Макс пил второй бокал коньяка, пытаясь взять под контроль эмоции. Едва Суркова вместе с сыном ушли, он сбежал в кабинет и заперся там, боясь сорваться. В груди бились эмоции. Ярость, злость, боль и опять почему-то стыд. То, что перегнул палку, брюнет понял сразу — едва только увидел, как увлажнились глаза Марии. Он уже не раз пожалел, что в порыве злости решил поставить ее на место. Но почему-то помимо очередной перепалки его волновало еще и то, что они могли провести время вместе — но он все испортил. Хотя, конечно, Маша могла бы и не провоцировать. Сама ведь виновата — зачем завела разговор о том, что когда-то случилось? Максимилиан не понимал своих эмоций. Никогда и никому он не позволял так вести себя с ним. Будь на ее месте другая баба — ей бы уже был преподан жесткий урок. А Суркова ничего — ушла с сыном. Так может дело в ребенке? Может, он мешает сорваться и выпустить внутреннего зверя? Он попытался представить ситуацию без Никиты. Поплатилась бы за свою дерзость Маша, не будь дома малого? Пришлось признать, что нет. Он бы не смог. А почему не смог — непонятно. Да что такого в этой пигалице? Красавицей не назовешь. Но все же он грезит о сексе с ней. И если раньше Ветров искренне считал, что дело только в его неоконченном деле двухлетней давности, то теперь… Теперь становилось ясно, что нет. Будь это так — он бы уже уложил ее на лопатки и отправил восвояси. Нет, ему подавай всю Машу целиком — со всеми потрохами. Чтобы она перестала трястись и избегать его. Чтобы сама ластилась и желала. И как, черт возьми, этого добиться? Он понятия не имел. Не было у него такого опыта. Пока был совсем юн — было не до этого. А как дела пошли в гору, и появились деньги, так девки сами шли к нему. Не надо было заморачиваться. А теперь что же, придется завоевывать бабу? Макс мысленно скривился от формулировки. Но какой смысл врать себе? Она ему нужна. Неясно зачем и как надолго, но нужна. А он привык получать то, что хочет. В конце концов, чем сложнее цель, тем слаще победа. * * * Весь день Маша старалась избежать встречи с хозяином дома. Но тот, кажется, и не торопился показываться на глаза. После нелицеприятного общения утром он словно испарился. Впрочем, женщина и не искала обидчика, полностью погрузившись в повседневные заботы. Вечером, уложив Никиту, она и сама уже собиралась ложиться, как раздался осторожный стук в дверь. Мария напряглась, догадываясь, кто это мог быть. Открыв, она увидела Ветрова. — Надо поговорить, — хмуро произнес он. — Никита спит, — тихо возразила женщина. — Поговорим в гостиной. Он развернулся и ушел, уверенный, что она последует за ним. Стиснув зубы, Маша все же пошла. В гостиной хозяин дома подошел к окну, задумчиво вертя в руках телефон. — Что ты хотел? — резко спросила гостья. — Мне не следовало утром говорить некоторые вещи. Женщина застыла, хлопая глазами. Она не ослышалась — он пытался извиниться? Нет. Наверняка, он имел в виду что-то другое… Обернувшись, Макс посмотрел в глаза Маше. — Я повел себя грубо. Мне жаль. — К чему ты клонишь? — Всего лишь пытаюсь донести, что зря произнес те слова. — Ты извиняешься? — не поверила ушам Мария. На это мужчина лишь неопределенно повел плечами, продолжая смотреть в упор. Суркова горько усмехнулась и покачала головой. — Ты даже извиниться не можешь по-человечески, да? Это ниже твоего достоинства? — Я уже сказал, что мне жаль, — с нажимом повторил тот. — Да что ты за человек такой? Неужели ты лишишься чего-то важного, если произнесешь слово прости? — вспыхнула Маша. — А смысл? Ничего не изменится от этого. Прошлого не вернуть. Взгляд женщины в этот момент выражал безысходность. Как можно договориться с тем, кто привычные вещи умело обесценивал, втаптывая в грязь. — Да мне плевать в общем-то. Слова неприятно задели что-то в груди, и мужчина нахмурился. Не так он представлял их разговор. Впрочем, с Сурковой все шло не по плану. Возможно, именно поэтому он поддался какому-то необъяснимому порыву. — Я могу хоть на коленях просить прощения, но это не сотрет тебе память, — с жаром заговорил Максимилиан, подходя к ней. — Не вижу смысла тратить время на то, что не изменить. Но я могу исправить все иначе. От такого эмоционального напора она отшатнулась, стараясь держать дистанцию. От Ветрова вполне можно было ждать, что тот наброситься на нее, потребовав отдаться тут же. — З-зачем? — заикаясь, спросила она. Тот замер, поняв, что снова напугал гостью. Запустил руку в волосы и отвел взгляд. — Если я скажу, что хочу узнать тебя получше, ты же мне не поверишь? — Чего ты хочешь? — Я вовсе не такой ублюдок, каким ты меня считаешь. — Да какая разница кем я… Макс жестом остановил ее. — Просто дай мне шанс показать это. С минуту Маша смотрела на него, пытаясь решить, как следует дальше поступить. — Не вышло по-плохому, решил по-хорошему попробовать затащить в постель? — наконец, выдала она. — Я не стану скрывать, что ты меня привлекаешь, — спокойно ответил он. — Ты красивая женщина, и ты мне интересна. Разве это преступление? Она уже собралась, чтобы высказаться о том, что именно является преступлением, но только покачала головой, поняв, что бесполезно сотрясать воздух. Он не услышит ее, не поймет, чем обернулся его каприз для нее. После его жестоких слов утром, она немало времени провела, анализируя их разговор. С сожалением, пришлось признать частичную правоту Макса — Ваня и правда не выдержал проверки на прочность. Ведь до того дня их семейная жизнь была спокойной и размеренной. У них не было каких-то серьезных разногласий или преград в чем-то. Они жили, как ей казалось, душа в душу. И, возможно, в какой-то другой сложной ситуации он тоже повел бы себя ненадежно. К тому же, Иван совсем забыл про сына — а ведь тот не был виноват. Подобное говорило не в пользу бывшего супруга. И хотя ситуация по большому счету оказалась проверкой на прочность, это вовсе не оправдывало Макса. — Мне надо к сыну, — тихо ответила Маша и направилась к дверям. Уже у выхода она добавила. — Завтра я выхожу на работу. Она старалась вложить в слова как можно больше уверенности. — Подожди! — тут же остановил ее мужчина. Та обернулась и глянула исподлобья. — Раз уж ты сама об этом заговорила, тебе стоит кое-что знать. — О чем? — Возможно, «СтройИнвест» проработает недолго. Нет смысла идти туда. Суркова ошарашено смотрела на него. Она ожидала, что он ей просто запретит, но это выходило за границы ее понимания. — Это ты постарался? — Нет. — Врешь! — взвилась тут же Мария. — Что, не получилось запереть меня, решил уничтожить контору? Брюнет усмехнулся и вальяжно подошел к ней. — Ты, конечно, интересна мне, но все же не настолько. Женское самолюбие болезненно скорчилось в груди, от чего Маша презрительно скривилась, стараясь не показывать, что ее задели слова. — Тогда что? — Ваш шеф нечист на руку. И очень скоро все выйдет из-под контроля. — Что это означает? — требовательно спросила она. — Скорее всего, процедуру банкротства. Маша расстроено закусила губу, уставившись в пол. Если это правда, то ее дела хуже, чем она думала — скорее всего теперь расчет ей не дадут быстро. Вряд ли Баринов одобрит это сейчас. Она не заметила, как потемнели глаза Макса от желания. — Что будет с фирмой? — Пока будет идти суд, скорее всего, всех отправят в неоплачиваемые отпуска. Суркова кивнула и снова развернулась к дверям. — Я могу помочь с работой, — донеслось ей в спину. — Мне не нужна твоя помощь, — выплюнула она. — Или ты поможешь всем в «СтройИнвесте»?