Часть 4 из 38 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Первый урок подошел к концу и все дружно повскакивали со своих мест, на что профессор только нетерпеливо поднял руку, привлекая к себе внимание, и сообщил, что опаздывать на второй урок категорически запрещено, в связи с тем, что он еще хочет успеть объяснить первую тему этого курса.
Энди встала со своего места, глядя в пол. Она испытывала жуткую потребность выйти из этой аудитории и не встретиться с ним взглядом. Теперь, когда она стояла на ногах, она чувствовала себя еще неуютней, так как была открыта для обзора. Сейчас она проклинала себя за свою любовь и отчасти необходимость сидеть на первых рядах из-за своего роста. Она бросила взгляд в сторону профессора и с ужасом для себя отметила, что он смотрел прямо на неё. Девушка быстро опустила взгляд к себе под ноги, семеня к выходу.
Остаток пары прошел без инцидентов, профессор начал второй урок с вопроса к классу, что, по его мнению, есть мораль и этика. В дискуссии прошла большая часть урока, потом тот дал точное определение этим двум, как казалось, одинаковым понятиям. Энди записывала всё, что мужчина выводил на проектор. К её удивлению, записей было немного, в основном профессор говорил, приводя примеры. Он с головой ушел в тему и теперь изредка смотрел на девушку, не акцентируя внимание на ней, впрочем как и ни на ком в аудитории.
Андреа посмотрела на часы, висящие на стене: пара подходила к концу. Всё это время, слушая профессора, она думала подойти ли к нему и поблагодарить за проявленную заботу или пуститься наутек со всеми. Второй вариант был соблазнительней всего, она не представляла, как останется с ним один на один после сегодняшнего происшествия. Она вспомнила, что в корзине для белья лежит его платок. Ну теперь у неё будет возможность его вернуть, хотя она не представляла, с какими словами будет возвращать принадлежащую ему вещь.
Но вот пара закончилась и все двинулись к выходу, никто не собирался задерживаться в аудитории хоть на минуту, так как для многих, в том числе и для Энди, это была последняя пара.
Девушка хаотично складывала свои предметы в сумку, она кинула пенал, не убрав всех ручек в него, а закидывая их по отдельности. Её руки тряслись, помещение заметно пустело. Профессор, тем временем выключил проектор, но все так же стоял за кафедрой и смотрел во встроенный в кафедру компьютер перед собой. Энди не обратила внимания, что большая часть её сумки была уже за краем парты, сила гравитации потянула ту к полу, прямо между первым рядом и кафедрой преподавателя.
Сумка упала довольно шумно, а, так как она была открыта, из нее посыпались все пишущие принадлежности, которые Энди не сложила в пенал. Девушка замерла на месте, профессор оторвался от созерцания экрана кафедрального компьютера и обратил свой взор на источник шума, а потом плавно перевел его на неё.
— Простите, — пискнула Андреа.
Мужество покинуло её окончательно, она не хотела оставаться с ним наедине, но, видимо, у Вселенной были определенно другие планы. Она стремительно пошла вдоль ряда, чтобы обойти его и поднять свои вещи, было немыслимо перемахнуть просто через стол. Обычно так она и поступала в таких случаях, но не в этот раз, не пред ним. Из-за своего страха и дрожи во всем теле она была уверена, если она это сделает, то это выйдет потом в еще какой — нибудь унизительный инцидент. Уже второй раз за день перед этим мужчиной падает либо она сама, либо ее вещи.
Последний человек вышел из аудитории, оставляя их одних. Фрилинг, казалось, не собирался возвращаться к своему делу: пока Энди неуклюже семенила вдоль своего ряда, мужчина в два шага оказался у ее сумки.
Энди быстро подошла к профессору, опустившемуся на корточки, собирающим рассыпавшиеся ручки. Она тоже присела возле него, укладывая тетради. Их взгляды встретились, Энди втянула воздух и замерла, он смотрел прямо в ее глаза, улыбаясь лишь уголками губ. Она лишь смогла прошептать: «спасибо», когда он вложил ручки в её ладонь. Мужчина поднялся первым, протягивая ей свою изящную кисть, Энди подала руку больше автоматически, чем осознанно, чувствуя, будто её ударило током от его прикосновения, словно по венам пустили электричество. Сердце Энди стучало как бешеное, она одернула руку сразу, как оказалась на ногах. Профессор вновь нависал над ней огромной горой, своим ростом она доходила ему лишь до груди.
Собрав остатки мужества, она произнесла предательски дрогнувшим голосом:
— Спасибо вам большое, профессор, за это… — Она почувствовала, что начинает заикаться, — За все… за это, за сегодня. Я, я… Прошу п-прощения за сегодняшний инцидент в коридоре. — Энди почувствовала, что ее уши и шея горят огнем, она смотрела прямо перед собой, гипнотизируя пуговицу на рубашке профессора, не смея поднять взгляд.
— Как вы себя чувствуете? — О, этот голос, словно мёд, такой тягучий. Андреа распознала в его интонации неподдельный интерес.
— Уже л-лучше, спасибо.
Новая волна стыда от воспоминания накрыла ее, грозясь перерасти в паническую атаку. У нее опять появилось огромное желание бежать из MIT без оглядки.
— Всего доброго, профессор. — Энди не выдержала и подняла взгляд на мужчину. Он смотрел на нее с интересом, его глаза улыбались, а уголки губ были чуть-чуть приподняты. Девушка напряглась, в этом взгляде она почувствовала что-то знакомое, профессор определенно ей кого-то напоминал.
Он протянул свою руку:
— Всего доброго. Мисс?
Энди вложила свою ладонь в его, для рукопожатия, она просто утонула в его огромной руке. Девушка отметила для себя, что кожа его рук была очень мягкой.
— Донован, Андреа. То есть… Можете звать меня Энди. Энди Донован.
— Всего доброго, мисс Донован. — С этими словами он опустил свою руку, разрывая рукопожатие и вернулся к кафедре.
Андреа, вся пунцовая, пулей вылетела из аудитории и побежала в сторону общежития, думая о том, что ей пришлось пережить за этот день.
***
Вернувшись к себе, Энди застала Мэй на своей кровати. Вид девушки говорил о том, что она, точно так же, как и Андреа, страдает от вчерашней попойки: та лежала на спине согнув ноги в коленях, на лбу лежало влажное полотенце. Увидя, что кто-то вошел, девушка приподняла голову и слабо улыбнулась подруге, а затем плюхнулась обратно в исходное положение, слабо застонав и мученически прикрыв веки. Энди бросила сумку в угол и присела возле девушки.
— Ты как? — Спросила она, положив ей руку на плечо.
— Плохо, — прохныкала та.
— Как я тебя понимаю, — грустно начала Энди, — меня сегодня вообще вырвало в коридоре при всех. Какой стыд. — Она зажмурилась, прогоняя воспоминание.
— Что?! — Воскликнула Мэй, девушка вытаращила на нее глаза, потом опять страдальчески закрыла их, морщась.
— Где это случилось? — Прошептала она. — Ты в порядке?
— Ну, как сказать, — Энди замялась, она не знала стоило ли рассказывать, что её вырвало перед самым горячим мужчиной, которого она встречала в своей жизни, который к тому же является её преподавателем курса «Деловой этики» и по совместительству новым главой кафедры Гуманитарных Наук.
— Сейчас мне лучше, но мне ужасно стыдно, хорошо что мой позор никто не успел заснять на телефон, я бы этого не пережила, — от этой мысли Энди поёжилась.
— Я бы им всем их телефоны в задницы бы засунула, — прорычала подруга, — Я никому тебя в обиду не дам.
Андреа искренне рассмеялась. Тревоги и ужасы сегодняшнего дня потихоньку уходили на задний план, ведь этот день подходил к концу.
— Кстати, ты знаешь, что Арт Гордон ушел с кафедры? Вместо него теперь новый профессор, он сейчас вел у меня последнюю пару.
— Да ну? — Мэй аж подскочила на месте. — Что-то случилось? Когда он ушел? Вот черт, я записалась к нему на курс дополнительной дисциплины в следующем семестре.
— Профессор сказал, что всего пару дней назад, — начала Энди, — он сказал, что Арт просто уволился, с ним ничего не случилось. Наверное, по личным причинам.
— А какой он этот профессор, он строгий? Молодой, старый?
— Молодой.
— Красавчик? — В глазах девушки блеснул лукавый огонек.
— Не то слово, — против воли вырвалось у Энди, она прикусила губу.
— Ух ты, должно быть он действительно красив, раз ты это говоришь. Мне уже не терпится увидеть этого профессора, который сразил тебя.
Все суждения Мэй о красоте того или иного парня разбивались о скептицизм подруги. Конечно, Андреа иногда ходила на свидания, в основном её знакомила Мэй, уверяя, что ей надо развеяться и отвлечься от повседневности, ведь она желала своей подруге лишь добра.
Энди шутливо называла Мэй «свахой», но все равно иногда ходила на свидания, чтобы не обижать подругу. Некоторым она отвечала отказом на второе свидание, некоторые сами пропадали сразу после первого, видя что она не заинтересована.
После случая с опекуном, у неё были проблемы с физическим контактом: она категорически не терпела, когда к ней прикасались парни. Она еще ни разу не была с мужчиной, даже еще не целовала никого.
С началом жизни в MIT многое поменялось: Энди впервые завела себе подругу, с которой могла поделиться сокровенными девичьими тайнами, познакомилась со Стивом и Диего. Девушка надеялась, что возможно когда-нибудь она встретит того, кто действительно подходит ей, кто будет любить ее как человека и уважать как личность, с которым она сможет разделить постель.
— Ничего он не сразил. — попыталась оправдаться Энди, предательский румянец распространился теперь и на уши.
— Просто очень привлекательный и умный мужчина, учился в Стэнфорде… Ну хватит о нем, скажи, тебе нужен сейчас стол на ближайшие два-три часа, я хочу домашку сделать, мне завтра после учебы сразу на заправку ехать до ночи, в субботу я тоже работаю, и в воскресенье.
— Нет, дорогая, я буду здесь. Можешь занимать, я не буду сегодня уже учиться.
— Принести тебе что-нибудь? Аспирин? Мне немного помогло.
— Спасибо, и принеси мне воды.
Энди выполнила просьбу соседки, а после села учиться, обложившись учебниками, чтобы та не могла видеть её лица.
Мысли вновь возвращали ее к профессору: девушка воскрешала в памяти его черты. Как он смотрел на нее в коридоре и в аудитории, пытаясь припомнить, кого же он ей напоминал. Теперь ей придется видеться с ним каждый четверг, интересно, как ей удастся пережить этот семестр, Мэй была права, он действительно зацепил ее.
Андреа открыла один из ящиков стола на котором было написано: «Рей-Рей», и достала оттуда карандаш. Она почти закрыла ящик, как вдруг ее взгляд упал на небольшую черную книжку. Девушка вытащила ее из ящика. Эту книжку ей когда-то отдал Диего, он сказал, что у него уже сотни таких, поэтому ему вовсе не жалко отдать ту кому-то, тем более ей она может пригодиться записывать всякие заметки.
Черный переплет из настоящей кожи, листы приятно пахли типографией. Это был не ежедневник, не было никаких дат, только белая бумага и черная шелковая закладка. Девушка уже знала, как воспользуется этим подарком. Она еще ни разу в жизни не вела личный дневник.
Она сделала первую запись: «Профессор Гейл Фрилинг», мечтательно улыбнувшись.
5
10 октября, 08:15 p.m, одна из тринадцати библиотек MIT, Кембридж | Тогда
Сидя за широким библиотечным столом, Энди сладко потянулась, подавляя подступающий зевок. В последнее время она была очень уставшей. Еще бы, интенсивная учеба и работа на заправке по выходным и в будние дни по ночам. В прошлом году было примерно также, только подготовительные курсы всегда заканчивались в три часа дня, так что она успевала на дневную смену, давая себе отдых ночью. Теперь же девушка должна была думать, каждый раз посылая боссу дни, когда она может работать помимо выходных. Она чудовищно не высыпалась, это отразилось как на её облике: лицо осунулось, а под глазами залегли темные круги, так и на ее концентрации на парах и при выполнении домашнего задания.
В последние две недели она была вынуждена идти сразу после пар в библиотеку, чтобы делать всю домашнюю работу там. В общежитии же её стол стоял в опасной близости от кровати, и каждый раз та манила девушку в свои объятья. Энди и без того была частым гостем в библиотеке, так как у нее не было личного компьютера.
С домашней работой было покончено, до закрытия библиотеки оставалось сорок пять минут. Девушка решила использовать их с пользой, достав свой личный дневник, с которым не расставалась ни на минуту. Нельзя сказать, что она писала туда каждый день, это был её первый дневник, и она решила не тратить его листы на глупое описание скучного дня или что она съела на обед. Она писала в него только в те дни, когда она встречала профессора Фрилинга в различных местах помимо аудитории, в которой он вел урок по четвергам.
Студенты бессовестно пользовались тем, что он не проверял посещаемость: Энди заметила, что на последующие уроки по этике приходило лишь полкласса, а до конца пары оставалась лишь четверть студентов. Ко второму уроку на первые ряды подсаживались, разряженные в пух и прах, студентки, поближе к профессору, пытаясь обратить на себя его внимание, строя ему глазки и выставляя напоказ свои голые ноги. Но, казалось, Гейл не обращал внимание на этот факт, как и на то, что ко второму уроку аудитория заметно пустела. Энди было неловко от того факта, что студенты пренебрегают его курсом, ведь он действительно был отличным преподавателем и прекрасно знал материал. Мужчина был внимательным ко всем, терпеливо выслушивал точку зрения студентов, парировал своими комментариями, разжигая дискуссию и вовлекая в неё даже молчунов.
Практически все на его курсе читали дополнительную литературу, чтобы принять участие в обсуждении тех или иных этических вопросов. Для Энди же открылся новый мир, полный интересных и противоречивых фактов, заставляющий мозг мыслить по-иному.
У технарей все было просто: все математические дисциплины подчиняются определенным законам, которым ты следуешь будто едешь по асфальтированной дороге, не сворачивая с пути, которая может тебя привести в тупик, если ты сделал ошибку в расчете. Мир гуманитарных наук, казалось, не подчинялся никаким правилам, кроме одного: ничто не истина, все дозволено. Андреа начала догадываться, что в вопросах, которые они поднимали в классе, не существует до конца правильных ответов. Любая точка зрения была своего рода правильной. Ты словно шёл по дороге, которая в определенный момент превращается в огромный перекресток с многочисленными ответвлениями.
Обычно деятельная и активная на других курсах, Энди теряла дар речи и возможность мыслить здраво на его уроках. Она не задавала вопросов и не участвовала в дискуссии с профессором, боясь что ее голос дрогнет в неподходящий момент. Еще ее откровенно злила толпа расфуфыренных девиц, одна краше другой, из-за чего девушка чувствовала себя непривлекательной серой мышью по сравнению с ними. Но, с другой стороны, кто она ему такая, чтобы так его ревновать к привлекательным студенткам. Она не могла их судить.
Иногда профессор, увлеченный темой урока, расхаживал вдоль экрана, широко расставляя ноги и жестикулировал, засучив рукава до самых локтей. В такие моменты, следя за движением его кистей, она думала: «Как повезет же той женщине, на которой он женится». Она узнала от Мэй, которая успела выведать почти сразу после появления Фрилинга в университете, что тот холост.