отпуска вышел. Глава 12 В призме оконного стекла: прошлое, настоящее, будущее… Говорят, если долго смотреть в зеркало, можно увидеть в нем демона. Такова магическая природа Зазеркалья! Оконное стекло — это, конечно, нечто иное, попроще. Но когда за окном темнеет, иногда и оно обретает способность отражать. И тогда между стекол оконной рамы, как в волшебной призме, можно увидеть прошлое… Это был конец 80-х. Валька Невежин уже вторую неделю исправно посещал занятия в своем техникуме. Да не просто посещал или учился, а буквально погружался с головой в предметы, к которым до недавнего времени испытывал, в лучшем случае, безразличие. Некоторые преподы даже ставили его в пример однокурсникам: — Вот посмотрите на Валентина! Как он изменился! Видимо, понял, что главное в жизни — знания. Без них у человека нет будущего. И он теперь не дурака валяет, как раньше, вместе с вами, оболтусами, а смотрит вперед… И подобные слова, надо признать, на однокурсников действовали магически. Глядя на склонившегося над учебником Вальку Невежина — еще недавно такого разгильдяя, коих свет не видывал, — они задумывались: одет исключительно в фирму, недавно купил видак — пускай и отечественный, ВМ-12, но свой собственный. Ни у кого в группе ничего подобного нет! Потом, двухкассетник “SHARP” японский, кассеты импортные, курит настоящее «Мальборо», журналы иностранные свободно достает… Вот он — герой нашего времени! На такого, действительно, не грех и ровняться! Да только никто из однокурсников даже не догадывался, что «грызет» науку с необычайной жадностью Валька Невежин совсем по иной причине. Просто ему хотелось забыться, сбежать от реальности, но, как выяснилось, за исключением учебников, особо бежать и некуда было. Вернуться к прошлой жизни он уже не сможет, а будущее… — даже нельзя сказать, что оно виделось ему туманным. Нет. В один прекрасный миг в его жизни будто упал черный театральный занавес, отделив, как зал от сцены, его настоящее от будущего. Теперь оно, еще недавно видевшееся ему исключительно в светлых, радужных тонах, стало непроницаемо черным… Вчера он долго не мог заснуть, ворочался в постели. И все пытался мысленно приподнять этот мрачный «занавес», чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на то, что скрывается за ним… Но нет, не поднять ему его! Силенок маловато… — Да угомонишься же ты, в конце-то концов! — донесся из родительского закутка недовольный сонный голос отца. — Сын, может, у тебя неприятность какая? — подала голос мама. — Влюбился, небось… — пробормотал отец, засыпая. Валька замер. Даже на какое-то время перестал дышать. Родителям ничего не следует знать о его проблемах! Даже догадываться не должны, что в его жизни что-то произошло… Переведя дух, он осторожно отвернулся к стенке. И вдруг почувствовал, что по щеке покатилась горячая слеза. Прочертив по коже огненную трассу, она горьким ручейком пробежала по губам и скатилась на подушку. Вдогонку за первой слезой устремилась следующая. За ней — еще одна… Валька впервые в своей жизни беззвучно рыдал. Ни мать, ни отец, находившиеся рядом, в своем родительском закутке их общей, единственной комнаты в коммунальной квартире, больше не слышали ни звука со стороны его кровати. А он… ревел! При этом чтобы никакие изданные им звуки не потревожили бы больше родителей, он что есть силы открывал рот. Так, говорят, рекомендуют поступать пилотам истребителей в момент преодоления ими звукового барьера… Но не так давно Валька постиг и еще один необыкновенный эффект от использования этого приема: если до звукового барьера тебе далеко, то можно самому создать его, для чего и делов-то — всего лишь что есть силы открыть рот. И он уже целую неделю, семь дней, незаметно для других создавал этот барьер вокруг себя: в техникуме, во дворе, дома… Но только сегодня ночью, в преддверии грядущего восьмого дня, из глаз его предательски потекли слезы. Почему именно в эту ночь? Валька знал ответ на этот вопрос. Ровно семь дней прошло с момента загадочного исчезновения его странного соседа по коммунальной квартире — Бориса Аркадьевича Кранца… Соседей, правда, отсутствие Бориса Аркадьевича не особо насторожило. — Небось, невесту себе нашел наш Аркадьич, — в шутку как-то предположила мать, готовя на общей кухне ужин. — Вот старый хрен! — отозвалась их одинокая соседка — тетя Шура. — Зубы на полку уже пора лОжить, а он все по бабам шастаить. — А может, случилось с ним что? — выдвинула версию другая соседка. — Вдруг в больницу попал, а мы и не знаем ничего. — Ага, в больницу… — с желчью в голосе произнесла тетя Шура. — Такого кабана из пушки не свалишь! — Ой ли? — улыбнулась Борькина матушка. — Да какой же он кабан? Я как впервой его увидела, подумала: «Как же жизнь-то в таком худющем держится?» — Ничего, нагуляется, вернется! — не без ехидства закрыла тему тетя Шура. Да вот только вторая неделя уже пошла, а Кранц все никак не мог «нагуляться». И лишь один его юный сосед, Валька Невежин, знал, что причиной отсутствия Бориса Аркадьевича являлась вовсе не женщина. Перед глазами его до сих пор стояла жалкая фигура дяди Бори, замершая возле двери, на выходе из салона. Спина ссутулилась, одно плечо как-то несуразно опустилось под весом портфеля в руке. Даже, чудилось, бакенбарды мастера уныло повисли… Словно предчувствовал что-то старик! Впрочем, собственной версии исчезновения наставника Валька до сего момента тоже не имел. Уверен он был лишь в одном: если бы у Кранца все было в порядке, он дал бы знать о себе. Но вот сегодня ночью нехорошая мысль закралась в голову Валентина. Он поставил себя на место людей, заказавших Кранцу клише для печатания денег. О, то явно были серьезные люди! И как они поступили бы, убедившись, что клише в порядке? Как, к примеру, поступают с апельсином, выжав из него сок? Известное дело, как — выбрасывают на помойку! Аналогичным способом могли поступить и с Борисом Аркадьевичем. Только такого человека, как фальшивомонетчик Кранц, так просто не выкинешь. Слишком габаритный экземпляр он для человеческой помойки! Подобных ему людей просто ликвидируют. Ведь оно и проще так — все концы в воду! Печатай себе деньги, трать, как заблагорассудится, не опасаясь, что в один прекрасный день через мастера, изготовившего клише, на тебя выйдут менты. Да существовала и более прозаичная причина, по которой им проще бы было избавиться от Кранца, — это те самые десять тысяч рублей, которые старик надеялся получить за свои клише. Стоит ли жизнь человеческая этих денег для ублюдков подобных тем, что не так давно едва не разгромили их с дядей Борей фотосалон? «Убили, убили дядю Борю!..» — родилась в голове Вальки Невежина мысль в преддверии ночи. Оттого и сон не шел к нему, оттого и рыданья беззвучные… А потом, вполне предсказуемо, непонятное сновидение, в котором ему явился улыбающийся дядя Боря. — Все в порядке, вьюноша? — хитро прищурив глаз, осведомился он. — Да вроде как… — пожимал во сне плечами Валентин. — Все сделал в мастерской, как я наказал? — Да вроде как все. — Что значит вроде? Отвечай четко, вьюноша! — Ну, все прибрал, все следы уничтожил. Дверь закрыл. — А трешку свою не забыл прихватить? — Рисунок, что ли? — уточнил Валька. — Его, его, — подтвердил Борис Аркадьевич. — Ну, конечно, взял. — Молодец, вьюноша! Береги его. — Зачем? — Как зачем? — усмехнулся старик. — Как всегда, купишь на этот трояк пиво и мороженое. — А откуда вы знаете, что я люблю пиво с мороженым? — Я теперь, вьюноша, все знаю. Даже то, чего тебе пока неведомо. Так что слушай меня, внимай… — Нет, а серьезно, дядь Борь. Зачем мне эту мазню хранить? Как память? — И как память тоже. А вообще, вьюноша, говорю же, а ты не слушаешь. Купишь на эту трешку себе пива и мороженое, и… короче, все, что еще захочешь… — К примеру? — перебил Валька, вдруг уверовавший, что на нарисованные три рубля действительно можно что-нибудь купить. — К примеру? — переспросил Кранц и, на пару секунд задумавшись, молвил: — Ну, к примеру, вьюноша, весь Мир. Как это тебе? Валька заливисто рассмеялся: — Не много ли, дядь Борь? — спросил сквозь смех он, на что получил неожиданный ответ: — Даже еще останется, — как-то зловеще ответил Борис Аркадьевич. — Только будь бдительным! — добавил он, на Валькиных глазах из живого человека превращаясь в мраморную статую. — Враг не дремлет!.. Сказав это, Борис Аркадьевич попытался погрозить пальцем, да не смог, ибо полностью окаменел. Я памятник себе воздвиг не рукотворный: Гранита тверже он и выше пирамид! Ведь я в труде своем, как музой озаренный, И вдохновленный рифмою пиит…