Правда, как оказалось, не всеми. Одногруппницы над ним больше не подтрунивали, зато Марина резко изменила отношение к Артуру. Она вдруг стала холодна и колюча. А порой и откровенно язвила, стараясь уколоть его побольнее. Чаще всего она его демонстративно не замечала, а уж если обращала своё внимание, то непременно говорила что-нибудь типа: «Не запыли костюмчик». Ну, конечно, ходить на учебу при параде, оказывается, чистое пижонство. Или «Не надорвись» – это когда по просьбе физрука Артур перетаскивал в спортзале маты. И ещё шмоточником его однажды назвала. А если он приезжал или уезжал на машине матери при ней, она непременно смотрела на него не то с насмешкой, не то с презрением. Артур ничего не понимал. Почему она так? Ни он первый, ни он последний, кого забирают на дорогих тачках. Уж с дюжину мажоров на их факультете точно наберётся. Почему она только Артура высмеивает? И главное, с чего вдруг так внезапно, ведь нормально же всё было. Улыбалась раньше, здоровалась, а теперь-то что? Да и вообще, разве он виноват, что его родители не бедствуют? Артур решительно не понимал Марину. Не понимал и страшно мучился. Каждый день превращался в ад. Видеть, как голубые, точно весеннее небо, глаза обращаются в холодную сталь при взгляде на него, как любимые губы презрительно изгибаются – казалось пыткой. Лишь изредка во время лекций он ловил на себе её взгляд, странный взгляд, от которого щемило в груди. А не видеть Марину – ещё мучительнее. Но хуже всего были ночи, когда Артур оказывался со всеми этими думами один на один… *** Но ведь неспроста же она так, думал Артур. Значит, надо поговорить с ней. Надо всё выяснить. Только вот как? Стоило ему подойти к ней, Марина либо отворачивалась демонстративно, либо отпускала колкость. Близился международный женский праздник. И на него Артур возлагал все свои надежды. Заранее приготовил подарок: два билета на балет Парижской оперы. Она ведь любит французский кинематограф, сама столько раз говорила. Значит, и французский театр должен ей понравиться. Тем более это не абы что, а легендарный «Комеди Франсез». Уникальные гастроли. Бомарше. "Женитьба Фигаро". Классика, ей не может не понравиться. И билеты достать было не просто, пришлось мать просить. Но Марина подарок не приняла. Увидела на билетах цену и аж потемнела лицом. Сжала губы и сунула их ему обратно. Артуру, казалось, что он уже балансирует на грани отчаяния. Но однажды, в конце апреля, Марина спасла его. То есть спас Андрей, брат Марины, но по её просьбе. Мать тогда не смогла за ним заехать, и Артур после занятий отправился на остановку своим ходом. Чтобы срезать путь, шёл дворами. Там-то его и окружили трое – далеко не богатыри, но всё же трое! Потребовали сигаретку. – Я не курю, – буркнул, холодея, Артур, наслышанный про подобный банальный подкат и про то, что за этим обычно следует. – Ууу, такой большой и «не курю»… Непорядок. На него наступали, и мысли судорожно заметались, что делать? Бежать – это как-то стыдно. Кричать о помощи – ещё стыднее. Драться – это уметь надо. Стоять столбом, наверное, глупо. Один из них сделал резкий выпад правой, но Артур чудом успел увернуться. Второй – Артур и не заметил – обошёл его со спины и пребольно ударил в поясницу. Как ещё на ногах удержался! Хотя видно было, что парни только разыгрываются. В полную силу ещё не бьют, забавляются пока. Может, и правда бежать? Он сроду никогда не дрался, а тут, против троих… Но его уже окружили. – Эй вы, – вдруг услышал он за спиной знакомый до боли голос. – Отстаньте от него! Вот теперь он действительно испугался. Глупая! Они же и её могут обидеть. Его побьют, да и ладно, а если тронут её… Нет, он не позволит. – Ух ты, какая тёлочка, – прогнусавил один. – Зачётная. Я бы вдул, – подхватил второй. – Не подходите к ней! Марина! Уходи скорее! Беги! – Артур рванул к ней, но его подсекли, и он грохнулся наземь. И тут же услышал: – Марин, что за фигня тут творится? Я ж тебе сказал – подожди пару сек. Куда помчалась? – Андрей! – надрывно воскликнула Марина. – Это же Артур, мой одногруппник. Видишь, к нему пристают… Спаси же его! Андрей вальяжно подошёл и вклинился меж ними. Высоченный, здоровый, суровый. – Что за гоп-стоп средь бела дня? – Какой гоп-стоп? Мы просто сигаретку хотели у паренька стрельнуть, – заюлил первый. – Я сейчас тебе в глаз стрельну. Валите отсюда, а сигаретки свои надо иметь. Троица всё поняла и удалилась. – Спасибо, – поблагодарил Артур, отряхивая брюки. Повернулся к Марине, она стояла чуть в стороне. – Спасибо, Марина, – прошептал. Голос от избытка чувств перехватило. Но на этом счастье и закончилось. ???????????????????????????????????????????????????????????????????????? Марина больше не нервничала. Наоборот, вновь нацепила маску Снежной королевы, смерила его ледяным взглядом и насмешливо произнесла: – Такие люди и по подворотням ходят. Не боишься изгваздать свои брючки от Армани? – Бриони, – на автомате поправил сразу погрустневший Артур. – Да плевать. Лучше попроси папочку с мамочкой, чтобы снова забирали тебя, а то в следующий раз мимо пройдём. – Я и не просил вступаться, – вспыхнул Артур. Андрей наблюдал за их перепалкой молча, с лёгкой улыбкой на губах. Потом обнял сестру за плечи и потянул за собой: – Всё, пошли давай, колючка. Артур поплёлся к остановке за ними следом, но вдруг в нём взыграла дикая смесь из обиды, недоумения, пережитого стресса, мимолётной, но оглушительной радости. И весь этот микс подстегнул его к решительным действиям. В два шага он их догнал и обогнал. Поймал её за локоть. Марина руку выдернула, но остановилась. Андрей удивлённо вздёрнул брови, но пока не вмешивался. Видно было, что происходящее его забавляет. Впрочем, в таком состоянии для Артура и грозный братец не преграда. – Марина, я не понимаю, что я тебе плохого сделал? Ты ведь нормальная была, так почему ты ведёшь себя теперь как… – Артур осёкся. Сглотнул. И уже спокойнее продолжил: – Ты можешь хотя бы объяснить, чем я тебя обидел? Марина в первый миг растерялась. Потом, прищурившись, процедила: – Ничем. Иди гуляй. – Тогда в чём дело? – настаивал Артур. – Да ни в чём. Просто терпеть не могу таких, как ты. Богатеньких, изнеженных, обласканных. Живут на всём готовеньком с самого детства, жизни не знают, всём им даётся на блюдечке с голубой каёмочкой, а чуть что – сразу «фи». Посмотри на себя. Разве ты мужчина? Ни черта подобного! Вот он, – Марина кивнула на своего брата, – мужчина. А ты… весь такой холёный-лощёный маменькин сынок. Вот ты кто. Ты вообще держал в руках что-нибудь тяжелее ложки? Ты, лично ты, заработал хоть копейку в своей жизни? Что ты вообще из себя представляешь? Ни-че-го. И ещё смеешь кривиться… Артур мало что понял из её гневной тирады, кроме того, что Марина не считает его мужчиной. И это его попросту убило. 11 Не раз и не два Артур прокручивал в уме её слова. И всё-таки что-то не сходилось. Каким бы Марина его ни считала, он ведь и раньше таким был, а она ему при этом улыбалась… Нет, всё началось именно после той вечеринки. Может, он там что-нибудь вытворил, о чём не помнит? Так-то он много чего не помнит. Ужасно не хотелось заговаривать с одногруппницами о том вечере, но раз собственная память подвела – пришлось. Староста Зина Шарова всегда относилась к нему хорошо, у неё Артур и решил узнать, не было ли чего. Попросил её задержаться в кабинете после пары. Зина с готовностью откликнулась на его просьбу. Зато Марина послала ему испепеляющий взгляд, выходя из аудитории. – Слушаю тебя, – с еле заметной улыбкой промолвила Зина, затворив дверь, чтобы шум из коридора им не мешал. Артур потёр переносицу. Как сформулировать-то свой вопрос? Не спрашивать же: почему Соколова его вдруг так невзлюбила. В конце концов нашёлся: – Слушай, Зин, а ты не помнишь, я ничего такого не делал ну… на той вечеринке... ну, по случаю окончания зимней сессии? Зина растерянно сморгнула. Улыбка сошла с лица. – Да вроде ничего особенного. Напился и уснул. – Странно, – нахмурился Артур. – Почему? – не поняла Зина. – Да так. Просто… Марина Соколова на меня после той вечеринки до сих пор злится, а за что – ума не приложу. – А-а-а, да, точно, – протянула староста. – Ты там сказанул что-то такое… мол, есть тебе со всеми вместе противно. И ещё... зачем, мол, собрались в такой халупе, когда можно было в нормальном кафе посидеть. А это же их с Андреем комната… Артур ошарашенно уставился на Зину.