Дьяконов выходит из душевой и осматривается, нахмурив брови. Я неторопливо складываю вещи в сумку, чтобы не выглядеть так, будто только его и ждал. Напряжение между нами можно резать ножом. Лев явно недоволен, что я его обошел сегодня. Я же считаю, что недостаточно сильно размазал его по площадке. — Зачем тебе Алиса? — задаю вопрос в лоб. Ходить вокруг да около с ним смысла нет. Тело вибрирует от злости, Лиска мне толком ничего и не рассказала, но уверен, Дьяконов скорчил рожу, когда узнал, что Вайцеховская чиста и невинна. Он поначалу рассказывал о своих похождениях и о том, как любит умеющих все в постели девчонок. — Ты для этого остался, Отелло? — спрашивает с усмешкой, поворачиваясь ко мне. — Понравилась, вот и подкатываю, все просто и очевидно. — На вечеринке у тебя была не особо нужна. Что изменилось? — какая-то это мутная история, которая у меня вообще не вызывает восторга. Алиса все та же, Лев все так же на дух не переносит девственниц. Что-то в этом уравнении не складывается, и я не могу понять что. Либо изменились условия уравнения, либо добавилась еще одна переменная. — Тебя ебет? Ясно, разговора не получится. Я не особо рассчитывал на откровения, поэтому перехожу сразу к важному: — Оставь Алису в покое. — А то что? По роже дашь? — спрашивает Лев, натягивая футболку. Края заворачиваются, и ему приходится ее поправлять, заламывая руки. — Или ты для себя ее бережешь? — хмыкает он и смотрит на меня. Бесит, сука. Прибить бы его здесь, чтобы не вертелся рядом и не раздражал. — Бля, серьезно, что ли? — Да, поэтому отвали, — меня несет. Если наш разговор дойдет до Лиски, она пошлет меня на все веселые буквы алфавита. — Хер тебе, — Дьяконов показывает мне фак и усмехается. — У тебя было время, чтобы ее заарканить, и ты им не воспользовался. Теперь двигай в сторону и не мешай. А то как собака на сене: ни себе, ни людям. — Ты с Алисой точно не будешь. — Ошибаешься, Ян, — все в команде называют меня Яном. Я даже не помню, как сложилась эта традиция, но сейчас я морщусь от небрежного обращения с моим именем. — Я не только буду с ней, я еще и буду первым в ней. Трахну так, что у нее искры из глаз посыпятся, — он подходит ближе. Расслабленный, уверенный в том, что поставил меня на место. Лев хлопает меня по плечу и слабо сжимает, встряхивая. — А ты отойди в сторону, секьюрити. Верному псу дана команда «место», так что будь хорошим мальчиком и не мешай мне делать из Алисы плохую девочку. Я не успеваю понять, как все происходит. Настолько быстро реагирую, что слышу только, как хрустит нос Дьяконова под моим кулаком, и как дико орет сам Лев, матеря меня на весь белый свет. Перед глазами будто пелена, за которой я не вижу ничего. Она спадает медленно. Грудная клетка ходуном ходит. Адреналин стремительно приливает, требуя крови. Сжимаю кулаки до боли. Наконец, взгляд проясняется. Передо мной, осев на пол, от боли корчится Лев, схватившись за нос. Его футболка пачкается в крови, которая течет из носа. Я должен чувствовать себя отвратительно из-за того, что покалечил человека, но вместо этого не испытываю ничего. Дурацкое опустошение, которое окрашивает мир в печально-серый цвет. — Башку опусти, так быстрее остановится, — взяв со скамейки влажное полотенце, бросаю Льву на ноги. — И прежде чем подходить к Алисе, советую подумать. Нос у тебя один, а второй раз будет еще больнее. Глава 21. Демьян Не помню, как добираюсь до дома. Мозг не варит от слова совсем. Каким-то чудом не попадаю в аварию. По венам хлещет адреналин, всплывает белыми вспышками перед глазами. Я не вижу и не понимаю ничего — бросаю тачку на обочине и сворачиваю, по ощущениям, к дому. Под ногами знакомая плитка. Вроде все как надо. Руки до сих пор трясутся. Мне не страшно оттого, что я врезал Льву. Плевать, если даже попрут из команды за драку, там все равно больше нечего делать. Меня бесит, что я сделал слишком мало. Долго ждал, зная всю историю, прежде чем разобраться и поставить зажравшегося мажора на место. Забавно, я сам такой же мажор, но остро чувствую разницу между собой и Дьяконовым. Для того вообще нет ничего святого в достижении цели. Я же не могу вести грязную игру. — Дём, с тобой все хорошо? — передо мной мелькает силуэт Алисы. Она стоит у входной двери, неловко переминаясь с ноги на ногу. Прижимает к груди тетрадь, это лекция, я, кажется, просил списать, прежде чем уйти на тренировку. Усмехаюсь ядовито, и от собственного яда хочется сдохнуть. Вот она моя грязная, самая порочная игра. Зря я считал, что отличаюсь от Левы хоть немного. Шантаж, мутные схемы, лесть — все это я прохожу с Алисой. Только у Дьяконова ума хватило ей хотя бы цветы подарить, я же каждую нашу встречу думаю, как залезть ей в трусы. Бля. Да я еще больший мудак. — Нормально, Лис. Ты хотела чего? — останавливаюсь у лестницы, глядя на Вайцеховскую снизу вверх. Она все еще за дымкой, как красная точка, мелькающая сквозь пелену ярости. Как спусковой крючок, после которого отключаются любые тормоза. — Да, конспект отдать. Ты не забрал. — Да, зря я тебя не забрал сразу. — Я звонила, а ты не брал, думала, ты дома. Мы уезжаем скоро, я не могла ждать, — я почти не слышу ее речь. В ушах шумит кровь, бешено бегущая по венам. Кода отмены не существует, систему заклинило, и вот-вот рванет. В два шага я миную шесть ступенек и останавливаюсь перед Алисой. Ищу невидящим взглядом на ее лице хоть что-то, что поможет мне остановиться, а нахожу только манящие губы. Толкаю нас обоих к двери, вжимаю Алиску в дверное полотно, едва не распяв на нем. Поднимаю ее руки над головой, пригвождая запястья своими пальцами. Если тронет меня, взоврусь в ту же секунду. Врываюсь в ее сладкий рот языком, задеваю нёбо. Мы оба мучительно стонем. Мне мало ее губ, мало ее самой. Прижимаюсь к ее телу, оно дрожит так сильно, что я чувствую вибрации. Резонирую. Нравится ее чувствовать. Облизываю ее губы, прихватываю зубами нижнюю и оттягиваю, переводя наш поцелуй на запредельный уровень, где нам срывает башни. — Дёма… — раздается всхлипом между встречами наших ртов. Я на ощупь открываю дверь, каким-то чудом попадая в замок с первого раза. Меня ни на секунду не отпускает рядом с Алисой, я просто переключаюсь на другую волну, выплескивая эмоции в доступное русло. В ответ прилетает еще больше. Вайцеховская — искушение, которому я сдаюсь без сопротивления. Отбрасываю в сторону тетрадь, та глухо шлепается об пол, но мы не обращаем внимания. Алиса виснет на моей шее, сама тянется за поцелуями, от которых уже горят губы. Мы проваливаемся в безумие. Одежда летит на пол. Моя, ее — все это отходит даже не на второй план. Оно выпадает из фокуса внимания. Мы концентрируемся друг на друге, на ощущениях, на огне, горящем между нами. — Какая же ты охуенная, — бормочу в ее ключицы. Алиса вздрагивает, когда я спускаюсь поцелуями к ее груди. Она в тонком кружевном белье, и я ласкаю твердый сосок через него, усиливая трение грубой сетчатой тканью. Скольжу ладонями по талии вверх и вниз, сдыхая от жара и от того, что могу беспрепятственно касаться Вайцеховской. Это рай, не меньше. Член упирается в ширинку. Я до одури хочу оказаться в ней прямо сейчас. Мне нужно это. Чтобы успокоиться. Чтобы убедиться, что она всецело моя.